Дневник (1918-1919) - Евгений Харлампиевич Чикаленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6 октября
А.В.Никовский рассказал мне о разговоре делегации Национального союза с гетманом{363}. Но разговор тот, как он говорит, был такой бессистемный, что нелегко передать, а еще труднее его мне записать. Я говорил, что на сообщение гетмана о том, что он хотел бы объясниться с Н. союзом, союз ответил, что он охотно пришлет своих делегатов, если гетман обратится к нему официально. Это было дней десять назад. Союз все надеялся, что гетман официально позовет его, а гетман ждал, что союз попросит у него аудиенции, потому что, говорят, что Палтов неколько раз высказывался, что «даже Протофис приходит к гетману и просит о том, что ему нужно, а какой-то украинский союз хочет, чтоб гетман к нему пришел».
Наконец к председателю союза, В.К.Винниченко, приехал Д.И. Дорошенко и сказал, что он официально от гетмана приглашает союз, и в назначенное время Дорошенко заехал и повез делегатов к гетману, при чем выразил желание и сам присутствовать при разговоре с гетманом, на что делегаты из неловкости и согласились. Когда делегаты вошли в гетманский дворец, то русское окружение гетмана явно растерялось, а украинские элементы наоборот, почти громко говорили, что пора уже вот эту «русскую сволочь разогнать». Гетман, рассадив делегатов и подсунув им сигареты, начал с того, что ему очень приятно, что союз выразил желание побывать у него, что сам он тоже давно хотел, но ничего конкретного не имел. Одним словом, гетман дал понять, что это не он пригласил союз, а союз сам по своей инициативе обратился к нему, но тон он взял такой искренний, теплый и простой, что этим же тоном заразил и делегацию, и дальше разговор велся, как между близкими людьми, которые обдумывают дело спасения родины. Гетман говорил, что положение Укр. державы тяжелое, что надо всем объединиться для спасения; ибо, гетман полностью зависит от сторонних сил; правда, будучи в Германии, в своих речах он то и дело подчеркивал, что Украина полностью независимая и нейтральная держава и имеет сведения, что ее признают уже все нейтральные державы, и наверняка признает и Антанта. Но надо скорее создать свою военную силу и вот он решил, пока будет формироваться армия, организовать национальную гвардию, вроде бывшей французской, из городского населения. На этом делегация отметила, что эта гвардия сформируется из русских элементов, враждебных Укр. державе, и когда-нибудь возьмет и скинет и самого гетмана и Украину. А на вопрос гетмана — как же ее сформировать, делегация предложила передать организацию нац. гвардии национальным организациям. Но гетман, на какое-то время задумавшись, ответил, что это еще надо обдумать. Очевидно было, что у него мелькнула мысль, что такая гвардия может тоже сбросить его и его правительство.
Потом он начал уверять делегацию, что лично он ничего не боится и никаких честолюбивых намерений и не имел, что он за несколько дней до переворота и не мечтал о гетманстве, а хотел послужить Украине — своим военным опытом на посту военного министра, а когда произошел переворот, то он, как человек риска, перекрестился и принял на себя эту обузу только в интересах спасения Украины от раздела, потому что Австрия тогда упорно добивалась разделения Украины.
Теперь он озабочен проведением аграрной реформы в пользу среднего крестьянства и спросил, что думает делегация о том, надо ли наделять безземельных или нет. Винниченко, как эс-дек, высказался, что не надо, и на удивление, эсер, проф. Швец, тоже сказал, что эсеры во время наступления большевиков, действительно, считали нужным сразу же удовлетворить безземельных, а теперь это мнение они откладывают в архив будущего. Очевидно, на гетмана это произвело очень хорошее впечатление, потому что он выразил желание ознакомиться со списком людей, из которых Национальный союз считает нужным сформировать кабинет. Ему передали список, давно составленный, но Никовский выбросил из него себя и Марковича из министерства внутр. дел, а взамен вписал П.Я. Стебницкого.
В кандидаты на премьера в списке были поставлены, как известно, четыре фамилии; гетман прочитал фамилию Шрага и заметил, что он такого не знает, и здесь Д.И. Дорошенко зачем-то выскочил, сказав, что Шраг совсем старый, немощный человек, который летом пережил уже третий удар. На это ответил Владимир Кириллович, что Шраг недавно участвовал в с.-ф.-ской конференции, что он еще работоспособный и весьма ценный человек. Фамилию Шелухина гетман умолчал, а на Марковиче остановился, заметив, что это совсем не серьезный человек. Маркович, который часто бывал у гетмана на завтраках, очевидно, своим поведением проявил, действительно, свой несолидный, истерический характер.
Прочитав фамилию Стебницкого, гетман покачал головой и сказал:
— Вот-таки же придется его взять; я от всех слышу о нем лучшие отзывы.
Когда прочитал, что Скоропися союз выставил на министра иностранных дел, то в присутствии Дорошенко заметил: «Скоропись человек подходящий, умный, я его знаю» — и против его фамилии поставил крестик. Далее, когда дошел до Михновского, сказал: «Ну, на портфель исповеданий уже дал согласие Лотоцкий. А вот на торговлю и промышленность Чоповский совершенно не способен; если бы я вам рассказал о нем, то вы сами его не выставили бы, вместо Гутника надо бы найти исключительно опытного человека». А когда ему назвали Тимошенко{364} и Бородаевского{365}, он сказал, что их не знает, а узнав, что Бородаевский — помощник Гутника, записал его фамилию. Прочитав, что Любинского и Бутенко Союз оставляет, спросил: « Я рад за них, а интересно знать — чего вы их обоих оставляете на своих местах?» Ему ответили, что в обоих этих министерствах проводится украинская политика, не видно враждебности к Укр. державе. На это гетман сказал:
— А вот на Бутенко нападают все эти концессионеры, эти протофисы…
Далее спросил:
— А чего вы отвергаете Гербеля?
— Он враждебен к Украинской державе, — ответили ему.
— А он так красиво поет украинские песни, что трудно допустить, чтобы он был врагом Украины.
— Но он проводит в министерстве русификацию, не хочет признавать укр. Красный
