Черногорцы в России - Коллектив авторов

Во время стоянки на Сарыгунь-куре мною было сделано предложение (через посредство дочери) Бакичу войти в соглашение с Байкаловым31 и принять все его условия. Бакич, исходя из общего положения и учитывая состояние своего отряда, был согласен войти в переговоры с Байкаловым, но как раз в это время было издано распоряжение начштаба Смольнина32 о снятии осады, и мое намерение не имело успеха.

Затем после боя при Атамановке, состоя в обозе 11/ХП, когда обоз был готов к движению за хребет, я не послушал распоряжения Шеметова33 и вместе с дочерью открыто заявили, что более никуда двигаться не намерены. Это повлияло и на остальных, благодаря чему весь обоз остался.

До наступления на Атамановку было решено идти на Тес зимовать. Намечался и еще пункт Улясутай. По настоянию Казанцева34, Сеерпаса и Смольнина решили идти на Атамановку. Куда побежал Бакич в настоящем не знаю. На р. Кобдо мною было завербовано из отряда три сотрудника вполне надежных – фамилии их: Прокофьев, Башарин и Часовский.

На вопрос – не имелась ли у Бакича контрразведка и как и где раскинуты ее сети? Отвечаю. Контрразведка у Бакича имелась, начальником которой состоял капитан Кузьминых35. Неотлучно находилась при штабе. Из разведки лично знакомы мне, кроме Кузьминых – его заместитель Мальков (поручик)36, Мальков остался в Бахтах, где исполняет обязанности следователя при Семиречоблачека. В Шара-Сумэ остался некто Балиев (чиновник воен[ного] времени). Здесь при отъезде остались Сочнев и Носов (поручик).

Назначались из Шара-Сумэ в район Бурчум – Бийск 10 человек с целью пропаганды под командой полковника Васильева, но вследствие того, что этот район был занят совет, войсками, посланные возвратились. О всем этом мною извещалось отделение в Чугучаке через тов. Еникеева.

К сему подписуюсь Н. Повираев Сотруд[ник] Штарма 5 и ВСВО А. Иванов

ГАНО. Ф. P-1146. On. 1. Д. 139. Л. 48–49. Подлинник. Рукопись.

Документ 2.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА А. Н. ИШИМОВОЙ.

17 (?) декабря 1921 г.

Опрошенная гражданка Ишимова Александра Николаевна, 21 года, замужняя – показала нижеследующее: я крестьянка Оренбургский] губ. В[ерхне]-Уральскогоу[езда],Тирлянскойвол[ости].Получилаобразов[ание] в В[ерхне]-Уральской женской гимназии, кончила 7 классов. В 1917 году вышла в замужество за хорунжего 2Ш отдела Оренбургского] казач[ьего] войска – Михаила Степановича Ишимова. Революция и события 1918 года застали меня в следующем положении: 2й Оренбургский] каз[ачий] полк стоял в Минске, и я находилась здесь при муже. Когда же полк направился на Уфимский фронт, то все женщины оставались на месте, и я решила уехать к родителям в Верхнеуральск. Здесь по степени приближения советских] войск носились угрозы, что все семейства офицеров будут истреблены, в силу каковых обстоятельств я и мои родители направились в Троицк. Это было в 1919 году. Отсюда при отступлении белых войск мы продвинулись в Атбасар. Здесь, когда проходил Дутов, мы в числе других беженцев направились в Чугучак. В Семиреченской области, не доходя до Чугучака, в Бахтах, мы некоторое время проживали. Прибыли затем в Чугучак ранее войсковых частей более недели. В Чугучаке37 отец занялся торговлей. Сюда к нам приезжали из Бахтов какие-то люди, которые о чем-то тайно говорили с отцом. Я знала, что эти люди были большевики и что они желали иметь сведения о намерениях белых. Впоследствии, когда я сошлась с Бакичем, отец просил меня сообщать о всех совещаниях и решениях комсостава и о всем том, что можно услышать от Бакича или от посещавших его офицеров.

Однажды отец просил меня сообщить (это было в Чугучаке), кто таков комендант корпуса Лютин и каковы его убеждения? Отец его видел в несоответствующей среде, – т. е. в компании большевиков. Я узнала от Бакича, что Лютин взялся шантажировать большевиков, обещая им за 7 пудов серебра доставить голову Бакича. И что Лютин успел в своем намерении. Контрразведка донесла, что деньги Лютин получил. Было послано к Лютину, и у него взяли 4 пуда серебра. Бакич вторично хотел послать за оставшимся серебром, но намерение не было приведено в исполнение, потому что красные заняли Чугучак. Вторично отец осведомлялся, не было ли откуда делегации и о чем говорилось с Бакичем, я сообщила, что были делегаты от народн[ой] дивизии38, но что это за дивизия и где они, не знаю. Вскоре прибыла эта дивизия и привезла оружие, которое перепрятано было по разным частям для того, чтобы не узнали об этом кит[айские] власти. И вообще о всем и всегда я сообщала отцу, что он находил более или менее интересное для себя. Припоминаю Акмолинской области старика Дериглазова39, который ворожил на бобах, он ворожил и Бакичу, хотя Бакич не суеверен.

На Сарлгуне я говорила Бакичу вести переговоры с Байкаловым, Бакич отвечал, что он не прочь бы от переговоров, но это зависит не от меня одного. Когда же ушла дивизия с Кочиевым40, то Бакич выразился так – мне ничто не мешает соединиться с Байкаловым и резать всех беспощадно. По прочтении письма Байкалова41 я вновь говорила Бакичу о необходимости сдаться, то он отвечал это дело не женское и вам об этом судить нельзя. В общем, хотя Бакич для меня не имеет какого-либо значения – по совести говоря главным виновником всего определяю начштаба Смольнина и его единомышленника Кирхмана42. Эти двое держали все в руках и всем произвольно распоряжались, и Бакич попал всецело под их влияние.

Когда шли в Урянхай, на совещании было постановлено идти зимовать на Тес. Но здесь Сеерпас и Казанцев разбили этот план, доказавши, что можно без каких-либо препятствий пройти на Урянхай и там зимовать. Они указывали, что настроение населения благоприятствует их вторжению. Берут все у крестьян, даже отбирают для комиссаров яйца. И что это говорят все знакомые Казанцеву сойоты43, их поддержал Смольнин. В настоящем же мне неизвестно, куда бежал Бакич. После того, как он пошел в наступление, я его более не видала.

В отряде, я знаю, была контрразведка, начальником которой состоял капитан Козьминых. Работали они [в] Чугучаке, где часть их во главе с полковником Комашинским44 попала в плен красным. Я знаю из к[онтр] разведки прапорщика Носова, поручика Малькова, который остался в Чугучаке с Комашинским. Капитан Леке, которые обои состояли впоследствии в Бахтах сотрудниками Семипалатоблачека.

Добавляю, что когда я давала сведения отцу о прибытии народной дивизии в обход Чугучака в лагерь Бакича, я указала, что патронов привезено мало и что народная дивизия, сделавши недельный отдых, намеревается напасть на Чугучак, где захватит оружие, потом идти на Бахты и Зайсан. Благодаря данным мною сведениям [преступление было предупреждено. Красные войска за[няли Чугучак и]45 овладели все оружием, находившимся в [Чугучаке]. А. Ишимова.

ГАНО. Ф. P-1146. On. 1. Д. 139. Л. 49-49об. Подлинник. Рукопись.

Документ 3.

ПРОТОКОЛ ВТОРОГО ДОПРОСА А. ИШИМОВОЙ.

Вторично опрошенная Александра Ишимова, на вопрос – какими побуждениями руководствовалась при вступлении в супружескую связь с Бакичем? Общностью идей, побуждениями личного характера, исходящими из-за борьбы за существование или Бакич взял вас как вещь – в смысле удовлетворения собственных потребностей? Отвечаю: в смысле общности идей у меня не могло быть речи уже по одному тому, что никаких идей о власти и социальном положении у меня не было. За что боролся Бакич, куда он шел и зачем? Я не знала. На совещаниях штаба не бывала, и если застанет меня таковое, то меня обыкновенно удаляют на кухню (что случалось сведать, то только от Бакича или знакомых офицеров о решении собрания]. Не шла я за Бакичем и в смысле борьбы за существование, ибо я была в своей семье у отца, который, хотя и не имел больших средств, но для нашего пропитания находились средства. Не нужно думать, что я шла за Бакичем дабы способствовать большевикам. Меня взял Бакич как вещь, я была как рабыня, я не имела собственной воли, не имела желаний, т. е. мои желания не были осуществляемы.

И в смысле того, как говорит пословица «стерпится-слюбится», не имела никаких надежд, и о будущей совместной жизни не мыслилось, потому что у Бакича было свое семейство, находящееся в Никольск-Уссурийске. И он только и мечтал о том, когда он дождется того времени, когда соединится с[о] своим семейством и уедет в Сербию. И я только мучилась и терзалась своей неопределенностью и бесцельностью своего существования и нашла смысл лишь тогда дальнейшего существования, когда отец мой (Повираев) предложил мне соучаствовать в выполнении возложенного на него поручения, что я и выполняла.

На вопрос – имел ли Бакич сношение с[о] своим семейством и чрез посредство кого? Отвечаю: Сношение имел по телеграфу чрез генерала Анисимова46 в Харбине, которому он телеграфировал, прося о помощи его семье в счет его жалования. Подтверждение вы найдете в бумагах штаба. К сему подписуюсь: А. Ишимова.