Вечный мент или Светоч справедливости - Андрей Егоров

Как только сели за стол, дверь распахнулась от сильного удара, и в гостиную буквально вбежал рыжеволосый человек с кавалерийской шашкой наголо. В нем Анна Аркадьевна с удивлением опознала француза, что сегодня утром приходил наниматься гувернантом к Сашеньке, ребенку старшей дочери. Вместе с рыжеволосым в комнату ворвался второй – страшный, с окровавленной повязкой на голове. В руке у него подрагивал ржавый пехотный штык.

Иван Александрович испуганно ойкнул, в таких переделках ему бывать пока не доводилось. Супруга напротив начала привставать, собираясь разразиться гневной тирадой. На ее счастье, жених младшей дочери оказался проворнее.

Андрей Андреич Счастливцев, отбросив стул, вскочил из-за стола и скинул сюртук. Под верхней одеждой обнаружилась кобура, а в ней длинноствольный пистолет. Рука жандарма, как кобра, метнулась к рукояти, и ствол в одно мгновение оказался направлен на француза. Тот даже не успел вскинуть клинок. Выстрел прозвучал оглушительно. Гостиную заволокло дымом. В белых клубах заметались фигуры. Послышались звуки ударов и громкие выкрики.

Вскоре дым рассеялся, и стало видно, что посреди комнаты стоит один только поборник справедливости, по-прежнему держа в руке оружие, а оба возмутителя спокойствия лежат на полу в лужах крови, вне всякого сомнения, мертвые.

Анна Аркадьевна спешно зашарила вокруг в поисках ридикюля, а поскольку таковой не обнаружился, грохнулась в спасительный обморок…

Свадьбу сыграли той же осенью.

Величанским и в голову не пришло, что парочка головорезов ворвалась в их дом с одной только целью – покончить со Светочем справедливости.

Архангел Гавриил счел, что семейная жизнь пойдет его подопечному на пользу. Так отцы часто думают о своих непутевых сыновьях – вот женится, остепенится, перестанет лезть на рожон и гневить бога.

Брак этот, и вправду, на долгое время примирил Светоча с действительностью, где по-прежнему царила несправедливость – разгул преступности и произвол властей. На Руси никогда не было спокойно.

А потом Ольга заболела и умерла…

– Как это умерла? – возмутился я.

– А что ты так на меня смотришь?! – вскинулся Кухериал. – Мы здесь совершенно ни при чем. Если бы она не умерла тогда, то все равно скончалась бы от старости. И вообще, я не знаю, может, это сами святые ее умертвили. Не хотели, чтобы переживала, теряя красоту и здоровье, в то время как ее муж остается таким же молодым и полным сил. Они на такое способны, уверяю тебя.

В этот момент я опять вспомнил Кристину. Правильно говорит Кухериал, человек – существо несовершенное. К чему все эти страдания и душевная маета?! Вот так живешь день за днем, не зная для чего пришел на этот свет. Посетит однажды краткое мгновение радости и счастья, а потом кто-то на небесах или под землей решит за тебя – хватит, насладился, пора и честь знать – и отбирает самое дорогое. А это, черт побери, не способствует очищению души. Совсем не способствует. И я не хочу принимать со смирением свою утрату. Пусть даже она не умерла. Я не хочу, чтобы она была той, кем является сейчас.

– Я не хочу, чтобы Кристина была ведьмой, – сказал я.

– Это ее собственное решение. Извини, но над другими людьми я не властен… Если тебе так уж невмоготу от того, что она стала шлюхой, принимает участие в шабашах, и Бафомет буравит ее своим огромным естеством каждое полнолуние, просто убей ее. – Голос беса стал вкрадчивым: – Чего уж проще! Сделай так, чтобы она никогда не смогла больше тебе изменять. Нет бабы – нет переживаний.

– Не надо меня искушать. Все равно ничего не выйдет.

– Почему же не выйдет?! Обязательно выйдет. Если, конечно, постараться.

– Я не смогу убить Кристину, – выдавил я. В горле встал ком – застарелые переживания и боль, любовь и ярость, всего понемногу. Прежде я иногда представлял, как убиваю ее. Как достаю из кобуры пистолет и направляю на нее. Особенно часто такие мысли являлись ко мне в последние месяцы наших отношений. Но все это время я знал, что никогда не смог бы спустить курок.

– Звучит омерзительно, – скривился Кухериал, – я и не думал, что ты можешь так привязаться к этой девке. Вы, люди, несовершенные существа. Даже ты, сверхчеловек.

– Мы люди, несовершенные существа, – эхом повторил я. – Кто она?

– В каком смысле?

– В том самом. Кто она такая?

– Ведьма, – Кухериал пожал плечами, – чего ты от меня хочешь? Не я ее такой сделал. Она сама захотела. Мне предложили, чтобы она с тобой сошлась, я и согласился. Тебе пора было ввязаться во что-то такое… романтическое… болезненное. Интимная связь окрыляет. На время. Если хочешь знать, она тоже убийца. Выполняет кое-какие мелкие задания. Конечно, со Светочем ей не справиться. Не ее уровень.

– Она убийца? – поразился я. – Давно?

– Давно. С тех пор, как пришла в секту падших. Не все ли равно?

– Черт побери! – я грохнул кулаком по столу. – Ладно я. Но почему она решила угробить свою жизнь?..

Кухериал пожал плечами.

– Она хочет возвыситься. Убирает тех, кто нам мешает или может помешать. И быстро набирает силу.

– Ладно, к черту Кристину, – решил я. – Рассказывай, что дальше было с ментом.

– Я-то расскажу, но только если ты не забудешь разливать «Тринадцатый»…

Ближе к середине девятнадцатого века для Светоча начались самые славные времена. Обретался он в личине бывшего военного при жандармском корпусе. Снова в метриках подделал дату рождения – и стал новым человеком. Точнее, тем же, только с другими документами и именем. А потом оказался приближенным лицом при инспекторе секретной полиции Георгии Порфирьевиче Судейкине. Это был фанатик своего дела. Он приблизил к себе Андрея Счастливцева, разглядев, что и в нем также плещется тот же необоримый дух жажды справедливости. Только о борьбе с преступностью и помышляли эти двое. Слава Георгия Порфирьевича, поначалу не слишком заметная, затем сделалось повсеместной. Знали его не только благодаря собственным заслугам, но и по причине бесстрашных и решительных действий подчиненного. В то время множество террористов, почитающих себя русскими патриотами, активно помышляли о том, как убрать помазанника божьего и взять власть в свои руки. Одни только записи в дневниках чего стоили. Процитирую хотя бы этот пассаж, – Кухериал пощелкал языком, – «мы не страшимся революции, хотя и знаем, что прольются реки крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы». Все это были предвестники серьезных перемен в России, маятник качнулся в нашу сторону, его уже было не остановить.

В тысячу восемьсот девяностом году во время очередного покушения на Светоча погиб его наставник Георгий Порфирьевич Судейкин. Андрею Счастливцеву, как и много раз прежде, благодаря вмешательству Гавриила, удалось избежать смерти. Однако он испытал острое разочарование. Очередное помрачение рассудка он снова приписал губительному недугу. Во многом винил себя в смерти выдающегося борца с терроризмом. И вбил себе в голову, разумеется не без божественной воли, что ему надлежит оставить попытки бороться за Справедливость и постараться держаться подальше от опасных дел, потому что все предпринимаемые им шаги ведут к смерти коллег по жандармскому управлению и близких.