ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ - Юрий Караш

Подобные изменения были обусловлены рядом причин:

1. Джонсон в большей степени, чем Кеннеди, отождествил себя с достижением цели американского космического лидерства.

2. Он был озабочен той возможной конкуренцией, которую могли составить ведущим позициям США в космосе нарождающиеся космические программы других стран Запада. Одним из главных способов уменьшить эту конкуренцию было объединить усилия этих стран за пределами атмосферы под руководством Соединенных Штатов.

3. Для Джонсона космическое сотрудничество было, в первую очередь, средством укрепления связей с Европой, а не с СССР.

4. Не хотел новый президент навлечь на себя и критику со стороны республиканцев за преувеличенный интерес к взаимодействию с Советским Союзом в космосе при недостатке внимания к «заатмосферному» партнерству с другими странами. 

5. Для Джонсона развитие космических отношений Америки с другими государствами было ходом, рассчитанным на оказание давления на СССР.

Что касается отношения Советского Союза к сотрудничеству с Соединенными Штатами в космосе, отношение это не претерпело каких-либо существенных изменений в первые пять лет правления Брежнева. К факторам, которые оказывали негативное воздействие на советско-американское космическое взаимодействие в прошлом, прибавились еще три. Один из них — усилившийся консерватизм во внутренней и внешней политике СССР, другой — возросшее воздействие на жизнь государства военно-промышленного комплекса и третий — война во Вьетнаме, еще более обострившая отношения между СССР и США. Сочетание всех этих явлений практически полностью стерло из повестки дня советско-американского диалога какие-либо разговоры о серьезном двустороннем сотрудничестве в космосе.

Глава 3

ОТ «ЛУННОЙ ГОНКИ» К «РУКОПОЖАТИЮ В КОСМОСЕ»

(конец 1960-х — начало 1970-х гг.)

Разрядка

В начале книги я упомянул о первом наиболее известном и значительном эпизоде в советско-американском сотрудничестве в космосе — полете «Союз — Аполлон». Рассмотрение этого проекта не входит в число задач книги, однако, поскольку он последовал прямо за «лунной гонкой», было бы неправильно хотя бы вкратце не рассказать о том, как из величайшего соперничества в космосе смогло вырасти, пусть и не сравнимое по масштабам с «битвой за Луну», но все же сотрудничество.

Период в истории советско/российско-американского сотрудничества в космосе, который начался вскоре после окончания «лунной гонки» и привел к «рукопожатию в космосе» в 1975 г., и по сей день вызывает немало вопросов. Ни у Брежнева, ни у Никсона, бывших главами государств, когда родилась идея ЭПАС (напомню, что это официальное название программы — «экспериментальный проект Аполлон — Союз»), отнюдь не было того «космического» энтузиазма, который наблюдался у их предшественников — Хрущева, Кеннеди и Джонсона. Более того, ни Брежнев, ни Никсон отнюдь не собирались превращать космос в «сферу совместных интересов» Советского Союза и Соединенных Штатов или же активно способствовать двустороннему сотрудничеству в космосе. Несмотря на то, что, по мысли американского президента, одной из «опор» для «моста» между США и СССР могло бы стать, в том числе, научно-техническое сотрудничество, космическое партнерство рассматривалось лишь в качестве одного из элементов подобной «опоры». Как же получилось, что именно во времена Брежнева — Никсона, а после — Брежнева — Форда советско-американское сотрудничество в космосе перешло из области надежд и планов в практическую плоскость и достигло своего пика в виде ЭПАС? Ответ на этот вопрос станет важным подспорьем в понимании механизмов советско/российско-американского взаимодействия за пределами атмосферы.

Факторы, которые оказали воздействие на сотрудничество двух стран в космосе в конце 1960-х — начале 1970-х гг., можно условно разделить на две категории. Первая — комплекс внутренних и внешних факторов, повлиявших на общие двусторонние отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Вторая — факторы, порожденные изменениями в космической промышленности и космической политике обоих государств.

Как показал анализ истории попыток советско-американского взаимодействия в космосе, одной из важнейших преград на пути двустороннего сотрудничества в этой сфере был весьма холодный политический климат в отношениях между двумя странами. Напрашивается вывод: чтобы у этого сотрудничества появился шанс, необходимо было «отогреть» советско-американские отношения.

По мнению многих экспертов, 1969 год стал своего рода переломным моментом в ходе холодной войны, после которого началась «разрядка». Подобные изменения на международной арене были продуктом, в первую очередь, внутренних перемен в СССР и США. В конце 1960-х гг. Советский Союз в целом достиг военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами, если не по качеству (способности ракеты нести несколько боеголовок), то — по количеству баллистических ракет. Предложив Москве провести переговоры по ограничению стратегических вооружений, Вашингтон тем самым признал появившуюся у СССР и США возможность гарантированно уничтожить друг друга[528].

Для Кремля подобное признание de facto означало, что по меньшей мере одна из целей, провозглашенных руководством страны, а именно — создание сверхдержавы, не уступающей другой сверхдержаве — США, как минимум в военной мощи достигнута. Теперь можно было сосредоточить больше сил и средств на решении внутренних экономических проблем СССР. А их к тому времени накопилось немало. В 1964-1965 гг. началась хозяйственная реформа в СССР, главным вдохновителем которой стал А. Н. Косыгин. Суть ее заключалась в том, чтобы обеспечить существенный сдвиг экономической системы в переходе к рыночному механизму хозяйствования за счет расширения хозяйственной самостоятельности и ответственности, ориентации производственных единиц на получение прибыли и создание экономической заинтересованности в улучшении производственных результатов. Однако к концу 1960-х гг., вследствие дальнейшего укрепления административно-командной системы в СССР, робкие попытки либерализации советской экономики постепенно сошли на нет[529]. Режим Брежнева нуждался в иностранных инвестициях с тем, чтобы обеспечить экономический рост страны или по крайней мере предотвратить ее хозяйственную стагнацию. Разрядка, благоприятствовавшая развитию торговли между Советским Союзом и западными государствами, способствовала привлечению «капиталистических» денег в «цитадель социализма».

Впрочем, потепление отношений с Западом использовалось руководителем Кремля для решения не только экономических, но и внутриполитических проблем. Так, в начале 1970-х гг. Брежнев вывел из состава Политбюро бывшего Первого секретаря компартии Украины Петра Шелеста[530].

Одним из формальных предлогов для подобного решения стало выступление Шелеста против политики разрядки[531].

Международная обстановка также способствовала разрядке. В конце 1960-х годов в Европе наметилась тенденция на «оттаивание» отношений с Советским Союзом. Тенденция эта была всячески поддержана Кремлем, который давно стремился восстановить миролюбивый имидж СССР, изрядно подпорченный советским вторжением в Чехословакию в 1968 г.[532]

Немалое беспокойство доставляли Москве и процессы, происходящие на восточных рубежах страны. Речь идет об обострении китайско-советских отношений, пик которого пришелся на пограничный конфликт между двумя странами вокруг острова Даманский в марте 1969 г., а также о сближении Китая и США. Окончание холодной войны с Соединенными Штатами могло предотвратить если не дальнейший рост напряженности в отношениях между СССР и КНР, то по крайней мере формирование мощного антисоветского альянса двух крупнейших держав[533].

Символическое совпадение — именно в тот день, когда Советский Союз начал с Китаем переговоры по урегулированию пограничных проблем, а именно 20 октября 1969 г., посол СССР в США Анатолий Добрынин встретился с президентом Никсоном, чтобы уведомить последнего о готовности Москвы начать предварительные переговоры с Вашингтоном по ограничению стратегических вооружений.

Надо сказать, что и администрация Никсона была не прочь подсократить военный бюджет США. Начало 1970-х годов было отмечено нарастанием экономических проблем в Америке, которые требовали немалых средств для их решения. Окончание гонки вооружений с СССР и постепенное свертывание прямого американского участия в войне во Вьетнаме позволяло уменьшить военные расходы. Как мудрый политик Никсон понимал, что Советский Союз и США входят в новую эру стратегического паритета. По его мнению, США уже не могли восстановить над СССР то военное превосходство, которое имели предыдущие двадцать лет, однако при этом сохраняли достаточно силы, чтобы убедить Москву пойти на переговоры с Вашингтоном. Пожалуй, из всех своих предшественников на посту главы Белого дома (за исключением, может быть, Эйзенхауэра, который взаимодействовал с советским руководством не только в бытность свою президентом, но и во время Второй мировой войны в роли командующего войсками союзников в Европе) Никсон знал Советский Союз лучше всех. Отчасти благодаря непосредственному знакомству со Страной Советов в ходе визитов: в 1959 г. в должности вице-президента, а в 1965-1967 гг. — как частного лица. Понимал он и то, что приобретенная им репутация консерватора, республиканца, а также последовательного антикоммуниста защитит его от любых обвинений в излишнем либерализме по отношению к Советскому Союзу. У президентов-демократов подобного «щита» не было[534].