Там, где тепло - Павел Корнев

– «И неважно, чем он занят, если он бухать не станет, – с совершенно серьезным видом продекламировал пиромант, – а ведь он бухать не станет ни-ко-гда!»

– За меня можешь не беспокоиться, не сопьюсь.

– Ты уже взрослая девочка, сама все понимать должна.

– Продолжишь в том же духе, скажу твоей супруге, что на девок заглядывался, – пообещала Марина. – Ты же знаешь, меня лучше не злить.

– Все, молчу-молчу, – вскинул руки Напалм. – «Я страшен в гневе», понимаю…

– Хватит вам уже, – поморщился я. – Как дети, в самом деле…

– Да ладно, мне полегче немного стало, – вздохнул откинувшийся на мешок с селитрой пиромант, лицо которого понемногу начало приобретать нормальный оттенок.

Вот и замечательно. Я зевнул и начал подремывать, время от времени просыпаясь и оглядываясь по сторонам.

Несколько раз обоз проезжал выстроенные на обочинах блокпосты, иногда на горизонте маячили караульные вышки. Навстречу шел достаточно плотный поток транспорта, но и тут ничего из ряда вон не наблюдалось: катили забитые грузом сани, внедорожники охраны сопровождали фургоны и трепетавшие на ветру брезентовыми тентами грузовики. Один раз мимо промчалась длинная вереница явно перегонявшихся на продажу легковых автомобилей, в другой – пришлось съезжать на обочину и пропускать военную колонну.

Такое впечатление, неведомым образом получилось выбраться из Приграничья в нормальный мир. Тишина и спокойствие. Иногда вдоль трассы и вовсе лотки со съестным и всякой мелочовкой попадаются. И бабки в длинных до пят шубах, валенках и шалях, казалось, совершенно не беспокоятся по поводу отсутствия поблизости вооруженной до зубов охраны.

Вот бы они у нас так выйти попробовали…

«У нас»? Да нет, уже «там, у них». Надо привыкать к вынужденной эмиграции, надо привыкать…

– Смотрю, здесь не шалят на дорогах? – зевнул я.

– Здесь порядок, – кивнул Михаил Григорьевич. – Не забалуешь.

– А с нечистью как? – поинтересовался Напалм.

– Иногда прорывается от вас. Особенно после магических бурь. Свою они повывели почти начисто.

– А! Поэтому и монаха обратно отправили! – догадался пиромант.

– Да нет, – возразил торговец. – У местных властей отношение к служителям культа не самое лучшее. Свобода вероисповедания, конечно, присутствует, но только в частном порядке. Хочешь молиться, молись дома. Церквей нет.

– А чего так? – удивился я.

– Говорят, в ихней Думе партработники старой закалки верховодят.

– Коммунисты и Дума, – вздохнул пиромант. – Куда этот мир катится?

– А почему нет? – хмыкнул торговец. – Переименовали горком в Думу, и все дела…

Я только усмехнулся и острить на этот счет не стал. Сразу видно, что один, что другой – местные. В Российской Федерации такое сочетание никого давно уже не удивляет. Коммунисты и коммунисты, Дума и Дума.

Постепенно меня окончательно укачало, и как-то совершенно незаметно для самого себя я вновь прикорнул, подложив под голову сумку. Фыркавшие лошаденки споро тащили сани, копыта размеренно стучали по укатанной дороге, одни поля меняли другие. А я дремал, и даже пытавшийся забраться под дубленку мороз оказался не в силах прогнать навалившуюся сонливость.

Не иначе, акклиматизация началась…

К Северореченску мы подъехали уже в сумерках. Могли бы и раньше добраться, но Михаил Григорьевич несколько раз останавливал обоз и самолично осматривал лошадей. И хоть перекусить горячим не получилось, но отдых, вне всякого сомнения, пошел нам только на пользу. Я, по крайней мере, немного в себя пришел, а то даже глаза толком не открывались.

Понимаю, что акклиматизация началась, да и выспаться ночью толком не получилось, но, когда голова словно ватой набита, ничего хорошего. Мало ли какую глупость в таком состоянии, не подумав, сболтну?

А вот перекусил бутербродом с кофе, размялся и вновь себя человеком, а не мешком, непонятно чем набитым, почувствовал. Ну а дальше уже как-то незаметно и окраины Северореченска показались.

И сам город, к моему немалому удивлению, стеной, в отличие от Форта и встречавшихся по пути поселений, огорожен не был – дорога сразу вышла к пригороду.

– Елки-палки, дед на палке! – удивился пиромант. – Стены нет!

– Да бесполезно просто, – пояснил Михаил Григорьевич. – Город на две части рекой разделен, не огородить толком.

– И как тут с безопасностью? – зябко поежилась Марина.

– Лучше, чем в Форте, – уверенно заявил торговец. – Вы не беспокойтесь, просто так в город не попадешь. Со всех сторон посты выставлены, да и дорог немного.

– Ну, местным виднее, – пожал я плечами. – Сейчас куда?

– На таможне надо отметиться и груз задекларировать.

– Пошлину какую-нибудь платить придется?

– Нет, тут социализм голимый. Государство с каждого предприятия свою долю имеет, поэтому чиновники не крохоборничают.

– Как интересно! – хмыкнул я. – Тут свое дело открыть реально вообще?

– Реально, почему нет? Не беспокойтесь, Евгений Максимович, когда начнете вид на жительство получать, все объяснят.

– Вид на жительство! – покачал головой Напалм. – То ли дело у нас – приехал и живи.

– Поэтому у нас и отморозков столько, – заявила Марина.

– Отморозков столько, потому что Дружина мышей не ловит, – возразил пиромант. – А тут кто за порядком присматривает? Профессиональная полиция, поди?

– Вроде казачье ополчение, – припомнил я старые разговоры.

– Не, – мотнул Михаил Григорьевич. – Что-то с казаками не срослось, и разогнали их. В городах милиция службу несет, а вместо армии – народное ополчение.

– Неслабое у них ополчение, – хмыкнул я, припомнив встреченную по пути колонну. – На бронетранспортерах.

– Это внутренние войска были, – возразил торговец. – Особые части, вроде Патруля вашего.

– Как все непросто! – вздохнул я.

– Разберетесь, Евгений Максимович. У вас голова светлая, разберетесь.

– А куда деваться? Разберусь, конечно.

– Михал Григорьич, – окликнула вдруг торговца Марина, – а нам обязательно на таможню вместе с вами ехать?

– Обязательно, красавица, – разочаровал ее тот. – Вы жетоны отметить должны. Порядок такой, ничего не поделаешь. Устала небось?

– Да немного в порядок себя привести хотела, – подтвердила девушка.

– Там быстро, – махнул рукой Михаил Григорьевич. – Бумаги готовы, осталось только штампы поставить. И часть оружия сдать придется.

– Часть?

– Все длинноствольное. Пистолеты в городе носить можно.

– Вот засада! – выругался Напалм.

Тянувшаяся вдоль каких-то выстроенных на окраине складов дорога вдруг сделала резкий поворот, и обоз выехал к двухэтажному зданию милицейского поста, мощные прожекторы на верхних этажах которого разгоняли пытавшуюся выползти на проезжую часть тьму. Метров за пятьдесят до блокпоста мы свернули с трассы вслед за каким-то безбожно чадившим грузовиком и въехали на просторный двор, огороженный самым обычным забором из профнастила.