Прилив - Андрей Прусаков

— Получается, он не мог быть в клане Краба той ночью? — спросил Игор. — Так?

— Выходит, не мог, — подтвердил Москаль.

— Твое свидетельство против ее. И вы оба утверждаете, что говорите правду?

— Да! — крикнула старуха. — Я видела его так же ясно, как тебя, Игор!

— Да, — сказал Москаль.

— Странное дело, — сказал Игор. Он подошел к Славу, рассматривая юношу с высоты немаленького роста:

— Смотри мне в глаза, гмор!

Слав посмотрел. Глаза правителя города были серо–зелеными, глубокие морщины и шрамы на еще не старом лице указывали, что этот человек многое повидал, а суровая складка между бровями говорила о прямоте и мужественности.

— Ты солгал мне один раз. Солжешь второй — я убью тебя прямо здесь, своей рукой, отрублю голову и выставлю на площади. Кто из них сказал правду: она или он?

— Он, — прошептал Слав, потеряв голос. В детстве он зачитывался книгами о космических пиратах, там захваченные в плен герои вели себя дерзко и смело, вызывая искреннее восхищение и стремление подражать. В отличие от книжных героев, сейчас Славу отчаянно хотелось в туалет, в животе поселился холодный, скользкий, высасывающий силы и смелость змей, а в голову не приходило ничего, кроме криков о пощаде. Но он нашел в себе силы молчать.

— Значит, ты — гмор.

— Да, — подтвердил юноша, и отчаяние, овладевшее им, подсказало, как покончить с этим как можно скорее. — Да, я гмор, хоть и не понимаю этого слова, но я никого не убивал: ни у Красноголовых, ни там, откуда пришла эта женщина! Если хотите убить меня за то, что я гмор, то вот я — убивайте! Я мог бы сделать для вас много хорошего, мог бы стать вашим другом, но если вы в каждом гморе видите врага — вы навсегда останетесь ничтожными и грубыми дикарями!

Толпа притихла от яркой и яростной речи, а затем рванулась вперед. Воины с трудом сдерживали клокочущих от негодования людей, рвущихся растерзать дерзкого наглеца.

— Позволь, я сломаю ему шею, Игор! — сказал татуированный. Вождь качнул головой:

— Нет. Все назад! — крикнул он так, что все замерли. — Если кто‑нибудь хочет судить гмора так, как ему хочется, пусть выходит и сразится со мной один на один! — Игор выхватил длинный обоюдоострый клинок и взмахнул им. Слав увидел, как легко вождь обращается с тяжелым оружием, и понял, что соперники, осмелившиеся бросить Игору вызов, еще не родились.

Покачивая оружием, Игор подошел к юноше. Слав замер. Жизнь пробегала у него перед глазами, казалась такой ничтожной и короткой…

— Слушайте, люди! Вы все слышали, что он не был в клане Краба и не убивал наших братьев, а был в плену у клана Север. По закону предков я не могу судить его за убийство человека в клане Красноголовых, ибо тому нет свидетелей. Итак: он невиновен.

Собравшиеся на площади зашумели, и ошалевший Слав видел, что они изумлены и недовольны странным решением вождя.

— Но — он гмор! — громко продолжил Игор. — Мой клан поддерживает наших братьев, которых подлые гморы изгоняют с земель, где жили их предки. Мы будем сражаться с гморами и убивать их. Но все вы знаете, что в кланах наших друзей и союзников живут гморы, которые на нашей стороне! Они помогают им, строят, изобретают и лечат. Не все гморы — зло.

Раскрыв глаза, Слав смотрел на этого человека, сказавшего то, что Слав давно мечтал услышать от варваров: от Миха, Москаля и остальных, кого знал.

— Кто он такой и почему пришел сюда — вот вопрос, на который он мне ответит! — лезвие меча Игора остановилось в полуметре от груди юноши. — Только потом я решу его судьбу.

Глава 35. Мерк. Интриги Дирна.

Председатель Лексан ждал Мерка и задумчиво переставлял шахматы, играя сам с собой. Дебют никак не хотел складываться. И белые, и черные не торопились, выжидая, когда оппонент сделает ошибку. Судя по всему, дело шло к ничьей. Лексан любил сравнивать жизнь с шахматной партией. Партия, где на кону стояла карьера и жизнь, он начал уже давно. Все знали его как лидера официальной оппозиции, которая никогда не станет оппозицией настоящей, хотя бы потому, что находится под пристальным вниманием СБ.

Он взял в руки слона, подумал и поставил обратно. «Бить или не бить — вот в чем вопрос?» Так, кажется, сказано в какой‑то древней поэме?

Это была не первая их встреча, и всякий раз председатель ждал, что вместе с Мерком в комнату войдут агенты СБ и предъявят обвинение в измене. Грань, по которой он ходил вот уже несколько недель, была тонка, очень тонка.

Мерк предложил то, о чем Лексан не смел и мечтать. Убрать Изагера! По словам Мерка, тот представлял интересы Слава, мало того, намекал на существование некоей организации, способной на очень многое… но без поддержки имеющего определенный вес в Совете Избранных Лексана, без его опыта и связей, попытка сменить правителя обречена на провал.

На второй встрече Лексан потребовал гарантий. Приход Мерка мог быть заранее спланированной провокацией, особенно зная отношение к председателю самого Изагера. Их ненависть была взаимной. Скоропостижная смерть предыдущего правителя взбаламутила Дирн. Претендентов было двое: Изагер и Лексан. За будущим правителем стояла армия, что и предрешило победу. Лексан мог сопротивляться, в него верили, за ним шли. Ситуация могла повлечь за собой локальную войну, и Лексан решил не рисковать, публично признав Изагера законным правителем. Как впоследствии выяснилось, он все сделал правильно. В шахматах тоже жертвуют фигурами или позицией ради будущей победы.

Лексан повернул вращающийся столик. Белые и черные поменялись местами. Позиция Изагера тоже не выглядела идеальной. Пока победоносная, но развязанная практически вопреки воле Совета война (Лексан знал, что многие из голосовавших «за» просто боялись), недовольство новыми реформами, особенно той, где варварам предоставлялось гражданство, плюс все усиливавшийся надзор СБ — все это не вдохновляло тех, кто не так давно поддерживал правителя, и уж тем более — его оппонентов.

Когда в качестве гарантий Мерк предоставил видеозапись, где Слав размеренно и обстоятельно объяснял, как ему претит бесчеловечный режим Изагера, и что он согласен с любыми методами, позволяющими сместить отца — Лексан не поверил глазам и был в шоке. Подобная пленка была страшным оружием, и то, что он ее получил, означало полное и окончательное доверие сына правителя и тех, кто за ним стоял. Компрометирующих материалов в записи достаточно, чтобы подписать себе приговор — председатель Лексан это хорошо понимал. Понимал он и позицию Слава, слывшего человеколюбцем и миротворцем. Правда, атака плато Краба сильно подпортила ее, но Мерк утверждал, что командование Слава было номинальным, и он совсем не хочет войны. Пойти против воли отца он не мог, и это даже к лучшему: бдительность Изагера будет притуплена, а параллельно укрепится авторитет Слава в армии. Изагер, начинавший карьеру с армии, всегда рассчитывает на ее поддержку, и если внести в нее раскол…