Пути неисповедимы (Воспоминания 1939-1955 гг.) - Андрей Трубецкой

Вечером, как всегда, слушали сводку с фронтов. Наше наступление развивалось успешно. Партизаны с радостью узнавали названия населенных пунктов в Белоруссии. Радио принесло и другую замечательную новость — высадка союзников в Нормандии, их успешное продвижение. Эта новость особенно радостно была воспринята поляками.

На следующее утро двинулись в обратный путь, но другой дорогой. В лесу набрели на бараки, построенные немцами в 1941 году для своих войск. Тогда же были приведены в порядок все лесные дороги, ведущие к границе, в болотистых местах настланы гати. Особенно поражали проложенные для велосипедистов специальные дорожки сбоку от основных, которые на болотистых местах имели дощатые настилы. Мне вспомнилась «наша» часть пущи с ее проселками, какими они были и тысячу лет назад — сплошь сыпучие пески, да залитые даже в сухое время водой колеи, а местами — огромные, с двухэтажный дом, недостроенные, стоявшие в незасыпанных котлованах железобетонные ДОТы. Если наши дороги и оказались препятствием, хотя и преодолимым на пути механизированных полчищ, то о ДОТах этого нельзя было сказать. Да, так мы и они начинали воевать.

По прибытии в наш лагерь, мы получили благодарность за успешное выполнение задания, и кара с нас была формально снята, как, впрочем, формально и наложена. За наше отсутствие отряд пополнился новичками. Это была группа русских ребят, служивших в какой-то полувоенной немецкой организации. Были они в форме и с оружием. Попали сначала к полякам, встреча произошла мирно. Поляки дали знать нашим. Бежавших сначала разоружили, но потом оружие вернули. Так же через поляков прибыла группа из Сувалок. Среди них оказалось двое знакомых: врач Солдатова и тот чернявый украинец, со странной фамилией Марахевка, которых я видел у сестры Галцевича в Сувалках. С ними был еще переводчик лагеря военнопленных, немец с Поволжья Андрей Юстус. Его и Солдатову хорошо знал Федя Кузнецов, еще ранее бежавший из этого лагеря. Он очень обрадовался встрече.

Сводки сообщали о победоносном продвижении наших войск. Командование отряда решило устроить крупную засаду на шоссе Августов-Гродно. Пошли с нами поляки и те самые ребята в немецкой форме и с оружием. Было известно, что по шоссе Августов-Гродно в последнее время усилилось движение. План засады был таков. Группа партизан в немецких мундирах во главе с унтером Марахевкой выйдет на дорогу и остановит, якобы для проверки документов, легковую машину, высадит пассажиров и передаст их сидящим у дороги партизанам. И так с каждой следующей машиной, сколько, что называется, влезет. По пути зашли в польский отряд. Жулик, находившийся в нем, открыто возмущался: «Утром воловина с грохувкой, в обед грохувка с воловиной, на ужин или воловина или грохувка!» Когда партизаны кончали завтракать, подошел их командир в конфедератке с неправдоподобно большим козырьком, громко спросил старшего по столовой: «Сыр раздали?» Позавтракавшая группа поляков слушала радиопередачу из Лондона через какой-то допотопный радиоприемник.

Наконец тронулись. Объединенные силы возглавил Владимир Константинович, назначивший меня идти в головном дозоре. Часть пути к предполагаемому месту засады шла по заболоченному лесу. Последние дни было много дождей, так что дорога, по которой мы двигались, временами превращалась в реку. Вода мешала идти по намеченному маршруту, и приходилось колесить. Двигались осторожно, так как шоссе было уже недалеко. Лес стал переходить в болотистое мелколесье, но и оно кончилось, и мы вышли на заболоченный луг с довольно частыми купами кустов. Тронулись по этому лугу, и тут я увидел вдалеке меж вершин кустов верхушку телеграфного столба — сразу определилось, где дорога (я вспомнил, как так же увидел изоляторы телеграфного столба, когда мы шли впятером к партизанам). До дороги было метров четыреста. Осторожно двинулись вперед, выбирая путь так, чтобы кусты нас загораживали от дороги. Купы кустов качались в такт шагам. Хорошо был слышен шум машин на шоссе.

Вплотную подошли к дороге и остановились под прикрытием большой группы кустов. Сквозь них Жулик пробрался на дорогу и через некоторое время крикнул, что идет легковая машина. На дорогу, шедшую здесь по невысокой насыпи, заспешила группа новичков во главе с Марахевкой. Но они замешкались — под насыпью оказалась глубокая канава. Пока искали как ее перескочить, легковая машина промчалась мимо... Группа была уже на дороге, когда показался грузовик-фургон, идущий со стороны Гродно. С дороги спросили останавливать или нет. «Давай, останавливай!» Марахевка поднял руку, завизжали тормоза, и машина остановилась, проехав открытый для нас участок дороги. Послышался короткий разговор, затем выстрел, еще выстрел, крики «Raus!» (вон!). Часть партизан, видевших, что делается на шоссе, поспешила туда. А там под дулами винтовок высаживали из кузова пассажиров. Ими оказались жандармы в голубых мундирах. Высаженных переправляли через канаву. В это время вдоль шоссе стал бить немецкий пулемет с поста, расположенного метрах в пятистах от места происшествия — мы и не подозревали о его существовании.

Немцев переправили с шоссе, тут началось их избиение, оставившее у меня самое гнетущее впечатление — их расстреливали в упор, и они падали в зеленую траву с поднятыми руками. И хотя это жандармы, на совести которых, вероятно, было много черных дел, но... Я отвернулся и стал выпускать патроны своего диска в машину. Бил больше по тому месту, где бак с горючим, и вскоре в кабине задымило, и машина загорелась (накануне, зная характер задания, я зарядил диск наряду с обычными еще и бронебойно-зажигательными патронами). Дело было кончено, надо было уходить. Бывалые партизаны сдергивали на ходу с мертвых часы, доставали из карманов документы, авторучки, кто-то тянул за ногу, стягивая сапог... Быстро уходили с дороги, на которой — это было слышно — стали останавливаться машины.

Шли по лугу по колено в воде, хоронясь за кусты и вытянувшись в колонну во главе с Владимиром Константиновичем. Я, памятуя, что меня никто еще не отстранял от роли старшего в головном дозоре, некоторое время сомневался, продолжать ли выполнять эту роль. Решил выполнять и рысцой двинулся вперед. Обогнав командира, спросил, как идти. Тот махнул рукою, давая направление. Шли вдоль дороги метрах в трехстах от нее. Сзади дымила подожженная машина. И тут в воздухе вдруг зазвучали моторы самолетов. Партизаны шарахнулись к кустам, кто-то крикнул: «Ложись!» Но все это было лишним: на бреющем полете над нами пронеслись два краснозвездных истребителя. Ликованию не было границ.

Тронулись дальше, перестроившись в три колонны. Мы отошли уже довольно далеко от горящей машины, двигаясь параллельно дороге. Заболоченный луг упирался впереди в густой лес. А вдруг там нас ждут?... Но ничего, спокойно вошли и, пройдя метров триста, набрели на сухой островок и сели отдохнуть. Владимир Константинович потребовал показать, что отобрано и снято у жандармов. Документы передал на хранение одному из партизан.