Живые в Эпоху мёртвых. Старик - Александр Иванин

После очередного сбора дани Исмаил оказался в госпитале. Но из госпиталя он в часть не вернулся. Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Ему предложили быть кадровым военным, и не просто военным, а служить в самой что ни на есть элите. Отец благословил его на ратную службу. В роду Султановых всегда были великие воины. Пять лет службы в спецуре закончились межнациональным конфликтом в Нагорном Карабахе. Тогда Исмаилу впервые пришлось воевать на территории своей страны. Его мир рухнул. Он мог многое и был готов к еще большему, но ему не по силам оказалась та дикая циничная ложь и беспринципность партийной верхушки, с которыми он столкнулся. То, что ему приходилось тогда делать, буквально калечило его душу. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с двумя чеченскими войнами, но той войны в Карабахе ему хватило с избытком. В девяностом году он сначала перевелся в другую часть, а потом его уволили за дискредитацию звания военного — от тюремного заключения его спасли только прежние заслуги и государственные награды. Начало девяностых встретило развалом Союза и обилием всевозможных конфликтов, где он зарабатывал на жизнь ремеслом наемника. Во второй половине девяностых он приехал в Москву и вполне предсказуемо занял достойное место среди членов верхушки этнической преступной группировки. Исмаил действительно был неглупым человеком и сумел заняться относительно легальным бизнесом. Работая с землей и активами разваливающихся предприятий, он сумел реализовать себя как успешный и уважаемый бизнесмен.

Сейчас Исмаил думал, как выпутаться из неприятной ситуации. По сути дела они нарушили основной закон — ответили черной неблагодарностью гостеприимному хозяину. Более того — они отобрали еду у стариков, женщин и детей, что недостойно настоящего мужчины. Но с другой стороны, на него сейчас смотрит безголовый молодняк. Если он сейчас пойдет просить прощения, то свой авторитет ему еще долго придется восстанавливать. Бегство с обжитого места пошатнуло его положение — были недовольные, которые не скрывали своего раздражения. Еще немного — и его обвинят в трусости, тогда только кровь соотечественников и большое количество крови врагов вернут ему уважение. Но был еще один скользкий момент: какие-то мальчишки нарушили его приказ.

Ситуацию удалось выровнять — так ему хотелось думать. Нарушившие его приказ были жестоко избиты. Он обвинил их в нарушении законов гостеприимства и в том, что они обобрали стариков. Разрешение щекотливой ситуации с руководителями накопителя взял на себя дипломатичный Юнус.

Но Юнус не возвращался уже довольно долго. Напряжение внутри барака нарастало.

План корейцев претворялся в жизнь. У них было оружие, им оставалось только не потерять скорость на пути к своей цели. Корейцы драили и проверяли оружие. Времени на пристрелку не было, но на таких маленьких расстояниях это было и не нужно. Спланированная Тен Бао Шином боевая операция началась, корейцы рассредоточились в нужном порядке. Они успели вовремя: вернулись лидеры дагестанцев. Внутри ангара сразу начался шум и звуки свалки. Это было хорошо.

Через некоторое время из ангара вышли три человека. Это был один из лидеров с охраной. Решение было принято мгновенно.

В узком месте Юнус и его охранники столкнулись с небольшой стайкой грязных азиатов. Юнус поморщился от вони. Ну как можно быть такими нечистоплотными. Воняют, как хорьки…

Троицу во главе с Юнусом уничтожили мгновенно. Взяли тихо, ножами. Никто ничего не смог бы сообразить.

Глава 15

Долг

Володя Иваницкий не был от природы жестоким человеком. Наоборот, в детстве он был очень нежным и чувствительным ребенком. Он почти неделю тайком рыдал в подушку, когда во втором классе прочел в книге «Маленький оборвыш» Гринвуда Джеймса сцену, в которой уличные беспризорники издевались над беспомощным стариком просто так, ради забавы. Шли годы, Володя взрослел. Он стал стесняться своей нежной и чувствительной натуры. Иваницкий сознательно пошел заниматься борьбой и боксом, чтобы побороть свою мерзкую мягкотелость, а потом, вопреки отговорам всех родственников, поступил в школу МВД.

Но была еще одна отвратительная особенность характера Иваницкого. Он был страшно обидчивым — скорее всего, это являлось следствием его чувствительности. Его собственные обиды мучили прежде всего самого Володю. Порой терзания от невысказанной обиды не прекращались месяцами. От этого недуга он сумел лечиться лишь одним способом. Нет, он по-прежнему не прощал обидчиков, но поверхность его души покрылась толстенной непробиваемой коркой — шрамами от душевных ран.

Свою трудовую деятельность Иваницкий начал под началом Васи. Так запросто звали его непосредственную начальницу Василису Дмитриевну Ярославцеву. Моложавая дама солидного возраста была матриархом и легендой следствия всего города и района. Будучи одаренным мастером психологической игры, Василиса умудрялась расколоть даже самые дохлые дела. Она сразу взяла Володю под свое крыло, старательно передав ему весь накопленный ею многолетний опыт. Дело было не в том, что она считала его способным и достойным. Он ей просто понравился как женщине. Ничего предосудительного в их отношениях не было, ей нравилось общаться с этим симпатичным душевным мальчиком. А душевность его натуры она видела так же ясно, как и курносый нос новичка.

Васины приемы не имели ничего общего со смешными выдумками писателей детективного жанра, даже таких маститых классиков, как Агата Кристи и Артур Конан Дойл. Она читала и разгадывала любого человека, кто проходил через ее руки. Нужно было найти уязвимое место объекта и ударить в него как можно сильнее в нужный момент, а потом раскручивать сломанного или просто дезориентированного человека. У нее кололись все.

Через три года ее школы Володю отправили в другой город. И там он засиял новой яркой звездой среди общей массы прохарей. Его роль звездного мальчика закончилась через год, когда в следствие пришел новый начальник. Володю он невзлюбил и превратил в омега-самца коллектива, или просто в козла отпущения. Мучения Иваницкого не прекращались подряд три года. Знал бы Шубников, чем для него закончится это воспитание подчиненного, — наверное, он не стал бы так себя вести. Два года мучений прервались очередной тупой реформой МВД, раскидав монстра-начальника и жертву-подчиненного по разным подразделениям.

Иваницкий не был продажным следаком. Он был готов совершенно искренне отстаивать справедливость и бороться за правду, его корежило от некоторых вороватых коллег, которые за деньги могли «помочь» и зарвавшемуся коммерсу, и насильнику малолетних.