Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для русского крестьянина иностранец, которого он называет “немцем”, т. е. человеком немым, не говорящим по-русски, представляется врагом. Особенно ненавистен ему действительный немец, выходец из Германии, покупающий или арендующий земли.
С другой стороны, близкое соседство столь сильного государства, как Германия, внушало России немалое беспокойство. Россия пропустила случай поддержать в 1870 году Францию, единственный противовес Германии. Позднее только, в 1875 году, Император Александр II помешал Германии окончательно добить Францию. Но уже в то время Германия была сильным государством.
В 1878 году победоносная Россия должна была принять условия Берлинского трактата, лишившего ее почти всех выгод последней русско-турецкой войны. Этого Россия, конечно, не могла простить, и с той поры ее политика получила совершенно иное направление. Россия отдалилась от центральной Европы; она возводила на своих границах с Германией высокие стены таможенных пошлин, затрудняющих экспорт германских произведений. Германия, с своей стороны, оказывает вредное давление на финансовые рынки и угрожает России окончательно убить ценность ее бумаг. Россия обратилась тогда к Франции, единодушно откликнувшейся на ее призыв. С того времени в политике Царя произошла резкая перемена. Император решил создать франко-русское соглашение, а известно, что все, чего Он желал, Он умел и достигать.
Таким образом, состоялось сближение двух великих народов. Сближение это, основанное на чувствах взаимной симпатии и общности интересов, будет существовать до тех пор, пока будут живы и причины, его породившие.
В заключение остается сказать, что Россия перестает интересоваться Европой; она обратила взоры на Азию, где ее ожидает великая будущность».
Полковник ***
(Из La Vie Contemporaine)
О в бозе почившем императоре Александре III
(воспоминания профессора живописи А.П. Боголюбова)
Я уже старик, жизнь моя, как деятеля и человека, приходит к концу, а потому живешь более воспоминаниями о былом, сильнее чувствуешь потерю тех людей, которых любил сердечно, с полным душевным чувством уважения к их уму и прошлой полезной деятельности.
Принято у нас на Руси говорить про людей, которым улыбнулось счастье, что такой человек «родился в сорочке». Поговорку эту я постоянно применял к себе в течение моей долголетней жизни, нисколько не воображая, имею ли я право, по моим заслугам, как художника и человека, считать себя достойным того положения, которое я занимал, как в области искусства, так и в обществе. Конечно, без труда и таланта, а также без придатков умственных я был бы не замечен никем; но при этой природной помощи все-таки сознаю, что мною руководил Божий Промысел и счастье.
Таким счастьем моей жизни были и те незабвенные минуты и часы, в которые благосклонная судьба ставила меня в близкие, непосредственные сношения с нашим безвременно почившим Монархом. Эти сношения зародились и держались на почве искусства. Я и хочу здесь передать дорогие для меня воспоминания о Покойном, коснуться его светлой личности именно в его горячей и просвещенной любви ко всему изящному и в постоянном внимании к искусству во всех его видах. Я имел счастье впервые представиться покойному Государю, когда он не был еще Наследником, когда был еще жив Его Августейший Брат Великий Князь Николай Александрович.
Я только что окончил свое художественное, пансионерское, 7-летнее образование за границей и вернулся в Россию, где академия художеств признала меня профессором, а Император Александр II лично удостоил благодарности и Высочайшей награды за мои труды по написанию боевых морских картин Крымской войны, заказанных мне Его Августейшим покойным Родителем. В то же время Государь приказал мне разрабатывать в картинах нашу славную боевую морскую историю, начиная с Петра Великого. Вот почему, живя долго вне отечества, я прежде всего хотел ознакомиться с Россией, неторопливо плавая по Волге и Каспийскому морю и посещая те места, где прославлял себя гений Великого Царя. Как раз в это время покойный Великий Князь, Наследник Цесаревич Николай Александрович предпринимал долгую поездку по России. Попечитель Его Высочества, граф Сергей Григорьевич Строганов, пригласил меня в этот вояж вместе с профессорами: К.П. Победоносцевым и И.К. Бабстом. Когда же я явился в Зимний Дворец для представления Великому Князю Цесаревичу, то одновременно я был впервые представлен и Его Высочеству Великому Князю Александру Александровичу. Грустно завершилась моя первая служба покойному Великому Князю. Он угас, полный жизни, красоты и ума, уступая Свое место любимому Своему Брату, Великому Князю Александру Александровичу.
И. Е. Репин. Портрет А. П. Боголюбова. 1876
Когда Его Высочество отправился в непродолжительный вояж по России, то Его попечитель, граф Перовский, пригласил в свиту Великого Князя тех же лиц, которые служили Его покойному Августейшему Брату, что и сделало меня более известным Наследнику Цесаревичу. Здесь впервые пришлось мне говорить с Великим Князем об искусстве и древностях. Но кратковременное наше путешествие не дало возможности положительно судить о наклонностях будущего нашего Императора к изящному. Вернувшись в Петербург, я изредка имел счастье видеть Великого Князя, но со дня вступления его в супружество с Датскою Принцессою Дагмарою, которой я имел счастье быть представленным, с Его соизволения, г. Оомом, будущим секретарем Государыни Цесаревны, – мои отношения к Августейшей Чете сделались для меня крайне благоприятны, так как Ее Высочество Цесаревна пожелала, чтобы я руководил ее занятиями по части искусства.
С первых дней моих обязанностей при Ее Высочестве я мог заключить, что вижу пред собою Особу, развитую по части искусства, любящую старину во всех ее видах. Способ или приемы Великой Княгини в работе были всегда робки, при большой тщательности, что, конечно, зависело от характера и первоначального обучения, которым руководила Ее Августейшая Родительница, Королева Датская, серьезностью работы которой я любовался, будучи в Дании.
Великий Князь Цесаревич часто заходил в рабочую нашу комнату Аничкова дворца, постепенно наполнявшуюся всякими картинами, иногда невысокого качества, подносимыми Великому Князю. Наследник Цесаревич не обращал тогда на них строгого внимания, но вглядывался и следил за успехами Ее Высочества. Работы Цесаревны были весьма разнообразны: один раз Она рисовала сепией, в другой раз – акварелью, а также писала и масляными красками. Достойны удивления две капитальные копии Ее Высочества с Мейсонье, из собрания графа Кушелева в музее академии художеств. Над первою Цесаревна провела с удивительным терпением год и 2 месяца, а над второю – 7 месяцев. Обе
