Личный номер 777 - Игорь Поль

— Если развить версию массового помешательства, — сказал Старый Мерин, — то заболевшие могли захватить, например, арсенал, потом вывели из боксов бронетехнику, открыли огонь по караульным, уничтожили узел связи…

— Странное, однако, помешательство, — заметил Лан Бик. — Скорее, похоже на хорошо спланированный мятеж. За такое запросто стирают мозги.

Старый Мерин заметно сник.

— Ну я же и говорю, — снова вмешался начальник штаба, — пусть это будет новое психотропное оружие, позволяющее брать людей под контроль. Что-то вроде компьютерной атаки, только направленной на мозги. Мятежники захватили оружие, открыли огонь…

— Исключено. Системы наблюдения зафиксировали, что стрельба началась за периметром. Получается, ваши ненормальные тайком захватили оружие, перелезли через ограждения, прошли по минным полям, забрались в джунгли, а потом вдруг ну палить по патрулю? Ерунда какая-то…

— Именно! — обрадовался начальник штаба. — Патруль! — Глаза его блестели лихорадочным блеском, наводя собравшихся на мысль, что за столом у губернатора подавали не только традиционные горячительные напитки. — Мятежники захватили оружие и хотели напасть на лагерь изнутри. Одновременно за периметром готовились к атаке крупные силы партизан. И только благодаря бдительности капрала Бранко, который вовремя обнаружил засаду, планы партизан были сорваны.

— Ну вот! — хлопнул себя по колену командир десантников. — Я же говорил — без этих сволочей никак не обойтись!

— Допустим, — после некоторого раздумья проговорил Лан Бик. — И что случилось дальше?

— Дальше патруль вступил в бой с превосходящими силами, отвлек на себя партизан, и мятежники были вынуждены действовать несогласованно. Именно поэтому их удалось быстро обезвредить. Конечно, жертв избежать не удалось, но ведь на тот момент это были не совсем наши люди. В конечном счете лагерь все-таки удалось отстоять.

— А куда потом подевались нападавшие? — спросил командующий. — Исчезли?

— Почему исчезли? Уничтожены огнем поддержки! Р-р-раз — и в пыль!

— А что по поводу взрыва в центре лагеря?

— Пожалуйста: небольшая группа раннерсов, пользуясь неразберихой, смогла просочиться через ограждение. В конце концов, управление лагерем в результате атаки изнутри было временно парализовано, оборонительный огонь велся несогласованно, и потому дикари смогли прорваться. С одним из них и столкнулся дежурный офицер. Конечно, раннерсов быстро уничтожили, однако бед они все же натворили.

— Выходит, — спросил десантник, — склад горючего — их рук дело?

— Точно! Дикари сумели прорваться и забросать хранилище гранатами с компонентом-воспламенителем. Их самих разнесло в пух, но и нашим тоже перепало. Видели Авакяна?

— Да уж, — сочувственно покивал Старый Мерин. — Досталось бедняге.

Лан Бик заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Офицеры следили за ним, затаив дыхание.

— Представляю, как это подадут журналисты, — задумчиво проговорил полковник. — «Солдаты миротворческой группировки, призванные для защиты законной власти от террористов, сегодня ночью сошли с ума и перестреляли своих товарищей ради того, чтобы помочь партизанам разрушить собственный лагерь». Или что-то похожее. Как говорит мой пресс-атташе: любая реклама хороша. Вот только кого мы сегодня будем рекламировать?

Майор Калдаш бросил вопросительный взгляд на своего командира. Старый Мерин, ноздри которого почуяли ветерок надежды, поощрительно кивнул.

— Журналисты? — спросил майор. — А с чего это мы должны предоставлять информацию журналистам? Мы можем сослаться на закон о военном положении, согласно которому командование миротворцев вправе пресекать распространение секретной информации. Этот случай вполне подходит.

— Да, но что мы сообщим союзникам? — поинтересовался Лан Бик.

— Ну, все, что они знают, — это экстренный запрос на огневую поддержку. Кстати, менгенские батареи тоже участвовали в отражении атаки.

— Их воздушная разведка не подтвердит присутствия партизан, — возразил Лан Бик.

— Но ведь к моменту, когда прибыли их наблюдатели, все нападавшие уже могли быть уничтожены, — убеждал начальник штаба. — Поэтому беспилотники ничего и не нашли. В конце концов, вряд ли менгенцы признают, что выпустили сотни снарядов в никуда, — это подорвет доверие налогоплательщиков.

— Они тут все просто задвинуты на общественном мнении, — добавил Старый Мерин.

Лан Бик адресовал ему такой внимательный взгляд, что убеленный сединами комбат на мгновение почувствовал себя нашкодившим мальчишкой.

— Теперь насчет вас, Беринг, — произнес Лан Бик. В блиндаже повисло напряженное молчание. Было слышно, как тихонько пощелкивают какие-то приборы в глубинах пульта дежурного. — Полагаю, — продолжил полковник, — пора вам восстановить командные навыки. Например, на ротном уровне. Как думаете — справитесь?

— Как прикажете! — уныло ответил Старый Мерин. Воображение услужливо рисовало ему самую гиблую из всех дыр. Убогая, кое-как оборудованная передовая база. Жара, удушливый туман, тучи москитов, мины-ловушки, набеги дикарей, ночные обстрелы… В столовой — надоевший сухой паек. Форма гниет прямо на теле. Из радостей жизни — теплое пиво и холодный душ в бетонном, похожем на склеп, блиндаже. Ближайший город — в двух часах полета. Хуже не придумаешь. Впрочем, можно и в самом деле загреметь на астероид, откуда через год прямая дорога к почетному увольнению по медицинским показателям. Так что в какой-то мере ему еще повезло.

— Напомните, — прервал его невеселые мысли Лан Бик, — кто командир подразделения, чьи солдаты оказались на минном поле?

— Капитан Твид.

— Это тот самый, который никак не может излечиться от заикания?

— От желудочных колик.

— Возьмете его с собой. На передовой все его хвори как рукой снимет.

На последующем совещании в штабе регионального командования было решено, что события вокруг лагеря «Маджи» должны быть освещены особым образом. Всем аккредитованным в корпусной зоне новостным службам рекомендовали упоминать о случившемся не иначе как о крупном успехе союзных сил. В дневных новостях сообщили о героическом сражении с участием новобранцев, которые, проявив беспримерное мужество, под ураганным огнем сдерживали яростные атаки партизан и боевых стай раннерсов. На следующий день, под предлогом поиска подземных убежищ, над остатками джунглей прошлось звено ударных коптеров. Никаких убежищ пилоты, конечно же, не нашли, но, тем не менее, это не помешало бортовым стрелкам размолотить в прах все, что оказалось крупнее кусочка гравия. И теперь лишь две высотки сиротливо возвышались над выжженной пустыней, в центре которой ощетинился вышками и минометными стволами лагерь приема пополнений «Маджи».

Вот так в одночасье почти полтысячи зеленых новобранцев разом превратились в ветеранов космической пехоты. Так воплотилась в жизнь давняя мечта капитана Твида — снова оказаться на передовой. Однако вряд ли его обрадовал способ, каким она осуществилась.

Капралу Краснову повезло: он оказался одним из немногих счастливцев, кто в результате событий сумасшедшей ночи не получил ни царапины, однако медики, верные клятве Гиппократа, во что бы то ни стало решили исцелить его от душевного недуга, ставшего следствием, как полагали врачи, сильнейшего нервного потрясения, пережитого во время атаки партизан. Связанный и оглушенный лошадиной дозой снотворного, капрал мирно проспал во временном лазарете до самого прибытия медэвака, на борту которого его и доставили в дивизионный госпиталь. Вместе с ним в госпитале очутились три десятка раненых и не меньше роты новобранцев, под шумок направленных на исправление своих природных недугов. И в самом деле — не могло же командование Объединенных сил допустить, чтобы на церемонии награждения героев взорам изумленной менгенской общественности явилась толпа полуслепых и слабоумных уродов?

Двухчасовой перелет прошел скверно, иллюминаторы отсутствовали, а откидное сиденье из переплетенных нейлоновых полос было на диво неудобным. Машину время от времени раскачивало из стороны в сторону, временами она ныряла вниз, чтобы через несколько мгновений вновь начать набор высоты, и всю дорогу Брук просидел, придерживая норовивший ускользнуть вещмешок и уставясь на пятно в виде лошадиной головы на переборке напротив. Пережитый стресс давал о себе знать, Бруку хотелось пить, но фляга опустела еще в лагере, а он не решался отстегнуть ремни, чтобы дойти до двери в кабину экипажа. Кто знает, как отреагирует на его появление командир машины? Палуба под ногами мелко вибрировала. Часть потолочных плафонов не работала. Утробный рев двигателей не давал заснуть. Гнетущее впечатление дополняли пластины желтой арамидовой ткани, которыми в целях усиления защиты были кое-как обшиты борта. Ткань была еще влажной после аэродромной приборки, и Брук, как назло, вспомнил, что останавливающее действие мокрого арамида снижается в несколько раз. Словом, он чувствовал себя так, будто перенесся назад на несколько столетий, во времена, когда защищенные одним лишь божьим словом поршневые геликоптеры высаживали десант под перекрестным огнем тяжелых пулеметов. О бренности военного бытия напоминали ряды складных носилок в потолочных держателях и несколько болтающихся на поручнях капельниц, в спешке забытых аэродромной командой. В довершение ко всему освещение то и дело моргало, наводя на мысли о неисправной проводке, а вентиляция гоняла по отсеку перебивающую дыхание взвесь из запахов крови, прелых тряпок и едкой чистящей химии. Когда шасси «вертушки» наконец коснулись земли, Брук чувствовал себя совершенно разбитым.