Завтра война - Александр Зорич

Я побрел к кофейному автомату и дрожащей рукой скормил ему мелкую конкордианскую денежку с чеканным портретом бородатого хлыща в архаическом скафандре (как оказалось впоследствии, так клоны представляли себе Гагарина). Автомат содрогнулся в конвульсиях, зафырчал и стих, мигом потушив все лампочки — судя по всему, стаканчик заклинило прямо в жерле. Как раз на мне.

— Твою мать, — вполголоса выругался я. Я был зол на весь мир — на этот автомат, на девушку из справочной, на Федюнина, на себя и даже на устроителей концерта. Почему все так безобразно?

И в этот момент моего плеча коснулась легкая женская ладошка. В том, что ладошка женская, у меня сомнений не было — мужчины кладут руку на плечо совсем-совсем не так.

Я обернулся, ничего особенного не ожидая.

И ахнул…

Передо мной стояла… нет, не Исса, как мне (и вам?) хотелось бы.

Передо мной стояла Риши Ар.

На ее открытом лице сияла чуть застенчивая улыбка, а ее фигура, все изгибы которой старательно подчеркивала эластичная ткань армейского комбинезона (в районе груди он был явно мал на пару размеров), лучилась жизненной силой. Ее бравая выправка кричала: «Служу Конкордии!» И только глаза у нее были бездонными и грустными — как тогда в «Чахре», среди олеандров.

— Встань на путь солнца, Александр! — сказала Риши и первой протянула мне руку.

Но руку я отверг — совершенно стихийно, надо сказать. Тут словно бы какая-то сила толкнула меня вперед. И я… заключил Риши в крепкие объятия. В дружеские объятия, разумеется.

— Как я рад тебя видеть! Ужасно рад! — повторял я, скалясь во все тридцать два зуба. Я вовсе не кривил душой ради вежливости — эмоциональный подъем был налицо. — Вот уж не чаял тебя тут встретить! Какими судьбами?!

— Я тоже совсем не ожидала… Иначе… — Риши засмущалась и опустила глаза.

— Иначе что?

— Иначе я…. Я бы подождала, пока Исса пройдет контроль, — наконец нашлась она. — И только потом вышла… Ты не думай — я не стала бы испытывать твою вежливость, если б знала!

— При чем тут вежливость? — пожал плечами я. — Так что, выходит, Исса тебе не сказала, зачем летит в Хосров?

— Нет.

— Гм… Я думал, вы подруги…

— Были подруги. То есть мы и сейчас подруги. Но уже не такие близкие, — объяснила Риши. — В последнее время мне трудно дружить с Иссой, как раньше, понимаешь? И не потому, что она плохая, а я — хорошая… Здесь другие причины… Ты должен понять.

Тут уже пришла моя очередь опускать глаза. Я не был готов вести такие откровенные разговоры о личном прямо перед встречей с невестой. И все же каким-то странным образом мне все это нравилось.

Более того, я чувствовал, что если б не Исса, я с удовольствием провел бы с Риши несколько часов в хорошем ресторанчике, посасывая «Заратуштру» и обсуждая всякую ерунду.

Не знаю уж что, но было в Риши что-то располагающее, проникновенное. И это «что-то» никак не было связано со «сперматоксикозом» и «женитьбой». Скорее, все это имело отношение к душе — вечной и нетленной, к той самой, про которую писали великие поэты.

— Я слышала, вы подали заявление в Комитет по Делам Личности? — спросила Риши. Ее голос предательски дрогнул на слове «заявление».

— Подали, — кивнул я. — Даже не знаю… Все это произошло так быстро. Я просто не успел опомниться!

— Иногда хватает нескольких секунд для того, чтобы узнать свою любовь, — серьезно сказала Риши и посмотрела мне прямо в глаза.

Получилось ужасно двусмысленно.

С одной стороны, она наверняка всего лишь хотела вежливо ободрить меня. Мол, быстро — это не беда, в делах амурных скорости другие. Но мне в словах Риши вдруг послышался совершенно другой смысл. Мне явственно вспомнилось то утро в «Чахре». И ее нежданное признание, сделанное при полном и бесповоротном отсутствии взаимности с моей стороны. Признание, которое больно укололо меня в самое чувствительное место моей души. Пусть на секунду, но укололо.

Видимо, я слишком долго молчал. Риши враз поймала мою мыслительную волну и застеснялась еще больше. Выходило, что ее слова можно расценивать как низкую женскую провокацию: вот, я по-прежнему тебя люблю, а ты такой бездушный. Но ведь Риши Ар — офицер Конкордии. Разве офицеры занимаются низкими женскими провокациями?

— Знаешь, — вдруг сказала она, и я имел удовольствие наблюдать, как ее смуглые щеки затапливает румянец. — Пользуясь случаем, я хотела извиниться перед тобой за тот… инцидент… на море.

— Почему извиниться? Ведь ты не сделала мне ничего плохого! За что же извиняться? — мягко возразил я. — Это прозвучит, наверное, не очень красиво, даже эгоистично как-то прозвучит… Но мне было лестно… приятно…

— Все равно прости, — замотала головой Риши. — Это было так некстати! Я много думала об этом. И мне было стыдно…

— Да брось, Иришка, брось! Мы же друзья. Помнишь, ты говорила, что мы — друзья? — сказал я и ободряюще потрепал ее по плечу.

— Это ты говорил. Ты…

Риши закусила губу и уставилась в белый мраморный пол зала ожидания — разводы на мраморе считала?

Я с ужасом осознал, что, кажется, переборщил со своим показным оптимизмом. И со своим дружеским участием. Какой из меня психолог? Из робота-уборщика и то вышел бы лучший — при соответствующей коррекции программного обеспечения.

Вот разревется сейчас Риши в три ручья и объясняйся потом перед Иссой, которая может в любой момент к нашему обществу присоединиться. Враки всякие придумывай, чтобы для ревности и всяких вопросов с подковырками повода не давать…

В общем, требовалось экстренное вмешательство. Но какое?

Если бы мой стаканчик не заклинило в автомате, можно было бы предложить Риши растворимого кофе. Если бы в зале ожидания можно было курить — я галантно поднес бы ей пачку сигарет и призывно хрустнул зажигалкой. А когда она сказала бы, что не курит и мне не советует, я поругал бы себя за рассеянность. В любом случае это было бы что-то. А так все мои мысли — и все ее мысли — крутились вокруг той прощальной «сцены у фонтана».

И тут меня осенило.

— А знаешь, Иришка, ведь Коля Самохвальский тоже приехал со мной! Представляешь?

— Николай? — наморщила свой высокий лоб Риши, словно что-то припоминая. — Николай здесь?

— Ну да. Мы приехали сюда в составе делегации от нашей Северной Военно-Космической Академии.

— Вот это да! Какая новость! — вяло обрадовалась Риши. — Коля такой образованный…

— Думаю, он будет ужасно рад тебя видеть! Хочешь, я дам тебе его телефон в гостинице «Эстеглаль»?

— Ну… Давай. А впрочем, у меня едва ли будет время, я ведь всего на сутки… — пробормотала Риши и снова скисла.

Я занервничал. Ну что делать, что? Покосился на заветные двери — к счастью, они по-прежнему были закрыты. Господи, ведь с такими делами я могу запросто проморгать Иссу. Вот это будет номер!

Впрочем, как я ни тщился, а выпроводить Риши и вернуться на свой наблюдательный пункт я никак не мог. Просто не мог. И дело тут было не в вежливости и не в сострадании к несчастно влюбившимся. А в чем-то совсем другом. В чем? Нет, на этот вопрос я ни тогда, ни сейчас не ответил бы.

— Послушай, у тебя сигареты есть? — вдруг спросила Риши и наши взгляды снова встретились.

В ее глазах больше не было слезливой поволоки. Они снова стали ясными и лучистыми — ей все-таки хватило самообладания не расплакаться. Я украдкой вздохнул с облегчением.

— Сигареты есть. Постой, ты разве куришь? — удивился я.

— С недавних пор — да. Нервы успокаивает.

Я искательно похлопал себя по карманам и вскоре извлек на свет Божий пачку «Явы-200». Открыл. Она взяла сигарету, по неловкости тотчас же сломала ее, вытянула другую и типично клонским жестом (у «встанек» вообще-то миллион значимых жестов — они умеют говорить мало) потребовала огня.

— Постой, Иришка, но мы же в зале ожидания! Тут везде таблички — курить категорически запрещено! И штрафы немереные! — счел своим долгом напомнить я.

— Это им, — Риши с пренебрежением указала на толпу встречающих, — курить запрещено. А мне можно.

Впервые я подумал о том, что Риши, коль скоро она из касты пехлеванов, несмотря на свое скромное лейтенантское звание, по должности запросто может оказаться большой начальницей с нешутейными привилегиями. Вот, например, стоит и нахально дымит, в глазах — стена. А переодетые в штатское агенты службы безопасности, которых пруд пруди в любом космопорту, делают вид, что безобразия не замечают и что никаких штрафов за курение в природе нет. С каких это делов? Она что — генерал?

От Риши не укрылась моя нервозность. Она посмотрела на часы и сказала:

— Не переживай, Саша. Исса появится здесь не раньше, чем через четыре с половиной минуты. Эту информацию мне сообщил контролирующий офицер двадцать пятого гейта — того самого, который обслуживает «Кандарес».