Завтра война - Александр Зорич

— Звони мне, — сказал я.

— Ты тоже мне звони, — сказала она.

Мы даже не поцеловались на прощание. Ведь в холле гостиницы, где горел священный огонь, приличия нужно было соблюдать особенно тщательно…

А потом был банкет с тостами.

Мир… Взаимопонимание… Добрососедство… Помощь… Пример Наотара показал… Светлые идеалы прогресса… Да здравствует взаимовыручка… Великие достижения культуры… Культура объединяет… Общее историческое прошлое… Вместе мы непобедимы… Крепить узы дружбы… Крепить оборону Великорасы…

А на прощание всем нам подарили по томику «Шахнаме». На русском языке. Странный подарок, правда? Впрочем, если вдуматься, не страннее всего остального.

Я вертел чудесно изданный и шикарно иллюстрированный томик в руках и думал о том, что никогда в жизни, ну просто никогда мы в нашей Академии не додумались бы до того, чтобы дарить конкордианской делегации «Братьев Карамазовых» на клонском. Ну или там былины про Добрыню Никитича, что, как аналогия, точнее.

В самом деле, можно было по-разному на этот подарок смотреть. Можно было назвать его идиотским — ну кто и когда «Шахнаме» будет читать? Терновой на дежурстве по этажу?

А можно было назвать его оригинальным и тонким. Вот не читал Терновой «Шахнаме», а теперь прочтет, обогатится духовно!

Но как ни смотри, а одну мораль я из экскурсии на Вэртрагну вынес: Клон нам, землянам, как кость в горле.

И не потому, что они «не такие». Не потому, что между нами столько различий. А потому, что различия эти не так огромны, как нам хотелось бы. Потому, что сходств слишком много. И это бесит.

Мы и Клон — это два кривых зеркала, поставленных одно напротив другого. Мы отражаемся в них, они — в нас. Сейчас обеим сторонам нравится рассматривать веселые, хоть и кривые картинки. Но что будет, если нам это зрелище надоест?

Глава 16

Великораса крепит оборону

Декабрь, 2621 г.

Биостанция «Лазурный берег»

Планета Фелиция, система Львиного Зева

— А хотите, я вам еще спою? — Полина лукаво покосилась на Эстерсона.

— Честно?

— Да.

— Очень хочу!

— Тогда слушайте.

Iz-za ostrova na strezhen',Na prostor rechnoj volny,Vyplyvajut raspisnyeSten'ki Razina chelny…

Вдруг синие закатные небеса с грохотом раскололись надвое.

Эстерсон инстинктивно втянул голову в плечи и из-под ладони поглядел вверх.

Рукотворные кометы — числом не меньше двух десятков — вырвались из-за верхушек деревьев на Необитаемом полуострове и помчались над океаном.

Это были, конечно же, флуггеры — Эстерсон слишком много лет провел в мире современных летательных аппаратов, чтобы принять ревущий звездопад за вторжение древних властителей Вселенной или огненную колесницу Илии с ангельским эскортом.

Но чьи они? Откуда? Зачем здесь?

Полина инстинктивно схватилась обеими руками за локоть Эстерсона.

— Вот так Стеньки Разина челны… — пробормотала она. Кометы тем временем удалились в сторону открытого океана. Небесный рокот стал ровнее и глуше.

— Полина, вы не ждете гостей? — тревожно спросил конструктор.

— Я — точно нет. А вы?

— Согласитесь, даже для «Дитерхази и Родригсс» это было бы жирновато.

— Выходит, это не к вам и не ко мне. Может, что-то знают в консульстве?

Флуггеры описывали нисходящую циркуляцию воздушного торможения. Стая светящихся точек теперь плыла далеко над горизонтом.

Шум их двигателей казался отзвуком далекой-далекой, ленивой грозы.

— Имеет ли смысл спрашивать? — пожал плечами Эстерсон. — Я толком не понял: это боевые флуггеры или транспортные. Но для обоих вариантов у меня есть объяснение. Если флуггеры транспортные — значит, это просто ваши коллеги, которые оторвали грант на… например, на масштабную геологоразведку. А если боевые — значит, это обычные учения.

— Оба варианта не выдерживают критики, — покачала головой Полина. — Не могу себе представить такого гранта, который позволил бы арендовать двадцать флуггеров. И вообще, все флуггерное сообщение Фелиции идет через крошечный космодром Вайсберг, который находится в полутора тысячах километров отсюда. От Вайсберга по всей Фелиции летают вертолетами либо используют катера и вездеходы.

— Значит, на орбите Фелиции появился авианосец и наш москитный флот решил немного пошалить в здешней атмосфере. Кстати, глядите: они снова приближаются!

— Я же сказала, что критики не выдерживают оба варианта. Фелиция — демилитаризованная зона. Можете не верить официальным документам, но поверьте мне, как старожилу: наши военные относятся к статусу Фелиции с пиететом. Ладно еще пapa-тройка вертолетов, но армада флуггеров — совершенно невероятная гостья!

— Но должно же быть какое-то объяснение! — Поэтому я и хочу связаться с консульством. Полина наконец отпустила локоть Эстерсона и встала. Тот, однако, остался сидеть:

— Вы идите, а я постараюсь рассмотреть их получше. Они снижаются.

Через пару минут после того, как Полина подняла над радиорубкой привязную антенну, флуггеры вновь пронеслись над головой Эстерсона.

В какой-то момент конструктору показалось, что сейчас они зацепят раскрашенный красными и белыми полосами вытяжной аэростат. Но, конечно, флуггеры прошли выше.

Они двигались куда медленнее, чем в первый раз. Значит, успели погасить скорость и готовятся к посадке. Но где же им садиться, если, как сказала Полина, Вайсберг — единственный космодром на планете — находится на другом краю континента?!

Два клина, один за другим. В каждом — по девять машин. Наступающая темнота не помешала Эстерсону разглядеть их силуэты и определить совершенно точно: это средние транспортники с двумя двигателями и трапециевидным крылом. Не «Андромеды», а что-то поменьше.

Может, вообще гражданские машины?

Но гражданский флот не учит своих пилотов летать в строю…

Эстерсон начал перебирать все существующие модели транспортных и пассажирских машин Объединенных Наций.

Больше всего похоже на немецкий «Грайф». Но у «Грайфа» крыло стоит под другим углом к фюзеляжу… Может, темнота и вечерняя дымка исказили силуэты? Или, может, ему повстречались «Грайфы» какой-то неведомой, свежайшей модификации?

Пока Эстерсон судил да рядил, флуггеры пролетели еще несколько километров вдоль береговой черты, одновременно с этим все больше и больше снижаясь. Теперь сомнений не оставалось: они намерены сесть!

Но куда? Не в океан же?! Эстерсон озадаченно почесал затылок. «А почему бы и нет? Конечно же, в океан! Именно: в о-к-е-а-н! На воду! Достаточно только предположить, что флуггеры — конкордианские, и все сразу же встанет на свои места!»

Это был громкий проект пятилетней давности. Эстерсон вдруг вспомнил его отчетливо, как будто он затевался вчера. И хотя здесь, на Фелиции, он изо дня в день добросовестно старался забыть свою прежнюю биографию и карьеру конструктора, полностью стереть профессиональную память и переписать ее заново чем-нибудь задушевным было, увы, невозможно.

Перед его мысленным взором в мельчайших подробностях предстали те дни, когда этот конкордианский проект обсуждался его коллегами на все лады.

Гидрофлуггер. Скоростной летательный аппарат, который может покинуть борт космического корабля, войти в атмосферу и сесть, в случае необходимости, на воду. Когда речь идет об обычном самолете, эта задача кажется банальной. Но когда нужно научить приводняться (и взлетать с воды!) воздушно-космический аппарат, то есть флуггер, возникают сложнейшие технические проблемы.

Эти проблемы настолько головоломны, что, оценив связанные с проектом риски и промышленную стоимость гидрофлуггера, специалисты военного флота сказали: «А зачем, собственно? Может, обойдемся без посадок на воду?»

В Конкордии посчитали иначе. И создали единственный на всю Сферу Великорасы военно-транспортный гидрофлуггер.

Эстерсон даже помнил, как он называется…

Как же он называется?..

Словом каким-то таким, для шведского уха корявым…

Тут конструктор не сдержался и пустился в радостный пляс: профессиональная память все-таки начала сдавать позиции! Он не знает, как называется эта машина!

И самое приятное: знать не желает.

Плясал Эстерсон неуклюже. Но, видимо, довольно забавно — о чем свидетельствовал смешок Полины.

Она только что вышла из радиорубки с консульским телефаксом на свернувшемся в свиток отрезе полимерной бумаги.

— Роло, вы — один из самых странных людей, каких мне доводилось встречать в своей жизни, — сказала Полина.

— Это плохо? — смущенно улыбнулся Эстерсон.

— Нет.

— Связались с консульством?

— Да — не то к счастью, не то к сожалению. Вы никогда не догадаетесь, кто к нам пожаловал.