Темная луна - Ян Ирвин

Но это было тогда. Теперь все складывалось по-иному. И не только потому, что они находились недалеко от Шазмака и гаршардов, была еще одна причина, которую она не могла ясно сформулировать, предчувствие, ставшее за последнее время еще сильнее. Она снова ощущала страх, охвативший ее в Ночной Стране. С этим паническим ужасом, заставившим ее бросить Лиана, она не могла совладать. Каране казалось, что она снова начинает терять над собой контроль.

Куда делась ее несгибаемая воля, которая вела девушку через весь Мельдорин? Ее больше не было. С тех пор как они покинули Чантхед, Карану стали мучить по ночам кошмары, а от Лиана ждать поддержки не приходилось. После приема, оказанного ему в Школе, он опять с головой ушел в свои Предания. Она никогда еще не видела его таким довольным.

Карана проводила юношу глазами, она страдала от его нечуткости. Он даже не догадывался о ее терзаниях. Лиан подошел к стойке, где собралось несколько человек: приятная полная женщина средних лет по имени Майя, жена хозяина гостиницы, ее очаровательная дочка и двое посетителей.

Вскоре Лиан завладел всеобщим вниманием. Улыбаясь и живо жестикулируя, он рассказывал какие-то байки, а все покатывались со смеху. Молодая женщина разлила в кружки горячее вино и бросила сверху желтых и зеленых зерен — такова была местная осенняя традиция. Лиан отхлебнул из своей кружки большой глоток, причмокнул и сказал что-то такое, отчего все опять громко расхохотались. Вскоре к ним подсели и другие посетители. Вокруг Лиана образовался целый кружок, люди смеялись и весело болтали, словно старые друзья.

Застенчивая дочка хозяина смотрела на Лиана широко открытыми глазами, но каждый раз, когда их взгляды встречались, вспыхивала, потупив взор. Бедняжка явно влюбилась.

Карана чувствовала себя покинутой; с одной стороны, она хотела присоединиться к остальным, с другой — ей было не по себе оттого, что они могут безмятежно веселиться в такое страшное время. «Пьянчуги!» — с отвращением подумала она, глядя в собственную кружку. Она сама иногда не прочь была выпить, но только хорошего темно-пурпурного вина из долин Игадора, а не этого кислого пойла. К тому же специи придавали ему какой-то резкий цветочный привкус.

Карана сделала маленький глоток, поморщилась, выплюнула вино и отодвинула от себя кружку. Подняв глаза, она увидела, что все на нее смотрят. Один из мужчин пихнул товарища и рассмеялся, другие расхохотались вслед за ним. Когда Лиан повернул голову, Карана заметила, что даже он улыбается. Ее щеки вспыхнули, она была уверена, что они потешаются над ней. Карана резко встала, бросилась наверх и вышвырнула вещи Лиана в коридор, потом заперла дверь, забралась в постель, натянув одеяло до самого подбородка, и снова погрузилась в свои невеселые думы.

Карана долго отвергала ухаживания Лиана, и не потому, что он ей не нравился, — наоборот, она любила его слишком сильно. Когда они встретились, он представлялся ей романтическим героем, великим летописцем. Но в жизни это был неуклюжий зеленый юнец, совсем не знавший мира за стенами своей Школы. Она высмеивала и издевалась над ним при каждой возможности, но и это не помогло. Даже его идиотский поступок в Шазмаке не охладил ее чувства. И отреагировала она тогда так бурно именно потому, что любила.

Карана лежала, глядя на закопченные потолочные балки, и в ней разгоралась ненависть. Длинноногий паук восстанавливал свою паутину, которая свисала с потолка до самого очага. Она задумчиво наблюдала за ним.

Любит ли ее Лиан? Он пустился за ней в эти ужасные путешествия, вначале в Сет, а затем в Туркад. Когда она услышала его голос через стену в Катадзе и когда их руки соприкоснулись, она готова была умереть от счастья. Но за последние несколько дней между с ними снова вырос барьер, возникший впервые после их путешествия по Ночной Стране из-за ее непростительной ошибки и его договора с Рульком. Она чувствовала себя несчастной, одинокой и напуганной.

Карана потушила лампу и лежала в темноте, глядя на отблески огня на стене. Снизу донесся взрыв хохота — наверняка они смеялись над какой-нибудь непристойной историей, которой их развлекал Лиан. Она встала, подбросила в камин еще дров и снова легла.

Внезапно Карану разбудила какая-то возня у двери. Это был Лиан, он пытался справиться со щеколдой. Огонь в камине почти погас, — очевидно, уже было далеко за полночь. Казалось, он не понимал, что его выставили, и решил, что заклинило замок. Он толкнул дверь, упал, громко хохоча. Если она что-нибудь не предпримет, это будет продолжаться всю ночь.

Карана вскочила с кровати, ринулась к двери и широко ее распахнула.

— Убирайся, грязная, пьяная свинья!

Она захлопнула дверь у него перед носом и снова забралась в кровать. Гнев прошел. Ей было очень плохо. Следовало держать себя в руках, теперь из пустяка выросла огромная проблема. Но надо было думать раньше, теперь было уже слишком поздно.

Слова Караны не очень задели Лиана, но его поразила злоба, с какой они были сказаны. Карана всегда умела больно уколоть его, когда была рассержена, но на этот раз она перестаралась. Он поднялся на ноги, его хорошее настроение улетучилось. На самом деле Лиана скорее опьянил успех, чем вино. Собрав свои пожитки, он тихонько пробрался в соседнюю комнату, которая оказалась свободной. Там было так холодно, что он лег в постель не раздеваясь.

Лиан приспособился к быстрым сменам настроения Караны, к ее потребности в одиночестве, причем гораздо лучше, чем она к его общительности. И все равно ему было больно. Он знал, что ее рассердило, но он был здесь ни при чем, они смеялись вовсе не над ней. И все же, несмотря на свою обидчивость, она быстро отходила.

В очаге не было огня, а на кровати лежали только два тоненьких шерстяных одеяла. Лиан завернулся в них и лежал без сна, стуча зубами от холода. Внезапно он понял: что-то должно произойти. Поднялся ветер. Несколько раз над его головой хлопнули ставни. «Колесо повернулось, — подумал он, вспоминая ночь, проведенную в Туллине год назад, когда Карана послала ему мысленное сообщение, умоляя о помощи. — Должно быть, я тогда спал в этой самой комнате. Точно: четвертая справа, наверху. В ту ночь ветер так же хлопал ставнями, но тогда вначале лил дождь, а уже потом пошел снег. А сегодня только снег».

Его охватило странное чувство, будто все это с ним уже происходило. Надвигалось что-то страшное. Был ли это Рульк или просто горячечный бред?

Ставни захлопали снова, он представил себя в этой же самой комнате год назад. Лиану почудилось, что он слышит потрескивание огня, стук дождевых капель по крыше. Каким он был наивным, глупым и самоуверенным. Феноменальная память летописца с точностью до мелочей восстановила события той ночи, воскресив героические иллюзии, которыми он жил. Реальность оказалась холодной, грубой и не прощала ошибок.