Украденные мгновения - Мишель Мартин

Харли, скрестив руки на груди, упрямо продолжала стоять.

— У меня для тебя уже есть парочка соображений: во-первых, ты голый и мокрый сидишь на стуле; во-вторых, стул от этого намокнет.

— Ничего, стул высохнет, и я тоже. Итак, первое: ты родом из Свит-Крика, из Оклахомы. В тех краях стиль «кантри» и фолк-рок всегда считались традиционной музыкой. Подожди, пожалуйста, не перебивай, — он поднял указательный палец, увидев, что она готова пуститься в спор. — Это правда, и ты это знаешь. Второе: в подростковом возрасте все против чего-нибудь бунтуют, такой уж это нелегкий возраст. Это тоже не требует доказательств. Поскольку ты — натура музыкальная, то, естественно, протестовала против тех песенок, которые тебе навязывали, и отдавала предпочтение хард-року. Третье: Бойд Монро в течение девяти лет всячески старался, чтобы ты забыла о своих истинных музыкальных пристрастиях. К счастью, ему не удалось сделать из тебя механическую куклу, лишенную какого бы то ни было музыкального вкуса и способную петь только простенькие и слащавые песенки о любви. За это надо благодарить небеса. Четвертое: тебе не стоит ориентироваться на вокалисток известных рок-групп, потому что ты должна быть сама собой. Пятое: с каждым днем в твоих новых песнях все отчетливее слышатся отголоски той музыки, на которой ты выросла. Это я понял буквально за те считанные дни, что мы провели с тобой вместе.

— Правда? — робко спросила Харли. В огромном кресле ее ссутулившаяся фигурка казалась совсем маленькой.

— Ага, к гадалке не ходи. Вчерашнее твое выступление лучшее тому доказательство. Шестое: ты только-только отделалась от Бойда и лишь со временем поймешь, на что действительно способна. Постепенно ты вновь обретешь уверенность в своих силах и станешь доверять своему вкусу. Поэтому меня абсолютно не удивляет то, что в твоей музыке слышны мотивы, популярные в твоих краях. Это, так сказать, исток, откуда все и началось. Все — круг замкнулся, мы вновь вернулись к тому, откуда начали. Здорово, а? Если бы я мог точно так разобраться в самом себе!

Харли хмуро на него посмотрела.

— Я тебе помогу: ты все еще сидишь голый и по-прежнему мокрый.

Дункан поднялся со стула и, наклонившись, поцеловал ее в носик, покрытый веснушками.

— Однако я прав, и ты об этом знаешь.

— Да уж, — проворчала она, заерзав в кресле. — Но мне это совсем не нравится.

«Упрямая, каких еще поискать», — подумал Дункан. Но он и полюбил ее именно такую.

Когда он через полчаса выходил из апартаментов, Харли все еще сидела в том же самом кресле, с мрачным видом скрестив руки на груди. Это было весьма кстати, и Дункан порадовался тому, что на сегодня у каждого из них есть своя работа.

Он собирался осмотреть частный самолет Жискара, и не просто осмотреть, а обыскать весь салон, прощупать руками каждый сантиметр. Кроме того, Дункан хотел лишний раз пустить пыль в глаза Дезмону и Луи, показав им, что он без дела не сидит. Хотя он уже отрядил целую команду сыщиков, которые будут отслеживать буквально каждый шаг этих двух французских недотеп. Так что игра началась. Помимо этого он должен был мириться с «хвостом», который ему приставило его же собственное агентство. Он сам об этом попросил, поскольку дело Жискара было еще не закрыто и произойти могло все что угодно. Конечно, чувствуешь себя неуютно, когда знаешь, что за тобой весь день наблюдают. Однако лучше смириться с этими неудобствами, поскольку так имеется хоть какая-то гарантия, что тебе не выстрелят в спину посреди улицы.

— Одно уже то плохо, что мы работаем по уикэндам, явно перерабатывая, — начала жаловаться Эмма, когда они поднимались по узеньким ступенькам трапа в реактивный самолет Жискара. — И совсем не могу понять, зачем мы заявились сюда в такую рань? Еще и восьми нет!

— Кто рано встает, тому Бог подает, — ответил Дункан, входя внутрь.

— Кто рано встает, того милая побьет, — не унималась Эмма.

— Я вижу, что ты совсем не горишь желанием поработать на благо нашей конторы.

— Да я бы сейчас лучше с женихом чем-нибудь другим занималась, — возмутилась Эмма.

— О, дорогая, — Дункан обернулся к ней и участливо поинтересовался: — Твоя семья в курсе, что ты падшая женщина?

Покачав головой, Эмма раздраженно заметила:

— Дункан, ты несносный тип!

— Эту песню я уже слышал, и не раз. Итак, ты начнешь с кабины, а я с хвоста самолета. Встретимся в салоне, где-нибудь посередине, договорились?

— Дункан, полиция здесь уже все обыскала, — тяжело вздохнула Эмма. — Они просветили и прощупали буквально каждый дюйм. Если бы в самолете что-то было, то они бы это обязательно обнаружили.

— Однако они ушли с пустыми руками, — невозмутимо ответил Дункан, отправив в рот пластинку жвачки.

— Правильно, потому что тут и искать-то нечего.

— Эмма, в Париже бриллианты были в целости и сохранности. Абсолютно точно известно, что они были у курьера, когда тот поднялся на борт самолета. Исчезновение драгоценностей обнаружили только тогда, когда уже в музее Барлетта в Нью-Йорке открыли кейс, в котором они лежали. Это говорит о том, что кражу совершили либо в самолете, либо из машины, на которой их везли из аэропорта в музей. Лимузин я уже осмотрел и не обнаружил никаких следов — все чисто!

— Приготовься к тому, что и здесь результат будет точно такой же, — съязвила Эмма.

— Послушай, если в самолете мы найдем хоть малейшую улику, за которую можно было бы зацепиться, то с помощью моих непревзойденных способностей и ряда, опять же моих, блестящих умозаключений, а также интуиции, мы смогли бы выйти на след преступников.

Вздохнув и покачав головой, Эмма направилась в кабину.

— По-моему, рассказы о Шерлоке Холмсе произвели на тебя в юности неизгладимое впечатление.

Час спустя они встретились в салоне. Затем Дункан прошел в носовую часть самолета, чтобы еще раз осмотреть кабину.

— А, черт! — выругался он, заглядывая под одно из кресел.

— Что такое? — встрепенулась Эмма.

— Нет-нет, ничего особенного. Просто я задумался о своем. Харли оказалась права: мне действительно нравится моя работа, — ответил он.

Дункан признался себе в этом всего лишь несколько дней назад, хотя мог бы это сделать значительно раньше. Но только благодаря Харли он обнаружил, что ему нравится работать в агентстве отца. Он наконец-то понял, какое место ему бы хотелось занять в их семейной компании. Он начал строить планы. Невероятно, но это было действительно так.

Но самым удивительным оказалось то, что у него появилась мечта: ему захотелось стать лучшим частным детективом Нью-Йорка и связать свою жизнь с Харли.

Однако, поразмыслив сейчас над этим, он понял, что первое — заниматься сыскным делом — очень опасно, поскольку запросто можно нарваться на пулю; а второе — просто нереально. В скором времени Харли уедет из Нью-Йорка. Может случиться, что он ее больше никогда не увидит. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, от которых на душе становилось тоскливо, Дункан принялся тщательно прощупывать сиденье кресла.