Наследник для Шаха - Анна Гур

Рассматриваю статную незнакомку с хищным носом, который совсем не портит ее, добавляет какой-то экстравагантной восточной красоты. Женщина фокусирует взгляд на мне. Не могу прочесть ни единой эмоции, кроме холодного высокомерия, которое подобно маске прилипло к холеной незнакомке.

Женщина безошибочно взглядом находит Зухру. Приподнимает бровь, словно кнутом подстегивает, и экономка опускает голову с почтением, ровно так же, как сделала это впервые, когда я появилась в этом особняке вместе с Шаховым.

А я замечаю, что смуглое лицо экономки Шахова уже не просто бледное, оно идет пятнами, когда гостья начинает что-то выговаривать на чужом, а затем вновь переводит взгляд на меня, прищуривается.

Смотрит так, что не моргает даже, и меня окатывает страшной лавиной молчаливого презрения и злости. Сдержанной, но колючей.

Не понимаю, чем я успела так насолить женщине, которая переходит на мой язык.

— Где твой господин? — не сбавляя темпа, проходит в холл и спрашивает на ходу, а я молчу, не понимаю, кого именно она спрашивает.

Меня или Зухру?

Мне отчего-то кажется, что эта брюнетка может быть родственницей Аслана, его сестрой. Так хочет мое сердце, но я смотрю на женщину и не вижу ни одной схожей черты с Шахом.

Тем временем незнакомка смело проходит вперед, усаживается на огромном диване, закидывает ногу на ногу и кидает сумочку рядом с собой.

— Ты что, язык проглотила? — продолжает свой допрос.

Зухра поднимает голову, бросает какой-то затравленный взгляд на меня, прикрывает на мгновение веки, словно с духом собирается, и отвечает тоже на русском:

— Госпожа, Аслан Ривзанович отбыл по делам.

Женщина кивает чему-то своему, переводит взгляд на меня и режет страшным вопросом, смысл которого не сразу доходит до моего сознания:

— Значит, моего мужа сейчас нет в нашем доме?

Выстрел. Взрыв. Землетрясение. Апокалипсис.

Не знаю, как я не падаю там же. На месте. Словно в меня автоматную очередь выпускают.

Не могу заставить себя двинуться, легкие словно сковывает, кажется, что я проваливаюсь под воду, вязкую, грязную.

Не вижу, не слышу, все отходит на второй план.

— Нет, госпожа, господин Шахов уехал, — голос Зухры доходит издали.

— Хорошо. Свободна. Пойди приготовь мне чай с травами, так, как я люблю, и прошу, не добавляй корицы. Я ее не терплю.

Повисает пауза. Наконец, я отмираю и перевожу взгляд на прислугу Шаховых, которая опускает взгляд в пол, но словно медлит, боится уйти.

«Все ложь. Все…» — бьется в висках.

А перед глазами кадр, как Аслан берет меня в зеркале, как заставляет смотреть на наше единение, как шепчет страстные слова, переходит на свой, рычит. Зеркало в моем сознании ломается на тысячи кусочков, разлетается мириадами осколков, которые больно ранят кожу.

Убивают просто.

Это невыносимо.

Вглядываюсь в лицо женщины, которая смотрит на меня весьма спокойным взглядом. Как женщина, привыкшая к адюльтерам мужа. Слово-то какое…

Сердце пропускает удары. Один. Второй. По венам, кажется, лава течет, наконец, тело вспоминает, что делало до того, как получить смертоносный удар, и приходит в движение, на автомате совершаю еще пару шагов под острым взглядом брюнетки.

— Вы… вы жена Аслана? — губы сами собой задают этот дурацкий вопрос, какая-то часть меня все еще надеется, что это все какой-то сон, мираж, ложь…

Женщина раздвигает губы в улыбке, демонстрирует прямой ряд фарфоровых жемчужин, смотрит на меня как-то сочувственно, что ли. Будто я бактерия, пыль, осевшая на ее дорогие туфельки.

— Да. Я Амина Асабек-Шахова.

Свою фамилию эта женщина произносит с каким-то осязаемым чувством превосходства и достоинства.

Так общаются королевы с чернью, почтительно, но высокомерно. Я даже не знаю, как это выразить. Учтивое поведение, но вместе с тем в интонациях сквозит насмешка.

Мне дают понять, что я всего лишь никто…

Никто для него…

Никто для него…

Кажется, в этой больной семейке норма общаться с любовницами мужа. Амина не нападает на меня, не кричит, не впадает в истерику.

Она ведет себя подобно царице, которая принимает интрижки короля как само собой разумеющееся.

— Как тебе дом? — вскидывает бровь и проводит пальцами с длинными ноготками по смоляным волосам.

— У вас очень красивый особняк, — отвечаю немного заторможенно.

Мне до сих пор не верится, что все это происходит прямо сейчас и со мной. Просто невероятно.

Вспоминаю разговор с Асланом, как он сказал, что хочет увидеться с моими родителями, что хочет поговорить с отцом. Так заведено у его народа.

Помню, как краснела на его плече, лежа обнаженной после бурной близости, и думала, что, наверное, это сказка.

Самая настоящая ожившая восточная сказка.

Пора просыпаться, Полина, сказка закончилась. И вот сейчас ты стоишь и смотришь на законную супругу Аслана.

Вот она, Шахова, а ты… ты просто девчонка, которую перепутали с эскортом, ты забеременела и Шах привез тебя к себе.

Не посадил в темницу, не привязал, но сковал цепями покрепче. Он вонзился своими острыми клинками в твое сердце, прорезал нутро и заставил тебя привязаться, полюбить…

Чтобы что?!

Этот вопрос вспыхивает неоновой вывеской в сознании, пока я смотрю на эффектную женщину с точеной фигурой, на ее ложную доброжелательность, и в мозгу возникает вопрос.

А что, если Шах узнал, что я беременна, и только из-за этого и пришел за мной?!

В голове калейдоскопом летят мысли, обрывки фраз, кадры.

Вспоминаю, как его машины остановили меня на улице, как он озверел, когда увидел в моих пальцах направление на аборт…

Он ведь поймал и украл меня у больницы…

Зачем? Зачем я такому мужчине, когда у него и жена законная имеется? Зачем ему держать меня здесь?

Прикрываю глаза. Ответ напрашивается сам собой. Ему не я была нужна все это время, а малыш, которого я ношу под сердцем.

Вспоминаю доктора из клиники, в которую он меня привез, ее напутствие, разговор о том, что беременным нужны положительные эмоции, чтобы беременность протекала хорошо.

Если бы он удерживал меня силой, если бы ломал и запер, я не была бы в радужных чувствах, а Шах хотел здорового ребенка.

Ему ведь нужен был наследник.

Он так и говорил всегда — мой наследник. Не наш…

Глупая…

Боль ударяет по ребрам, пульсирует, марево перед глазами, наконец, начинает оттаивать, и я замечаю, что Амина лишь на первый взгляд выглядит красивой, это не так благодаря выражению ее глаз.

Злорадному какому-то.

Она рассматривает меня, скользит взглядом с головы до пят и останавливает его на моем животе. И мне этого хватает, чтобы понять, что вполне вероятно, что она в курсе моего положения. Черт