Узник Марса - Эдмонд Мур Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высокие окна пропускали солнечный свет. Солнце клонилось к горизонту, так как, пока заговорщики следили за перемещениями трассера, прошло много часов. Когда собрались тени, на потолке во всех комнатах автоматически загорелись искусственные лампы, разгорающиеся по мере того как затухал дневной свет.
— Это просто участки каменных потолков, в которые вставлены электрически активные атомы, заставляющие эти участки камня испускать световые волны, — ответил Дандор на вопрос Крейна об освещении.
После чего показал на изображённые на багряных занавесках золотистые портреты.
— Это портреты всех давно умерших королей Бэры, — уведомил он Крейна. — Это твои предки, Крейин.
Филип Крейн не смог сдержать острого интереса, когда прошёлся вдоль стен, глядя на золотистые лица прежних правителей Красной планеты. Его предки! Короли Бэры, в чьих жилах пульсировала и его собственная кровь!
Подойдя к последнему портрету, он не удержался от восклицания. Эта массивная голова с львиными чертами, это дышащее мощью лицо — как же хорошо он их знал!
— Мой отец! — воскликнул он.
— Да, — кивнул Дандор, — великий король Таркол, отец Лану и твой отец. Его портрет добавили, когда сочли его погибшим. — Старый учёный погрузился в печальные воспоминания. — Сколько раз я сидел в этом самом помещении с Тарколом, трудясь над нашим великим планом! Как я ждал и надеялся, что вот-вот придет известие от твоего отца, которое так и не пришло! — Тут его глаза заблестели ярче. — Но ты, наконец, позвал и явился, Крейин, — ты, сын Таркола. Теперь мне кажется, что сам Таркол вновь рядом со мной, потому что в тебе есть сила и целеустремлённость твоего отца, которых нет у Лану. Как я желал бы, чтобы ты действительно был королём, Крейин.
Эти простые, сказанные с такой тоской слова тронули Филипа Крейна. У него аж ком подкатил к горлу. Он импульсивно сжал руку старику.
— Чем бы там всё ни закончилось, — сказал он, — я рад, что познакомился с тобой, Дандор, с другом моего отца — и моим другом. — Совесть причинила ему боль, так как его долг требовал от него помешать самой дорогой для Дандора цели, погубить то, ради чего старый учёный всю жизнь трудился и на что надеялся.
В освещённые мягким светом апартаменты подобострастно вошёл слуга и низко поклонился Крейну.
— Послание от принцессы Мары, Ваше Величество, — доложил он. — Она просит вас сегодня вечером поужинать с ней.
Филип Крейн вопросительно взглянул на Дандора, и тот незаметно кивнул.
— Передай принцессе Маре, что я буду, — распорядился Крейн.
Когда слуга вышел, Крейн повернулся к старику с беспокойством и тревогой на худощавом лице.
— Не хочется мне снова встречаться с этой девушкой! — воскликнул он. — Дандор, я боюсь, что она что-то подозревает.
— Если ты к ней не придёшь, она будет подозревать ещё сильней, — изрёк Дандор. — Лану был в неё безумно влюблён и проводил с ней почти всё своё время. Даже больше времени, чем этого хотелось самой Маре, поскольку она его никогда не любила.
— Тогда почему же она выходит за него замуж? — напрямик спросил Крейн.
— Король должен жениться только на особе самого высокого происхождения, — пожал плечами Дандор. — Считали, что этот брак укрепит отношения Лану с народом, укрепит его позиции и поможет противостоять козням Сурпа.
— Ты пойдёшь со мной? — обеспокоенно спросил Крейн.
Старый учёный решительно покачал головой.
— Я не посмею, Крейин! Это, безусловно, заставит Мару что-то заподозрить, потому что Лану ни в коем случае не взял бы меня сопровождать его. Ты должен положиться на собственную сообразительность, сам решить, как вести себя. Постарайся держаться общих тем и расстаться с ней как можно скорее…
Кей следила за Филипом Крейном, и взгляд её был переполнен горечью и болью, когда тот стал готовиться к ужину, хотя и ничего не поняла из разговора, в котором говорилось куда именно он отправится. Однако когда он обеспокоенно заговорил с ней, она по-прежнему с каменным лицом смотрела в пространство мимо него.
Пустившись в путь по дворцу следом за двумя камергерами, Крейн чувствовал себя подавленным. Кей считала его предавшим Землю, а Дандор сочтёт его предавшим Бэру, когда узнает о его истинной цели. И действительно, если он преуспеет в том, что должен сделать, то предаст Бэру и Электроев.
Розоватые стены коридоров дворца лучились светом. Когда высокий Филип Крейн в багряном плаще широким шагом проходил по коридорам, слуги и стража вытягивались по стойке «смирно». Когда он проходил мимо мужчин и женщин из числа знати, они отступали в сторону и кланялись. Он же, не заговаривая с ними, молча склонял в ответ голову.
Но вот камергеры распахнули две широкие серебристые двери и громко объявили:
— Король!
Крейн неуверенно шагнул вперёд. Эти апартаменты располагались в восточном крыле дворца и во многом походили на его собственные, за исключением того, что комнаты тут были поменьше, занавески — поизящнее, и всё лучилось женственной атмосферой.
Мара выступила ему навстречу. Бэрянская принцесса уже избавилась от царственного багряного, надела и плащ, и платье белого цвета, с единственным блестящим драгоценным камнем зелёного цвета, горящим в её заплетённых в плотную спираль иссиня-чёрных волосах.
Её тёмные глаза не переставали пристально глядеть ему в глаза, и на её прекрасном лице, когда она слегка поклонилась ему, проглядывало выражение странного интереса.
— Удивлена, что ты пришёл, Лану, — чуть насмешливо сказала она. — Как я слыхала, в твоих апартаментах сегодня поселилась красивая девушка.
— Как ты об этом узнала? — спросил поражённый Филип Крейн.
— Да можно ли надолго сохранить тайну в этом так и кишащем сплетнями дворце? — парировала контрвопросом она. — Кто она?
— Племянница Дандора, — ответил с притворным безразличием Крейн. А затем чёрт дёрнул его спросить: — Ты случайно не ревнуешь, милая?
— Ну конечно
