Рожденные водой - Виктория Павлова

Мать неслышно пересекла комнату. Дэш вздрогнул, когда она положила руку ему на плечо и нагнулась, заглядывая в глаза.

— Я рада, что тебе лучше, — улыбнулась она. — Нам о многом нужно поговорить, согласен?

В ее голосе тоже звучало участие, а во взгляде светилась искренность, от которой Дэшу стало больнее, чем от ударов Эштон. Он впитал эту боль без остатка, выстоял перед ней и кивнул. Мать застыла с непривычным выражением на лице, и они молча смотрели друг на друга. Между ними словно происходил безмолвный разговор, чуть ли не самый важный в их жизни. Они осторожно нащупывали новые границы.

Две прошедшие недели, валяясь в горячке, Дэш пытался свыкнуться с тем, что он убийца, ожидая, что полиция вот-вот нагрянет по его душу, защелкнет на запястьях наручники, отведет в самую темную и холодную камеру и оставит там лет на двадцать, что, по сути, приравнивалось к вечности. Полиция не приходила, и позже Дэш начал опасаться другого: что придет Вероника и накажет его за то, что он проболтался. Или накажут Розали. Как? Ее ведь не за что сажать в тюрьму. Может, ее запугают? Неужели убьют? Стоит ли признаться матери? Возможно, она подскажет, как быть, или, наоборот, сдаст его Веронике. Неопределенность и собственное малодушие изматывали все сильнее. Сейчас, смотря матери в лицо, Дэш снова перетряхивал кладовку со своими страхами. Он ведь хотел стать Охотником. Первый раз всегда страшно, потом станет проще. У Эштон же получилось. Если он продолжит вести себя как раньше, ни у кого не будет повода заподозрить Розали, а вот дома все должно измениться, и Дэш рассчитывал на лучшее: теперь он по-настоящему часть семьи, часть, которую больше не игнорируют и не считают убийцей. Там, за стенами дома, он убийца, но не здесь.

Он едва заметно кивнул, и мать приняла его согласие, как монаршие особы принимают безусловное поклонение, не ожидая иного.

— Пора обедать, — пригласила она.

Дэш встал, игнорируя боль под ребрами, и перехватил настороженный взгляд сестры. Она явно обеспокоилась тем, что упустила нечто важное, но не уловила, что именно.

Обед проходил в молчании, и Дэш против обыкновения не наслаждался блюдами, а напряженно размышлял, даже не замечая, что ест. Его волновало много вопросов, ответов на которые он не нашел в Книге, и надеялся, что ему ответят сейчас. Но точно не бабка. Она направляла на него гневные взгляды каждый раз, как он поднимал голову от тарелки.

— Как твоя медитация, милая? — спросила мать у Эштон.

Та фыркнула и закатила глаза, словно давая понять, что все уровни сати, дзена и випассаны ею освоены, и нечего мусолить эту скучную тему.

Дэш не мог поверить, что ведутся такие банальные разговоры после того, что он сделал на пляже. После того как убил… Мысль споткнулась сама об себя. Он взмок и сосредоточился на кусочке мяса. Интересно, если отделить в нем все волокна друг от друга, сколько их всего получится?

— Ты должна помириться с сестрами, — мрачно заявила Эйзел. Дэш бросил на нее взгляд, но она смотрела на свою полную тарелку. Последнее время с аппетитом дела у нее обстояли плохо, а сегодня, судя по той позе, в которой она сидела — неловкой, искривленной, — у нее болела спина, и аппетита не было совсем. — Даже если придется унижаться. Тебе скоро понадобится медиум.

— Мама, прекрати, — теперь глаза закатила мать. — Ты уже какой год собираешься помирать. Просто не нервничай и не напрягайся. Всех очень обяжешь.

Эйзел так на нее посмотрела, что любой другой непременно сгорел бы от стыда и развеялся пеплом по ветру, но мать была не из таких. Она лишь слегка приподняла брови, выждала несколько секунд и, не услышав возражений, вернулась к своему жаркому. Бабка метала молнии молча.

— Ты не хочешь мириться с сестрами? — спросил Дэш у матери. — Если это из-за меня, то, может быть, стоит им рассказать, что я в курсе?

Мать раздраженно вздохнула.

— Вряд ли это что-то изменит. Они сами не хотят общаться.

— Из-за меня, — заключил Дэш. И это было фактом, который оспаривать никто не стал. Он ощущал вину за то, что разлучил мать с ее сестрами.

— Бабушка, — повернулась к ней Эштон, — давай попробуем еще. Вдруг у меня все же получится.

Эйзел отмахнулась:

— Что толку. Не дал тебе бог способности. Занимайся тем, что умеешь, не лезь в чужой огород.

Уязвленная Эштон бухнула на стол чашку. Звякнула потревоженная вилка, а из-под стола испуганно тявкнул Енот.

— Милая, так что там по поводу твоей медитации? — поинтересовалась мать.

Дэш прикинул, что из двух зол — выслеживать или убивать — он бы выбрал первое, и осторожно предложил:

— Может, попробуем со мной?

Все уставились на Дэша, как на цирковую невидаль. Эштон через пару секунд начала ржать, а Эйзел от возмущения и гнева пошла красными пятнами.

— Никогда ты не подойдешь к амулету! — выдавила она. — Даже не думай.

— Почему? Я же подошел к Книге и русалке. Почему к амулету не могу?

— Это уже никуда не годится, Гертруда! — возмущалась бабка. — Дэшфорду нет места в наших делах.

— Мама, я разберусь сама! — отрезала та.

— С чем ты разберешься, Гертруда? Ты уже со многим так хорошо разобралась!..

— Дайте мне попробовать еще раз, — настаивала Эштон. — Мне нужно еще раз взять в руки камень, кажется, я начала что-то улавливать…

— Эштон, не пытайся прыгнуть выше головы…

— Мама, не отказывай ей так категорично…

Енот подошел к Дэшу, встал на задние лапы и положил морду ему на колени, будто вопрошая: «Чего шум поднялся?» Дэш потрепал его по загривку. К скандалам и спорам он не привык, ведь раньше любое несогласие просто игнорировалось и гасло в самом начале, а теперь в семье произошла перестановка сил, и Дэш перестал быть центром недовольства для всех. Теперь члены семьи не знали, на кого им вылить накопленное раздражение.

Он дождался, пока все угомонятся, и попробовал зайти с другой стороны.

— Мама, ты же сама просила у меня помощи. Ты хочешь понять, что не так с магией. Не хотите пускать меня к амулету, ладно, давайте попробуем что-нибудь еще. Я хочу пойти в колледж, выучиться на врача, разобраться в физиологии русалок и придумать…

— Их убивать надо, а не изучать, идиот! — фыркнула сестра. — Ты только потратишь время.

— Мое время, хочу и трачу!

— На то, что никому не нужно? Вали пустыни подметать!

— Свалю, главное, чтобы тебя там не было!

— Мама, почему он вообще упоминает колледж? — возмущенная Эштон повернулась к матери. — Ты говорила, мы не