«Если», 1998 № 02 - Кристофер Прист

Билко пожал плечами и отошел. Чен обошла стол, стараясь держать всех нас в поле зрения. Выдвинув кресло, она нагнулась, чтобы открыть один из ящиков…

Толстые стеклянные панели были настолько прозрачными и выдвинулись так стремительно, что уловить это было невозможно. Происходящее обратило на себя внимание только шумом. Панели вылетели из потайных щелей в полу и вонзились в потолок, превратив пространство вокруг стола в закупоренную келью-аквариум.

Шум поглотил ругательства Чен — я уверен, что она не могла не выругаться, — а также звук произведенного ею выстрела. Она ловко отскочила, уклонившись от игл, отрикошетивших от стекла. В стене позади стола чудесным образом распахнулась дверь. Вбежавший гвардеец швырнул Чен на стекло. Второму и-третьему охраннику, присоединившимся к первому, уже не осталось работы: Чен была выведена из игры.

— Не трогайте арестованную! — крикнул Питер. Все мы вскочили, хотя лично я не помню, как оказался на ногах. — Отведите даму в камеру.

— Но сперва тщательно обыщите, — посоветовала Сьюзен.

Гвардейцы уволокли сопротивляющуюся Чен. Питер вспомнил обо мне.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Не понимаю, как вам это удалось, но мы ваши должники.

— Все очень просто, — пояснил Билко. — Когда Джейк просит меня позвать полицию, я так и поступаю. Когда-то, помнится, я назвал копов валетами… Впрочем, это отдельная история. — Он оглянулся на шум. Стеклянные панели снова ушли в пол. — Теперь, когда все кончилось, может, кто-нибудь мне объяснит, ради чего я лишился пяти миллионов нойе-марок?

— Ты стал свидетелем крупнейшей в истории попытки угона, — ответил я. — К сожалению, она еще далеко не закончилась.

— Вы действительно опасаетесь, что за госпожой Чен примчатся ее люди? — спросила Сьюзен.

— Если бы! Все еще хуже. Смешно предполагать, что она действовала в одиночку. Семейка Чен-Меллис не так глупа и бесшабашна, чтобы пустить все на самотек. Помяните мое слово, не пройдет и двух-трех дней, как они нагрянут.

— Минуточку, — вмешался Билко. — Если ее сообщники уже близко, почему она их не дождалась? Зачем было лететь сюда с нами?

— Потому что «Мир свободы» ищут многие. Тот, кто попадает сюда первым, делает самую выгодную заявку. Очень возможно, что громкоговорители, которые она расставила по колонии, — на самом деле записывающие устройства, как она говорила сначала, и она с их помощью застолбила свое пребывание на астероиде.

— В таком случае, непонятно, почему она не дождалась своих, а поторопилась открыться нам, — проговорил Питер, полный недоумения. — Зачем было так рисковать?

— Гордыня, — предположила Ронда. — Дамочка желала собственноручно передать вас подоспевшим сообщникам.

— Еще один вариант: желание самой распорядиться лепешками, которые перенесли бы вас назад, — вставил Билко. — Не исключено, что между нею и другими членами семейства существует соперничество. Недаром поговаривают о внутренних сварах в Десяти Семействах. Если бы она вернула «Мир свободы» на Ангорски, это стало бы ее личной победой.

— Какое значение имеют все эти причины и мотивировки? — прервал я спорящих. — Куда важнее другое: нас ждут новые неприятности.

— Я не могу допустить, чтобы мой народ был обращен в рабство, капитан, — тихо проговорил Питер. — Если до этого дойдет, мы примем бой.

— Лучше постараемся найти третий путь, — возразил я. — Расскажите-ка о лепешках, летающих вокруг вашей колонии, тех, что отпугивают остальных. Это что, хищная разновидность?

Мои слова вызвали у Питера грустную улыбку.

— Ну что вы… Скорее, это самые старые Звездные Духи. Те, кому остаются считанные недели до смерти.

Я поежился. Я знал, конечно, что все живые существа смертны; более того, по пути на астероид у нас, помнится, уже произошел спор: не попадают ли лепешки, охватывающие наш корабль, на зуб другим. Однако мысль о стае стареющих лепешек, покорно ожидающих кончины, оказалась почему-то еще неприятнее. Возможно, то была обычная грусть при расставании с волшебством; возможно, сострадание к умирающему домашнему любимцу.

— Подобно всем остальным Звездным Духам, они любят музыку, — тихо продолжил Питер. — Но их любимые мелодии — особенные; только мы умеем их сочинять. В этом и заключается смысл музыки, которая звучит в колонии.

Внезапно я ощутил на себе взгляд Сьюзен. Она улыбалась.

— Одна из них помнит вас, капитан. Говорит, что когда-то, довольно давно, помогла вам совершить полет.

Мне стало не по себе.

— Они проникают в наши мысли? — осторожно осведомился я. — Неужели им понятно не только то, что происходит в душе ответственного за музыку, но и у всех остальных?

— Нет, такое им недоступно, капитан, — заверил меня Питер. —

Духи не могут проникать даже в наши мысли, хотя мы к ним ближе, чем любые другие люди. Они просто узнают вас по контурам вашего сознания, подобно тому, как вы распознаете их с помощью спектрального анализа.

— Понятно, — прошептал я. Аналогия с домашним любимцем возникла снова. Только на этот раз уже трудно было разобрать, кто чей хозяин. — А почему они разгоняют остальные лепешки?

— Они их не разгоняют, — ответила Сьюзен. — Те сами держатся в стороне — из уважения к умирающим.

Я поскреб щеку. В голове появились смутные очертания плана.

— Значит ли это, что они откликнутся на вашу просьбу немного посторониться и пропустить молодежь?

Питер покачал головой.

— Мне понятны ваши мысли, друг мой. Но из этого ничего не выйдет.

— А я не пойму, что у него на уме! — заявил Джимми.

— Очень просто, Джимми, — пояснил я. — Милейшая Чен постаралась расставить громкоговорители по всей колонии. Думаю, было бы просто невежливо не воспользоваться плодами ее усилий.

— Я же говорю: из этого ничего не выйдет! — уперся Питер. — Мы уже беседовали со Звездными Духами на эту тему. У них не хватит сил, чтобы перенести «Мир свободы».

— Это как сказать… Что значит «беседовали»? А вы побаловали их музыкой?

— Вы предлагаете, чтобы мы заставили их нас перенести? — спросила Сьюзен со зловещим огоньком в глазах.

— Почему обязательно «заставили»? Они же в упоении от музыки — вам это известно не хуже, чем нам. По-моему, для них она вроде допинга.

— Ну вот, теперь вы предлагаете, чтобы мы их опоили…

— Прошу прощения, — вмешалась Ронда. — Ваше Величество, как давно вы проигрываете музыку умирающим лепешкам?

— Уже много лет, — ответил Питер, хмурясь. — Собственно, сколько я живу, столько и…

— А сколько раз за эти годы молодые лепешки куда-нибудь переносили ваших сограждан?