Игра в людей - Василий Кнежин

Глава 8

Остаток понедельника я наслаждался лучшим днем в своей жизни. Мое тело перестало болеть с фантастической скоростью. Остались потеки на лице, как после долгой пьянки, и шишка на лбу от удара пистолетом. Кулаки я облепил мазью, которую приносила Лена, и залатал бинтами. Возможно, Костя нанес мне легкое сотрясение: меня подташнивает и иногда накатывает такая слабость, что рубит с ног. Не хочется ни думать, ни говорить, а только сидеть с дурацкой улыбкой и вдыхать аромат багульника из аромалампы. Я сел на кровать в своей комнате, прислонился к стене и накрылся одеялом. Телефон отключил, чтобы никто не помешал мне насладиться тишиной и спокойствием от того, что с Костей покончено. Во вторник утром позвонил Арнольд Николаевич и сказал, что выслал за мной машину. Я наспех умылся, оделся, тонировочным кремом замазал ссадины на лице. Выгляжу помятым. Руки в бинтах. Но на лице улыбка. Полный решимости, я спустился по холодному подъезду и вышел из дома. В машине босса уверенности у меня поубавилось. Не могу сказать что стал бы приверженцем Ку-клукс клана, но черный водитель изрядно нервирует. Как человек Сэм ни при чем. Приехал бедолага из африканской страны учиться на медика, но в РУДНе не сложились отношения с однополчанами, или с профессором, в общем, оказался на улице. Парень не потерялся. Первое время благодаря экзотическому виду и мощной фигуре работал стриптизером. Казалось бы, деньги хорошие, но Сэму жутко не нравилось, что богатые старухи в клубе смотрели на него, как на накачанную обезьяну.

Срубив жабьих шкурок обнажением перед жаждущими глазами климаксоголичек, Сэм купил подержанную машину и вышел бомбить улицы. По счастливому совпадению к нему сел Арнольд Николаевич, который счел черного водителя за престижную фишку и нанял. У меня с Сэмом не сложилось, хотя парень со всем остроумием своего мясистого языка каждый раз пытается меня веселить. Я и так не терплю машин, а когда водитель похож на чудом выжившего в аварии, только слегка закоптившегося, мне хочется выпрыгнуть из салона. Босс знает это, и когда я даю косяка, Арнольд Николаевич присылает за мной Сэма. Последний даже не подозревает, что меня это выводит из себя. Вот и сейчас я с долей отвращения забился на заднее сидение и с напряжением слушаю радостный щебет Сэма про жаркое море негритянской родины. Еще не оклемалось ото сна солнце вторника, а я успел услышать про кокосовую пальму, названную родителями Сэма в честь успешного сына.

— Обязательно привезу своих родителей в Россию, возьму выходной и покатаю их по Москве. — Мой мозг закончил его фразу воскликом "йоу, бра!" — Чудесный город, но холодно даже летом. Что по осени начнется, родителям лучше не рассказывать, а то у мамы случится припадок.

Я выглянул в окно. Действительно, Москва чудесна. С первого взгляда не понимаешь, что может быть хорошим в нагромождении бетона на стальные скелеты, людей не протолкнуться… но именно люди делают город городом. Ни памятники архитектуры, ни мостики и мостовые. Как бы ни были они мной любимы, они ничто без людей. Неповторимый дух Москвы это дух народа, и он потрясающе теплый, нежный и отечески суровый. Убери людей, и Москвы не станет. Вот Париж — другой, он прекрасен и без людей.

Сэм довез меня до воздушного перехода от Курского вокзала в торгово-развлекательный центр "Атриум". Тень моста легла на капот машины, Сэм поднял ручник. Дверь с щелчком открылась, я удивленно подумал об автоматической двери, но над головой громыхнул голос Арнольда Николаевича:

— Добрый день, Ларион.

Я вылез из машины. Мою руку сжали в тиски пальцы Арнольда Николаевича. Он оскалился как акула и мимо меня сказал Сэму подождать часок, после чего они отправятся в офис. Негр сказал: "есть, босс" и захлопнул за мной дверь.

Я спросил:

— Вы на метро?

— Лучшего водителя тебе отдал, мог бы и поблагодарить. — Ответил босс. Он поправил ворот рубашки, прошелся ладонями по брюкам, словно их помяли в давке. Не скрывая веселого злорадства, он показал на мое припухшее лицо. — Никак тебе бабы дали отпор?

— Сейчас мы с вами уладим наши разногласия и оба пойдем заниматься тем, к чему призваны. Правда, призвание у меня осталось только одно.

— Согласен. Я кстати зашел поинтересоваться ценой билетов. — Босс показал большим пальцем за спину, где в стекле вокзала отражаются наши фигуры. — Есть довольно выгодные предложения. Одно так и гласит: "дальше — дешевле!"

— Где Гош?

— В Атриуме. К нам сейчас подойдет Анна Васильевна, мы обговорим с ней план действий и двинемся.

— Кто же сидит у нас на ресепшене? — Удивленно спросил я и подумал, что впервые увижу Анюту не за столиком с кучей телефонов.

— Есть кому. А вот и она.

Я развернулся в ту же сторону, что и босс. В двадцати метрах от нас припарковалась другая машина нашей фирмы, из нее вышла Анюта. Волосы взбиты и уложены широкими витыми прядями. Синий шелк платья скрывает грудь двумя полосами, оставляя открытой ложбинку между грудей и животик. Внизу платье расширяется, но, не успев собраться в кокон, рвется на лоскуты, выпускающие между собой Анютины ножки. Туфли и сумка подобраны в тон небесного платья, а на груди распласталось ожерелье из крупнеющих книзу бусин. Анюта подошла, и я смог оценить подведенные черным глубокие глаза и нежный естественный румянец от непонимания, почему ее попросили быть здесь в этом наряде.

— Анна Васильевна. — Обратился к ней босс, подчеркивая деловой тон мероприятия. — Три недели тому, мы с уважаемым Ларионом Викторовичем постановили пари, и вы приглашены в жюри.

— Что надо делать? — Анюта посмотрела назад в поисках пути отступления, она явно не фанат судейского промысла.

— Подняться на второй этаж Атриума, найти лавочку напротив магазина с восточными штуками, всякие ароматические палочки, статуэтки, и… — Босс хищно посмотрел на меня и сказал Анюте. — Будь добра, выбери мне любую понравившуюся, это будет мой приз. Но только не вставай со скамейки и отшивай всякого, кто тебе будет мешать. Договорились?

Я отвернулся. Его фирменное "договорились" в повелительном наклонении набило оскомину. Как будто боссу обязательно заключать со всеми договор, который можно исправить, видоизменить, подбить под себя.

— Отойти совсем нельзя? — Спросила Анюта тоненьким голоском, при этом у нее в животике жалобно заурчало.

У Арнольда Николаевича при взгляде на вырез платья взыграло мужское благородство. Он сказал:

— Рядом есть кофейня, можешь взять там напиток и еду. Но вернись на скамейку и продолжай наблюдение. Все дело займет максимум час. Потом заедь домой, отдохни, переоденься в офисный вариант и к трем часам жду тебя на работе.