Темное разделение - Сара Рейн

Я проехала бы и в тысячу раз больше. Я пошла бы босая по воде и в бурю и вскарабкаюсь на мильтоновские железные стены охваченных огнем Злых Щелей[31], чтобы только найти Виолу и Соррел.

Ехать пришлось довольно долго, но Роз проехала бы и тысячу километров, чтобы только свершить возмездие над тварью, которая убила Соню.

Но она не привыкла ездить на такие большие расстояния, а еще она беспокоилась о том, правильно ли сделала укол хлорпромазина. Что, если Симона освободится от пластиковых жгутов на запястьях и лодыжках?

Но Рози подгоняла ее, и путешествие завершилось без проблем, пока беспомощная Симона лежала в полуобмороке на заднем сиденье. Роз поняла, что глупо было паниковать: разве можно было не доверять себе, она ведь столько лет в больнице делала уколы и никогда не ошибалась с дозой! Что же касается всего остального, то теперь, когда пришло время, ее проворство и хитрость сослужили ей хорошую службу.

Сегодняшнему дню предшествовало тщательное планирование и составление самого подробного распорядка дня. Роз долго следила за Симоной, прекрасно узнала ее образ жизни и решила, что лучше всего подойдет вечер пятницы. Пятница. Ее сердце нервно колотилось от напряжения при мысли, что она близка к цели. Пятница.

Поскольку сестра Раффан не могла без предварительного уведомления покинуть свое рабочее место, то в начале недели Роз попросила дать ей четыре выходных начиная с ночной смены в четверг. Она посетовала, что слишком поздно объявляет об этом, но в семье возникли некоторые проблемы, сказала она грустно. Она попытается вернуться через два-три дня, так что сможет приступить к работе уже в понедельник утром. С этим не возникло затруднений, потому что она редко отгуливала полный отпуск, и координатор работы сестер был счастлив пойти ей навстречу, а другие операционные сестры смогли заместить ее, пока она отсутствовала. Такая сознательная, добрая, надежная сестра Раффан. Никакой частной жизни; конечно, интересно, что она делает в свободное время, как у нее дела с сексом…

И вот — подумать только! — когда все было устроено, эта сучка от искусства, Симона, вдруг исчезла! Ее машины не было на парковке у дверей дома, и сама квартира была пустой и тихой — Роз проверяла каждый вечер. Это вызывало беспокойство, и Роз позвонила в галерею Торн, спросив Симону.

Анжелика Торн, надменная кошка, взяла трубку. Она сказала, что Симона сейчас отсутствует, ее нет в Лондоне.

Уехала! Нет в Лондоне! Все истории преступных замыслов — реальных или выдуманных — говорят, что преступник упускает в своем плане только маленькую деталь — Роз всегда с улыбкой думала об этом, потому что была уверена, что сможет предсказать любую возможность. Теперь казалось, что она ошибалась.

Анжелика спросила, что передать Симоне, и Роз была к этому готова. Она сказала, что звонит по поводу посещения дантиста. Они перепугали даты и теперь пытаются назначить новое посещение. Она когда-то видела этот эпизод в кино и теперь с удовольствием использовала сама. Она сказала, что ей лучше поговорить прямо с мисс Мэрриот. Не знает ли Анжелика, когда она вернется?

Она ждала, и сердце ее колотилось от нервного напряжения, но Анжелика ничего не заподозрила. Холодным тоном женщины, знающей себе цену, она ответила, что Симона вернется в пятницу — еще до наступления вечера, но галерея будет уже закрыта. Но она может оставить записку на столе Симоны, если нужно.

— Одну минуточку… — Роз притворилась, что размышляет. — Нет, лучше не беспокоить вас, я брошу ей записку в почтовый ящик. Спасибо огромное.

Пятница. Симона должна вернуться в пятницу. Она заедет в галерею, после чего отправится домой. Прекрасно. План даже не нужно менять.

Роз спокойно отработала свою смену в четверг вечером — две обычные гастроскопии по графику и одно срочное удаление аппендицита мальчику, привезенному сразу после ланча. Ничего особенного. Она покинула больницу около семи и поехала домой. Ей нужно было собрать сумку и отменить доставку молока на время уикенда. Она не хотела вернуться и первым делом увидеть у дверей ряд бутылок с прокисшим молоком.

Когда Роз вернулась в больницу Святого Луки после смерти Сони, большинство сестер, которых она знала, уволились или уехали, но координатор сестринской службы был так рад принять кого-то с опытом, что встретил Роз с распростертыми объятиями и позволил ей записаться на курсы усовершенствования, прежде чем приступить к работе в операционной. Легко было вернуться к прежней жизни: съемщики оставили дом ее тетки, и теперь, когда у нее появился стабильный доход, она приобрела машину, которую так давно обещала себе купить, и записалась на курсы вождения. Никто особо не спрашивал о том, что она делала все эти годы, и было легко создать туманный образ больных стареющих родителей, которые нуждались в ее помощи эти несколько лет. Такая ситуация легко вписывалась в образ Роз.

Жизнь шла по кругу, в любом случае. Ей думалось, что она неизбежно должна была вернуться в больницу Святого Луки, точно так же, как она возвращалась в Мортмэйн и Западную Эферну; все дороги приводят тебя обратно, все они ведут к позорному бездушному работному дому, чье мрачное отчаяние и горькие тягостные воспоминания Роз впитала еще ребенком.

Ее тетя сказала ей: если ты когда-либо жил в Мортмэйне — если ты когда-то узнал тоску Мортмэйна и его воспоминания, — ты никогда не уйдешь от них. Роз знала, что ее тете не удалось уйти от этих воспоминаний, и потому Роз тоже не смогла уйти от них. Она рассказывала Соне эти истории, когда Соня была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, и Соня слушала, погружаясь в этот мир. Ей нравилось слушать о Мортмэйне и о детях, что жили там, и песни, которые они пели. Она поняла, что даже если ты живешь за тысячу километров оттуда, то в душе никогда не сможешь от этого убежать.

И теперь Симона, которая убила Соню и которая живет жизнью, запретной для тети, также не сможет спастись от Мортмэйна. Была симметрия, была справедливость в том, что Симона умрет там.

Роз нашла пустой участок дороги и припарковалась возле кустов так, чтобы машину не смогли заметить назойливый мотоциклист или любопытный сотрудник автомобильных ассоциаций. Была полночь. Она открыла бардачок, достала два фонарика и положила их в каждый карман, вместе с запасными батарейками. Детали, видишь ли. Нужно быть готовой к любым неожиданностям.

Затем она вышла и открыла заднюю дверь, чтобы вытащить Симону. Симона по-прежнему едва соображала из-за хлорпромазина; Роз в самом деле прекрасно рассчитала дозу. Достаточно, чтобы вывести сучку из строя на время путешествия, и достаточно для того, чтобы она пришла в себя в Мортмэйне.

Призраки зашептались вокруг нее, пока она взбиралась к дому. Рози была одной из них, конечно. Она не смогла бы сделать ничего подобного без Рози, этой сильной своенравной леди, которую пробудил к жизни Джозеф Андерсон так много лет назад. («Ты меня так возбуждаешь, Рози…») Пока она шла по узкой тропе, таща за собой спотыкающуюся беспомощную Симону, Роз была рада, что сила Рози возвращается к ней.

Соня была здесь же, конечно, где же еще быть призраку Сони, как не в месте, которое она любила и где умерла? Соня будет рада тому, что Роз сделает сегодня: Роз чувствовала это. Соня будет рада, что Роз осуществит кару, убив эту тварь.

И, наконец, самое главное: тетя тоже была здесь. Дух неукротимой женщины, которая годы прожила в этом кошмаре и которой не удалось прогнать кошмары прочь, был с Роз, пока она приближалась к Мортмэйну. Было уже очень поздно — полночь, — и виднелся только тоненький серп молодой луны, но несколько раз Роз различала силуэт своей тети, идущей рядом. Она видела две палки, которыми тетя всегда пользовалась, потому что ей было тяжело передвигаться, и она видела незабываемое покачивание тетиных плеч. Соня была такой же скособоченной. Всегда остаются последствия после таких страшных операций, которые перенесли, каждая в свое время, Соня и тетя.

Роз даже слышала ядовитый шепот тетки в звуках ночного ветра: голос говорил и говорил о ее ужасном детстве и о страшном, порочном человеке, который водил труппу несчастных артистов по деревням.

Тетя Виола шла рядом с Роз, пока они поднимались по тропе в свете лунного серпа.

Глава 35

Мортмэйн был окутан тьмой, но это вовсе не пугало Роз. Она знала все о тьме Мортмэйна, и она знала точно, куда идет. Пройдя сквозь главные двери, она пересекла центральный холл и пошла по коридору с правой стороны. Через Цех бедняков, мимо комнаты с колодцем, по скользким каменным ступеням вниз в подземелье.

Виола знала об этих комнатах, конечно; ее и ее сестру никогда не приводили туда, но все дети в Мортмэйне знали о них. Клетки, говорили они, в страхе шепчась. Клетки для наказания.