Три сердца и три льва (сборник) - Пол Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Червь взмахнул хвостом. Скафлок отпрыгнул в сугроб, Мананнан же не успел увернуться. Но прежде, чем сомкнулись смертельные объятия, он погрузил клинок в омерзительное тело.
И тварь бежала! Она бежала, обрушилась снежной лавиной в холодное черное море. Воины долго сидели на льду, жадно глотая студеный воздух.
– Мечи затупились, – сказал наконец Скафлок. – Может, вернемся за новыми?
– Нет, – возразил Мананнан. – Вдруг червь поджидает нас на берегу? Обойдемся, а с руническим клинком нам не страшно будет никакое чудище.
Подъем по скользкому, таинственно поблескивающему леднику был медленным. Мрачная гора заслоняла собой полнеба. Вдалеке раздавалось уханье молота.
Они поднимались с остановками, иногда даже засыпали и не однажды радовались, что сообразили взять с собой пищу.
Ледяной покров был местами чрезвычайно коварным, но в конце концов Скафлок и Мананнан одолели ледник, взобравшись на половину высоты горы, вершину которой венчала Полярная звезда. Едва заметная во мраке тропа уводила влево, вилась по-над самым обрывом. Путники связались веревкой и двинулись дальше. Стук молота доносился все отчетливей.
После множества падений, когда лишь веревка спасала то одного, то другого от гибели, они взобрались на уступ перед входом в пещеру, рядом с которым прикован был цепью к скале огромный рыжий пес. Он оскалил зубы и грозно зарычал. Скафлок взялся за меч.
– Не надо, – проговорил Мананнан. – Мне кажется, что, убив его, мы навлечем на себя неизбывное горе. Попробуем иначе.
Укрывшись под щитами, они поползли к пещере. Собачьи когти царапнули по металлу, громко клацнули челюсти. Животное взвыло так, что ушам стало больно. Ему не хватило всего лишь какой-то пяди, чтобы добраться до непрошеных гостей.
Воины очутились в непроглядной тьме. Они взялись за руки и побрели на ощупь по наклонно уходившему вниз коридору, частенько натыкаясь на невидимые сталагмиты. Воздух был менее студеным, чем снаружи, но куда более сырым. Где-то шумела вода; они решили, что это, должно быть, одна из тех рек, что текут через преисподнюю. Молот стучал как будто совсем близко.
Дважды они слышали зычные крики и дважды судорожно стискивали клинки. Что-то большое и тяжелое набросилось на них и изгрызло щиты. Сражаясь вслепую, они сумели убить его, но так и не узнали, как же выглядел неведомый враг.
Вскоре впереди замерцала рдяная искорка, похожая на ту звезду, что в созвездии Ориона. Они поспешили на свет и вышли в просторную пещеру.
Ее освещало пламя, пылавшее в кузнечном горне. Оно обагряло инеистые стены, которые увешаны были всяческими инструментами умопомрачительных размеров. А у наковальни стоял етун.
Он был так высок, что голова его едва виднелась в полумраке, и так широк в плечах, что казался, несмотря на свой рост, приземистым. Его волосатое тело, все перекрученное, но налитое силой, прикрывал лишь фартук из шкуры дракона. Черные волосы и густая черная борода ниспадали ему до пояса. Правая нога великана была чуть короче левой, на спине выпирал безобразный горб, а руки доставали до земли.
Почуяв путников, он повернулся к ним лицом – плосконосым, широкогубым, в шрамах и ожогах. Под кустистыми бровями зияли пустотой глазницы. Етун был слеп.
Гулкий голос его напоминал шум воды тех рек, что текут через преисподнюю.
– Охо, охо! Три сотни лет трудился Болверк в одиночестве. Видно, приспела моя пора.
Он отшвырнул меч, который ковал. Тот с оглушительным звоном ударился о стену, и эхо долго еще гуляло под сводами пещеры.
Скафлок, ничуть не устрашенный, произнес:
– Я принес тебе то, что ты знаешь, Болверк.
– Кто ты? – воскликнул етун. – Я чую смертного, но в нем много от обитателя Волшебной страны. Я чую другого, он полубог, но не принадлежит ни к асам, ни к ванам. – Великан пошарил вокруг себя. – Вы мне не нравитесь. Подойдите ближе, чтобы я мог разорвать вас на кусочки.
– Мы пришли с поручением, от которого ты не посмеешь отказаться, – сказал Мананнан.
– С каким? – прогремел голос етуна.
Скафлок сказал:
Аса-Локистосковалсяпо клинкови копий лязгу.Зри, кователь,вот оружье,что богамсулит погибель.
Он развернул волчью шкуру и кинул половинки клинка к ногам великана.
Болверк подобрал их.
– Да, – прошептал он, – я помню этот меч. Моей помощи искали тогда Дирин и Двалин. Им нужен был добрый клинок, чтобы откупиться от Свафрлами, а заодно и покончить с ним. Мы заковали в сталь лед, смерть и бурю, могучие руны и заклинания, неутомимую жажду крови. – Великан усмехнулся. – Многие воины владели им. Он приносит победу. Ничто не может устоять перед ним, и лезвие его всегда остается острым. Жало его ядовито, раны, которые он наносит, не исцелить ни снадобьями, ни волшбой, ни молитвой. Однако на нем лежит проклятие: всякий раз, когда его обнажают, он должен испить крови. А еще – он губит того, кто им владеет.
Етун наклонился вперед.
– Потому, – закончил он с расстановкой, – Тор сломал его. Ни у кого больше во всех Девяти Мирах не хватило на это сил. И с тех самых пор клинок покоится в земле. Но – ты говоришь, что Локи призывает к оружию. Значит, время близится.
– Думай, что хочешь, – пробормотал Скафлок.
Етун не слышал его. Пальцы Болверка любовно поглаживали лезвие меча.
– Время близится, – повторил великан шепотом. – Скоро наступят сумерки мира, боги и етуны перебьют друг друга, и придет конец мирозданию. Пламя Сурта пожрет небесную обитель, солнце погаснет, земля скроется под водой, звезды сорвутся со своих мест. Кончается мое рабство! С радостью я исполню твою просьбу, смертный!
Он принялся за работу. Молот с размаху обрушивался на наковальню, высекая искры. Великан ковал клинок, произнося заклинания, от которых сотрясались стены пещеры. Скафлок и Мананнан отступили в темный коридор.
– Я начинаю жалеть, что связался с тобой, – сказал сын Лера. – Зло возрождается к жизни. Никто и никогда не называл меня трусом, но я ни за что не коснусь этого меча. Где твоя мудрость, Скафлок? Он изведет тебя.
– Ну и что? – угрюмо спросил юноша.
Великан погрузил клинок в яд, чтобы остудить. Раскаленная сталь зашипела. Поднявшийся пар обжигал обнаженную кожу. Болверк по-прежнему распевал колдовские песни.
– Не стоит бросаться жизнью ради утраченной любви, – проговорил Мананнан. – Ты же молод, Скафлок.
– Все мы обречены на смерть, – отозвался человек.
Если учесть, что етун был слеп и что никто ему не помогал, он управился с работой удивительно быстро.
– Эгей, воины! – позвал он.
Они вернулись в пещеру. Болверк держал меч в руках. Лезвие клинка ослепительно сверкало, отливая голубым, глаза дракона на рукояти холодно поблескивали, золото светилось словно своим собственным светом.
– Берите! – вскричал етун.
Скафлок принял оружие. Оно было так хорошо сбалансировано, что воспринималось как продолжение руки и словно поило силой того, кто сжимал его рукоять.
Взмахнув клинком над головой, Скафлок ударил – и рассек пополам камень. Лезвие блистало в полумраке голубой молнией.
– Хей! – воскликнул Скафлок. С уст его сорвались слова:
Пышет жаром битва.Истомился жаждой —враги, трепещите! —клинок легендарный.Взрыкивая, ярый,крушит он доспехи,дробит щиты икровь выпивает!
Болверк раскатисто засмеялся.
– Ликуй, храбрец, – проговорил он. – От тебя будут убегать и смертные, и великаны, и боги. Ликуй! Меч на воле, и конец мира близок!
Он подал Скафлоку ножны, украшенные позолоченной резьбой.
– Вложи его, – посоветовал етун, – и не обнажай, пока не пожелаешь убить. Впрочем, он имеет обыкновение обнажаться по своей воле. И помни, когда-нибудь он обратится против тебя.
– Пускай, – ответил Скафлок, – лишь бы он расправился с моими врагами.
– Безумец, – прошептал Мананнан, потом прибавил громко: – Пойдем отсюда. В таких местах не медлят.
Скафлок подчинился настоянию друга. Невидящий взгляд Болверка устремлен был им вслед.
Пес у входа в пещеру, заскулив, шарахнулся в сторону. Воины быстро спустились по леднику. Достигнув подножия горы, они услышали за спиной грохот и обернулись.
Над горой возвышались три черные тени. Их поступь дыбила скалы и вековечные льды. Забираясь в лодку, Мананнан пробормотал:
– Сдается мне, Утгард-Локи узнал о твоей проделке. Должно быть, он хочет расстроить замыслы асов. Да, трудновато нам будет выбраться.
Глава 23
Битва, которую выдержали в Етунхейме Мананнан Мак Лер и Скафлок Воспитанник Эльфов, заслуживает отдельного рассказа. Следует поведать и о том, как сражались они с яростным ветром и густым туманом, с волнами и плавучими льдинами, с усталостью, что остужала сердца и обессиливала руки. В такие мгновения взоры их неизменно обращались к фигурке Фанд на носу лодки. Следует почтить песней ладью Мананнана, это хрупкое на вид серебристое суденышко.