Снежная ночь с незнакомцем - Джейн Фэйзер

Он так и не посмотрел на нее; поднял вожжи и накрутил их на искалеченную руку, затем освободил тормоз. Свистнув и натянув вожжи, снова пустил лошадей рысью. Фиона не могла незаметно не улыбнуться. Она поставила себя в ужасное положение. Вы только посмотрите: леди, обедавшая за королевским столом, едет, сидя на скамье вместе со слугой или с каким-то арендатором! Она представила, как рассказывает эту историю принцессам королевской крови и они все стараются вообразить, как едут в повозке с незнакомцем.

Особенно таким загадочным, как Дункан. Фиона украдкой взглянула на него: его взгляд был устремлен на дорогу. Глаз прищурен, скулы красивые и сильные, из-под шарфа выглядывает борода. Сейчас он выглядел еще более угрожающе, чем раньше. В Лондоне не нашлось бы ни одного джентльмена, имевшего подобный вид. И ни один из их не умел править четверкой лошадей одной рукой и не смог бы без малейшего усилия удержать ее в воздухе… Остановись. Это безумие.

— Как вы думаете, мы доберемся до Блэквуда сегодня? — постаралась она завести легкий разговор, чтобы отвлечься от мыслей о нем.

— Да.

Фиона положила руки на колени и посмотрела на подбитые мехом перчатки, подарок ее тети.

— Кажется, здесь холоднее, чем в Лондоне, — заметила она. — Не помню, чтобы там было так же холодно, как здесь.

Он промолчал.

— А вам не холодно, сэр?

— Нет.

— Значит, у вас по-настоящему теплая одежда. Вот у меня отделанная мехом, и я все равно мерзну. Когда я была девочкой, то никогда не мерзла. Опять же я была очень подвижной, постоянно на воздухе, всегда играла с братом. Мой отец считал, что физические упражнения полезны для хорошего настроения. — Фиона взглянула на него, ожидая, что он скажет.

Дункан по-прежнему смотрел на дорогу.

— А как вы? Вы были подвижным мальчишкой?

Он взглянул на нее, по его взгляду было ясно, как ему надоела ее болтовня.

Откровенно говоря, ей тоже. Но она должна говорить. Если она не будет говорить, то так и будет непрерывно думать о Дункане.

— Может быть, вы начали работать в раннем возрасте, — высказала Фиона предположение. — У нашей экономки было три сына, и все они работали вместе с ней. Никогда не забуду этой картины: Йен стоит на плечах брата и зажигает свечи на люстре, и держится так уверенно.

Дункан, казалось, смотрел в сторону, на деревья, мимо которых они проезжали.

— Признаюсь, мне всегда нравился Йен. Он был привлекательным юношей. Но сейчас я понятия не имею, что с ним стало. Я давно не была дома. — Она помолчала. — Уже восемь лет.

Дункан мельком взглянул на нее и снова уставился на дорогу.

Дрожь пробежала по спине Фионы.

— Наверное, вы удивляетесь, почему я так много времени пробыла в Лондоне, но все очень сложно. Порой меня тянуло в Шотландию, но и здесь меня ничто не удерживает. — Фиона рассмеялась. — Ведь в таком случае я жила бы в доме моего брата, замке Лэмборн, что стало бы для меня тяжким испытанием. Ведь никому не хочется быть кому-то обязанным? — Она взглянула на Дункана. — И кроме того, должна признать, что хотя Джек мне брат по крови, он в некоторой степени повеса, есть и всегда был. — Фиона улыбнулась. Он был повесой, но она очень его любила. — Я поехала следом за ним в Лондон. Наши родители умерли, и моей семьей стал он, если не считать моих дяди и тети, но они ведь стареют. Я хотела быть поближе к Джеку.

Почему-то, когда она сказала это, Дункан посмотрел на нее.

— А теперь он сам стал причиной моего возвращения в Шотландию, — призналась она, как будто Дункан спрашивал, почему она приехала. — Боюсь, что в Лондоне он попал в ужасную беду, — добавила она, слегка покачав головой. — Рассказать вам, что он наделал? Нет-нет… я не должна. Чем меньше вы знаете, тем лучше, как мне кажется. Но если его нет в Блэквуде, я не знаю, что буду делать.

Она заметила, что Дункан смотрит на нее с любопытством, и улыбнулась.

— Может быть, он и повеса, но он всегда был добр ко мне. Поэтому я и поехала с ним в Лондон. О да, полагаю, я бы осталась здесь, если бы у меня было бы какое-то будущее, — продолжила она, как если бы Дункан спрашивал ее. — В Шотландии общество невелико, правда? — спросила она, вспоминая свой первый выезд в свет. Сколько там было людей? Возможно, сотня. Это было так мало по сравнению с лондонским обществом, особенно когда балы и вечера давал принц Уэльский. Их посещали сотни приглашенных.

— Нельзя сказать, что у меня не было никаких перспектив, — с дрожью поспешила добавить она. — Было несколько.

Если можно считать мистера Кармага Колдера перспективой. Это был ученый молодой человек, которого интересовали греческие классики. И он мог назвать имена всех греческих богов, что не раз делал для Фионы. Она восхищалась его занятиями наукой, но разговоры с ним казались ей скучными, чем, по какой-то необъяснимой причине, она решила поделиться с кучером. А может, рассказать о том, как она упала из окна замка Лэмборн и сломала руку? Или о вечере, когда ее впервые представили принцу Уэльскому и она не могла отвести взгляда от его шейного платка, умело завязанного в безупречно красивый и сложный узел. Это было непостижимо для человеческой натуры, и она представляла целый взвод лакеев, создававших это совершенство, пока Джек не ткнул ее локтем, чтобы она перестала таращиться на принца.

Повозку тряхнуло на глубокой рытвине, и Фиона опомнилась, поняв, что разболталась, и неожиданно почувствовала себя глупо — она сидела рядом с незнакомым человеком и откровенно рассказывала о своей жизни.

Она стала смотреть на голые ветви, нависавшие над дорогой, а затем спросила:

— Вы бывали в Лондоне?

— Пару раз.

Фиона подождала, не скажет ли Дункан что-нибудь еще. Вроде «мне там очень нравится» или «в Лондоне слишком многолюдно», но он по-прежнему молчал.

— Послушайте, мистер Дункан, прошу вас: перестаньте болтать! — взмолилась она. — Ваша бесконечная болтовня начинает действовать на мои бедные нервы.

И тогда она увидела, что у его глаза появились морщинки. Дункан улыбался.

— Я был в Лондоне, несколько лет назад, — признался он.

— Ага! — оживилась она. — Вы умеете разговаривать. — Он говорил как дворянин. Дункан арендатор, догадалась Фиона, а не слуга.

Она поежилась.

— Сядьте ближе.

— Что, простите?

— Подвиньтесь ближе, — повторил он. — Вам холодно. Подвиньтесь ко мне, вы так согреетесь.

Когда Фиона не пошевелилась, а только изумленно посмотрела на него, он обнял ее за талию и притянул к себе.

Фиона удивленно вскрикнула; Дункан убрал руку, но осталось ощущение его близости. Их тела соприкасались — ее плечо под его рукой, ее бедро рядом с его большим бедром, ее нога касалась гладкой кожи его сапога. Фиона ощущала каждое соприкосновение их тел. Ей действительно стало теплее; она чувствовала, как тепло из самой глубины ее тела начало распространяться до кончиков пальцев на руках и ногах и достигало головы.