Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- С радостью, но не могу.

- Ладно, - взглянул Мэл на часы. - Уже одиннадцатый час. Бывай.

Неужели он сейчас уйдет и бросит меня здесь? И уговаривать не будет? Он пошутил, - убеждала себя. Мелёшин отдал фонарик, помыл руки в раковине, отряхнул брюки и пошел к выходу из коридорчика.

К выходу! А я останусь одна в вымершей зоне исчезнувших соседей.

- Мэл!

- Ну? - обернулся он на выходе.

- А там твоего дяди и кузена не будет?

- Не будет.

- А этих всяких...

- Не роятся, - пояснил терпеливо.

- Я тебя не стесню?

Он хмыкнул.

- Нет, Папена, не стеснишь.

- Мне много места не надо. Где-нибудь в сторонке посплю.

- В чуланчике будешь?

- Хоть где, - согласилась я горячо, а потом поняла, что он опять смеется надо мной. Ну и пусть. - Новый долг не навесишь?

- Устал уже твои долги собирать. Поехали?

Ломик я взяла с собой, побоявшись оставить на ночь в общаге, и Мэл положил его в багажник небольшого автомобиля, одиноко скучавшего у ворот института. Туда же поставил и мою сумку. Машинка оказалась небольшой, аккуратненькой, словно была рассчитана для поездок по городу за покупками.

- Погоди, сначала прогрею, - завел он двигатель.

- Чья? - кивнула я на приборную панель, устраиваясь на переднем сиденье и прикрепляясь ремнем. Теперь можно не ломаться и не кочевряжиться. Теперь мы друзья-приятели: никаких поцелуйчиков в руку и многозначительных взглядов в зеркало заднего вида. А жаль.

- Севолод дал, - сказал Мелёшин, пристегиваясь.

- Да ну? С чего бы? А почему не новая?

- Отец пока не знает. Поскольку дядя косвенно виноват в том, что случилось с "Мастодонтом", пусть компенсирует моральные издержки. Он, кстати, не особо сопротивлялся, - сказал Мэл, вывернув на дорогу.

На этот раз он поехал дорогой, по которой возил в кафе. Марку автомобиля я не стала спрашивать. Не успеешь запомнить, как машину тут же увечат - нездоровая тенденция. Оглядев уютный салон, отметила низкую посадку по сравнению со злосчастным танком.

На нашей окраине жизнь остановилась, готовясь ко сну, а в приближении к центру города появились вереницы машин, засияли призывно витрины, и прибавилось народу на улицах. Неужели столица не спит?

Интересно, где живет Мэл? Если он соврал про личное жилье, врежу ему сумкой и потопаю пешком до института. Батюшки! - осознала вдруг. Мы едем к Мелёшину! К тому самому, с которым мы... который меня... Я начала мять пальцы и искоса взглянула на него. За время отъезда от института Мэл и слова не сказал, уделив внимание дороге.

- Мелёшин, твоя помощь бескорыстна? - снова пристала к нему.

- Бескорыстна, - подтвердил он, взглянув в боковое зеркало и переключив скорость.

- То есть... мы ведь приятели?

- Приятели. Кто же еще?

- Ну, ладно.

Я уставилась в окно. Неисповедимы наши пути. Этим вечером меня чуть не придушил почетный член двух десятков научных обществ, а теперь еду в машине - подумать только! - домой к Мэлу.

- А ты случайно не на "Кленовом листе" живешь? - вдруг пришло в голову. Не переживу, если он соседствует со своим дядюшкой.

- Куда нам? Мы люди простые, - сказал Мелёшин, выворачивая с широкого проспекта на улицу поуже и потише, и я загляделась на здания, эффектно подсвеченные с разных сторон.

Хорошо, что простые - подумала я с облегчением. Чтобы отвлечься, спросила:

- Дегонский сильно пострадал?

Мэл помолчал.

- Ты в своем репертуаре, Папена. Подозреваю, назови тебе больницу, заставишь развернуться, чтобы навестить бедняжку. Не волнуйся, кости и голова целые, жить будет. У него хватило средств, чтобы пройти ускоренный курс терапии. День-два, и увидишь своего подопечного в институте.

- Он мне не подопечный.

Сказанное порадовало. Аireа candi* опасно тем, что поднимает в воздух и вышвыривает из образовавшейся воронки. Можно сильно удариться и получить не только сотрясение и ушибы, но и переломы, например, позвоночника или свернуть шею.

- Почему не подключилось отделение? Стрелялись ведь висораты.

- Отделение проходит боком, - ответил Мелёшин. - Одно из условий димикаты* - неразглашение. Пострадавший берет вину на себя, иначе - позор на фамилии.

Своеобразные понятия о чести. Мужские. Или детские.

- А у кого было право выбора?

Проще говоря, мне захотелось узнать, кто являлся ответчиком, а кто - истцом. Оскорбленный имел право выбрать три заклинания, и противнику запрещалось отвечать ими же.

- Какая тебе разница? Думай о том, как будешь ворочаться полночи в душном чуланчике, - сказал Мэл.

- Не буду. Отрублюсь и начну храпеть. Сразу вставляй затычки в уши.

Мелёшин в ответ рассмеялся. Все-таки хорошо, что он встретился. Я и подумать не могла, что увижу его шатающимся у ограды института, в то время как танцинги в клубах простаивают. В самом деле, что Мэл позабыл вечером у института?

Не успела спросить. Пока я раздумывала и задавалась вопросами, автомобиль спустился по пандусу в прямоугольный проем и проехал по освещенному коридору в гараж. Мы теперь опытные, чтобы понять, что к чему, достаточно побывать разочек в гостях у дяди одного парня. Знаем, что о машинках нужно заботиться, чтобы на них нечаянно не попрыгали слоны. Интересно, как автомобиль Севолода простоял у института, и его не раздавили в лепешку. Наверное, Мэл прохаживался рядом и охранял с битой.

Когда мы вылезли из машины, он спросил:

- Заберешь сумку?

- Конечно! Завтра будешь спать полдня, а мне надо домой.

- Точно! - хлопнул Мелёшин себя по ноге. - Успел забыть.

Вытащив мое богатство из багажника, пошел к лифтам, я - за ним.

- А машина?

- Ее увезут, - махнул он в сторону.

И правда, заработала транспортерная лента и утащила автомобиль в неизвестность.

В скромное обиталище Мэла вели аж шесть лифтов, однако меня несколько удивило, когда мы вышли не на лестничной площадке, а в небольшом застекленном фойе с приглушенным светом.

- Мы где? - поинтересовалась шепотом.

- Это парадное, - пояснил Мелёшин. - Архип, привет! - поздоровался рукопожатием со здоровяком за стойкой. - Правый починили?

- Починили, - пробасил Архип, - но не совсем. Заедает, завтра буду повторно вызывать. Лучше езжайте по левому.

Мэл уверенно двинулся к левому из лифтов.

- Это кто? - спросила я тихонько, когда мы застыли в ожидании, и обернулась на здоровяка, склонившегося за стойкой.

- Ну... консьерж, наверное. Не знаю, Папена.

Из приехавшего лифта вышла пара, Мелёшин поздоровался, и я тоже кивнула для приличия. Женщина взглянула на меня, оценив за долю секунды, подхватила спутника под локоть, и они направились к застекленному выходу. Куда людей несут ноги, если ночь на дворе?