Сталь и пепел. Русский прорыв - Вадим Львов

Когда запылало в самих США, воздушно-десантный корпус смог выставить едва ли половину наличных сил. О быстрой переброске десантников в Европу нужно было забыть. Так что вместо трех корпусов, состоящих из восьми полнокровных дивизий, из которых пять – «тяжелых», EUCOM[119] на сегодняшний день располагал полутора корпусами и четырьмя неполными дивизиями, с туманной перспективой получить пятую. Одно радовало: все дивизии были настоящей элитой американской армии, отлично вооруженными, с немалым боевым опытом и традициями.

Беркли тяжело вздохнул и неожиданно для Коуна вытащил из стола пачку крепких сигарет. С наслаждением затянувшись, Гарнет посмотрел в глаза собеседнику и продолжил начатый разговор:

– Мы проигрываем, Роб. Медленно, но верно. Из союзников надежны только немцы, поляки, англичане и голландцы. Остальные сознательно избегают серьезных боев с русскими, предпочитая отступление.

– Так уже было в Афганистане, Гарт. Мы оба там были и знаем, что собой представляет все это отребье. Но талибы – далеко, здесь же русские ломятся в их дома, но они снова убегают. На что надеются?

– На то, что русские угостят их водкой из самовара и прокатят на тройке, запряженной медведями! – усмехнулся Беркли.

– Честно говоря, даже не знаю. Такого бессилия нигде не видел. Разве что в Ираке, когда армия Саддама разбежалась без сопротивления, сдав нам Багдад. Все эти разговоры про единство альянса при первых же реальных боях испарились… Украинская авантюра слишком дорого обошлась европейцам и выбила из них остатки боевого духа.

– Как тебе русские, Гарт? В чем причины столь успешного наступления? Я изучал отчеты, но это одно, что скажешь ты – совсем другое.

– Они сильны, черт их возьми! Мы собирались воевать с остатками Советской армии, а не с вермахтом XXI века. Отсюда все проблемы.

– Неужели все настолько плохо?

– Еще хуже, чем ты подумал. «Иваны» вывели из игры наши ВВС. Причем с минимальными потерями для себя. Опираясь на многослойную противовоздушную оборону, прикрывавшую их атакующую армию, русские принялись за наши аэродромы, каждый день долбят их оперативно-тактическими ракетами. Иногда устраивают массовые, но короткие авианалеты. Русские ВВС появляются редко, в основном прикрывая свою противовоздушную оборону. Понимают, что тягаться с нами в воздухе – глупо, поэтому бьют наших на земле, по инфраструктуре. У «эйр форс» – огромные потери, превосходство в воздухе до сих пор не завоевано. Мы ничем помочь не можем…

– Почему?

– Смешной вопрос, Роб. Не ты ли возмущался нехваткой ракет для ATACAMS? У русских полно подобных комплексов со времен СССР. Сейчас появились новые, «Stone». Отличное, точное и дальнобойное оружие. У нас на это особого внимания никогда обращали, считали, что достаточно тактической авиации, «бородавочников» и «апачей». После Украины вроде взялись, но затем снова плюнули. То же – с вертолетами. Сколько лет мы доказывали этим членососам из военной промышленности и конгресса, что армии требуется новый ударный вертолет с бронезащитой? И где он? Армейская авиация до сих пор летает на хлипких АН-64. В Ираке и Афганистане это проходило, с «иванами» – не проходит. Половина ударных вертолетов либо уже сбита, либо повреждена. Сколько лет требуем управляемого оружия на танках «Абрамс» и усиления вооружения на бронемашинах «Брэдли»? Что нам говорили в ответ все эти годы? Помнишь?

– Конечно! Дескать, обойдетесь, вы и так победили там и здесь…

– Вот именно, Роб. Русские бывали много раз биты, они быстро учатся на своих и чужих ошибках. На чужих, к слову, чаще… Наши же «высоколобые» из группы психологической войны утверждают, что у русских какой-то пассионарный взрыв. Что это такое, хрен знает, но дерутся «иваны», как черти. У нас в пехоте треть солдат вообще за гражданство служит. По-английски – ни бум-бум, сержанты их на испанском учат. Еще половина – откровенная шпана. Отстреливать мартышек с куфиями на башке еще могут. Воевать на равных с русской пехотой – вряд ли. Это показали уже первые бои.

– Пятый корпус?

– Его просто раздавили. 170-я пехотная и 173-я воздушно-десантная бригады, вместе со штабом корпуса, сидят в котле под Варшавой. 172-я бригада Арни Меллоуна разбита полностью, остатки здесь, рядом с Познанью. Второй кавалерийский полк – тоже. От него остался один номер.

– Что с Меллоуном?

– В плену. Не самая хорошая новость для воюющей нации. Об этом пока молчат. Считается, что он тяжело ранен и находится в коме.

– Да… Думал, здесь немного проще обстановка. Получается, попали из кипящего котла прямо на сковородку. Что думаешь по поводу пропавших русских бригад?

– Не знаю, Роб. Здесь что-то не так. Будем думать. А времени мало, очень мало.

– Надо послать пешую разведку, Гарт. Пусть спецназ прогуляется в русский тыл по старинке. Может, чего увидят. «Иваны» – мастера маскировки и дезинформации. Нельзя доверять только космической и электронной разведке.

– Так и сделаем. Ты понял, что тебя ждет в ближайшие дни, Роб?

– Не первый год служу. Ты собираешься пробить коридор к Варшаве и освободить пятый корпус?

– Не только. Удара будет три, и на всех направлениях. Надо смешать русским карты.

– Сил хватит, Гарт? Я сомневаюсь, да еще ВВС…

В этот момент раздался осторожный стук в дверь.

– Входите, Кьюэлл, не топчитесь за дверью! – гаркнул главком.

В кабинет зашел первый лейтенант Сэмуэл Кьюэлл, адъютант Беркли. Мальчик из богатой семьи афроамериканских баптистов из штата Луизиана, с хорошими связями в столице, естественно. Беркли относился к навязанному сверху адъютанту настороженно, подозревая того в наушничестве и гомосексуализме. И не без оснований, надо сказать. Птенцы саксофониста-демократа Клейтона, мать их…

– Сэр, сообщение по линии правительственной связи – особой важности, лично для вас.

– Понял. Иду. Генерал Коун, увидимся в штабе корпуса через тридцать минут.

В штабе третьего корпуса, развернутого в местечке Гнезно, царило нервическое возбуждение, связанное с предстоящими боями и нынешнем обустройством. Бегали штабные клерки, угрюмо вышагивали, сжимая пачки бумаг, офицеры-интенданты.

Огромное количество техники, прибывшей на место, надо было рассредоточить, замаскировать, перекрасить из желтого пустынного камуфляжа, неуместного в Восточной Европе, в пятнистый, коричнево-зеленый, заправить топливом под завязку и загрузить боеприпасами. Почти сотню тысяч человек в форме следовало тоже как-то обустроить на новом месте, разместить в жилых блоках, наладить питание и снабжение дистиллированной водой, колой, презервативами и жвачкой. Поэтому следом за стальным наконечником из бронетанковых, пехотных и механизированных батальонов тянулось древко из десятков тысяч грузовиков, армейских и арендованных, перевозящих все необходимое для американского солдата.