Настоящий полицейский - Иван Прохоров

какофонию телевизионного бума девяностых, затмевающего в субботние вечера все прочие звуки. На этот раз отчетливый тихий рубящий звук коснулся его ушей. Игорю показалось, что он уже слышал его раньше. Звук был смутно знакомым и звучал привычно, но с одной поправкой – он был привычным в реальности взрослого Игоря. Память никак не могла облечь его во что-то конкретное. Игорь задрал голову. Окна первого этажа здесь располагались выше, чем в его доме. Он мог только достать кончиками пальцев до подоконника, если бы вытянул руки. Планировка квартиры за окнами над ним копирует его квартиру, значит три окна на лицевом фасаде и два из четырех на торцевом принадлежат ей, что подтверждалось тем, что все эти пять окон были темны. В оставшихся двух на первом этаже лицевого – «двушка» с женщиной и девочкой, на торцевом – тоже двухкомнатная квартира. Игорь свернул за угол, заросли здесь были плотными, кусты жимолости и ветви коренастых яблонь почти надвигались на фасад. По этой отмостке явно, кроме кошек никто не ходил. Он миновал два темных окна, следующее окно должно быть кухней соседней квартиры. Там горел свет, Игорь увидел закопчённую газовую трубу, дуршлаги и кастрюли, висящие на гвоздиках. На кухне кто-то гремел посудой, журчала вода, и через открытую форточку распространялся запах жареной рыбы.

Игорь вернулся к первому окну лицевого фасада, где услышал странный звук, оглядел пустынные окрестности. Ни единой души кругом. Он достал маленький фонарик, осторожно посветил в окно и обнаружил, что оно было плотно занавешено черной светонепроницаемой шторой. Такими же шторами были плотно задрапированы и остальные окна в квартире. Игорь вернулся к первому окну, где его хорошо укрывали заросли, достал бинокль и направил его на окна своей квартиры. Комната родителей просматривалась отсюда превосходно – он увидел шкаф, торшер, и если бы находился повыше – например, в комнате, под окном которой стоял, возможно, даже увидел бы телевизор и отцовское кресло. Но по-настоящему его удивило, как с этой позиции просматривалась их с братом комната. Она была буквально как на ладони. Через слабенький театральный бинокль, он видел настенные часы, и даже стрелки, остановившиеся на «21:55», идеально обозревался их стол, особенно та часть, за которой сидел Макс. Учитывая, что окна они почти никогда не закрывали занавесками, наблюдать за ними можно было буквально каждый вечер, имея даже самый примитивный театральный бинокль.

Среди секундного затишья телевизионных голосов, ушей снова коснулся тот самый рубяще-режущий звук, Игорь обернулся, нахмурился, ощущая, как учащается сердцебиение, но взял себя в руки. По крайней мере, сейчас это важно.

Вернувшись домой, он выключил свет в своей комнате, и, глядя на черное окно, под которым стоял две минуты назад, позвонил по громоздкой «мотороле» Вилли.

Вилли ответил только со второго раза.

– Сработал передатчик, – сообщил Игорь в трубку.

– Что? Чего? Какой передатчик?

Было только одиннадцать часов, но Вилли, судя по обрывочному голосу уже спал.

– Извини, что разбудил, старина. Сработал передатчик Макса. И не один раз. Я собираюсь кое-что проверить. Твоя помощь не помешала бы, но если ты…

– Что проверить?

– Слушай, я просто на случай, если со мной…

– Что проверить?!

– Соседний дом через улицу. Окна угловой квартиры на первом этаже закрыты светонепроницаемыми шторами. Возможно, источник там.

– Возможно?

– Не беспокойся, Вилли…

– Дождись меня!

– Вилли, тебе необязательно…

– Дождись меня, сукин сын! Слышишь?!

– Ладно… Дождусь.

– Черт бы тебя побрал. Я уже еду.

Игорь нажал кнопку отбоя. Он понимал, что ругательства Вилли были вызваны тем, что он не поверил ему, когда Игорь сказал, что дождется его. И он был прав…

В кармане запиликал передатчик. Игорь достал его, три коротких сигнала в его ладони. Еще пару-тройку нажатий, и в брелке сядет батарейка. Игорь шмыгнул носом, открыл дверь комнаты, и снова замер в проеме, обернулся. В свете уличного фонаря, падавшего в комнату, на полу блестел оброненный им нож.

***

Казалось, что он стоит перед дверью собственной квартиры – тот же густой слой бордовой краски на массивном типовом полотне, такой же затертый номерок из плексигласа с выцветшей двойкой. Но если приглядеться – замок другой, сувальдный и врезан выше, краска темнее и свежее, на нижней филёнке нет царапин от крыльев велосипеда. Игорь приложил ухо к шершавой поверхности. Тишина долго гудела, сливаясь с хохотом зрительного зала и завыванием ветра где-то в подвальных щелях, и в какой-то момент показалось, что в густой тишине он что-то слышит за дверью, что-то настолько тихое, что можно принять за вибрации в собственной голове.

Игорь обернулся на распахнутые двери подъезда, с которых он снял пружины и подпер кирпичами, на случай если придется бежать, затем нажал кнопку звонка и шагнул назад. Птичья трель звонка оживила пространство за дверью, уплывая в глубины, достигая ушей тех, кто слышать неспособен. Комната, под окном которой он стоял и где впервые услышал таинственный рубящий звук – аналог комнаты родителей в его квартире. Она дальше всех от входной двери, в конце коридора и если полы в доме такие же дощатые, то он услышит скрип шагов. Игорь терпеливо ждал, глядя на дверь, и напряженно прислушиваясь. Когда секунды сложились в минуту, он шагнул к двери и снова позвонил. Очередная птичья трель завершилась чем-то, что можно было принять за скрип. Очень тихий скрип и очень близкий. Возможно, ему хотелось думать, что мир подстраивается под нарисованную им картину мира – звуками был полон дом. Может быть, просто где-то снова подул ветер или кошка прыгнула на рассохшийся лаг в подвале, или камешек упал в дымоходной трубе, а может быть просто тот, кто стоял за дверью перед ним и смотрел на него через глазок, неосторожно перенес центр тяжести на другую ногу.

Игорь поднял взгляд на линзу глазка. Вот теперь ему, похоже, не обойтись без помощи Вилли. Игорь развернулся и направился к распахнутым дверям подъезда, остановился в проеме, оглянулся еще раз на лестничную площадку в мрачном