Небо на двоих - Ирина Мельникова

– А что будет с лошадьми? – спросила я.

– Их заберет на обратном пути Шалико, – улыбнулся Вадим. – Я тебе не сказал, что он будет нашим проводником?

– Ты и вправду негодяй, – шлепнула я его по груди. – Все рассчитал, все подготовил… А вдруг бы я призналась в убийстве? Что тогда?

– Я и без твоих рассказов знаю, что ты не убивала, – расплылся в улыбке Вадим. – Ты просто не могла оглушить девицу кулаком. А уж превратить череп бывшего супруга в труху, тем более. Веса не хватило бы. Да и бланш, что ты якобы поставила, засветив Лизоньке в глаз, явно не от дамской ручки.

– Получается, кроме меня, есть еще подозреваемые? – оторопела я. – Как ты умудрился об этом узнать?

– Ну, дело нехитрое. Все, спать! – Вадим посмотрел на часы. И повалил меня на спальники. – Не дрыгаться и не приставать ко мне! А то я за себя не отвечаю…

Ночной переход границы по тайным тропам – такого не придумаешь и во сне. Еще неделю назад я мечтала о покое, но теперь поняла, что о нем нужно прочно забыть. Странное дело, много лет я пыталась оставить в прошлом то, что не хотела брать с собой в будущее: учебу в мединституте, занятия альпинизмом… Стремилась быстрее превратиться в уверенную и высокомерную столичную даму. Похоже, у меня получалось. Но как быстро этот опыт выветрился из головы, стоило мне столкнуться с реальными трудностями. И как пригодились подзабытые умения и навыки…

Мы шли через горы в связке. Первым Шалико, я посередине, замыкал движение Вадим. Не знаю, обладал ли Шалико даром ночного видения, но он безошибочно выбирал направление: тропа вовремя проступала под ногами, нужный выступ сам ложился в ладонь.

На одном из коротких привалов я не выдержала и спросила, сколько раз Шалико переходил границу. Он пожал плечами и покосился на Вадима. Я поняла: такие вопросы задавать некорректно. Но Вадим, помолчав, сказал:

– Двадцать лет назад границы здесь не существовало. Появилась с распадом Союза. После войны абхазских мужчин в Россию несколько лет не пропускали. А у многих семьи, родственники оказались по ту сторону Псоу. Вот и приходиось пробираться тайными тропами.

– Мы не бандиты, – хмуро заметил Шалико, – нас заставили вести себя, как шпионы.

На наше счастье, небо очистилось от туч. Гигантская луна заливала все вокруг желтовато-лиловым цветом, мириады звезд над головой с любопытством следили за нашими попытками форсировать сверкавшие в лунном свете снежные поля. На этом фоне горы казались еще мрачнее и строже. Мы шли тихо, стараясь не слишком шуметь, перенося тяжесть тела с носка на пятку. На каждый шорох или стук камней Шалико оборачивался и делал свирепое лицо. На леднике пришлось надеть «кошки». И все-таки я умудрилась сорваться. После того, как мы уже преодолели ледник, который, по словам Шалико, был самым серьезным препятствием на нашем пути. Если верить ему, впереди оставался сущий пустяк.

– Вон граница, – вытянул он руку в сторону светлой полоски на востоке – это просыпалась заря. – Мы пройдем через ущелье. Там все затянуто колючей проволокой. Но я знаю проход в скалах, где проволоки нет…

Мы вышли на склон, покрытый снежником. За ночь его верхний слой подмерз и превратился в ледяную корку.

– Как же мы спустимся? – спросила я у Шалико, оглядывая склон и не находя места, удобного для спуска.

– Должна быть тропинка, – сказал он, озираясь. – Пропала куда-то… Почему?

Мы походили по краю обрыва, но ничего похожего на тропу не нашли. Она до этого все время крутилась у нас под ногами – слабая, едва заметная – и вдруг исчезла, словно ее стерли гигантским ластиком.

– Напрасно мы влезли в снег, – сказал Вадим, – не надо было сходить с тропы.

Мы стояли на небольшой площадке, зажатой справа и слева отвесными скалами. Видно, вышли не в том месте. Перед нами стоял выбор – двигаться вниз и искать тропу или взбираться на скалы и идти по ним до тех пор, пока не найдется более или менее подходящее место для спуска. В конце концов решили разделиться. Мы с Вадимом пошли по скалам, огибавшим снежник, Шалико отправился назад искать тропу. На всякий случай изредка, подражая крику улара, перекликались.

Полоска на востоке становилась все шире, шире. Вот-вот начнет светать, а мы продолжали топтаться на склоне, не зная, что предпринять. Скоро вернулся Шалико. Оказывается, мы вышли правильно, но тропа спряталась под небывалым для начала лета мощным снежным покровом.

О том, чтобы навесить веревки, не было и речи, вырубать ступени в снегу – тем более. Мы потеряли время, отыскивая тропу, и должны были спешить. Иначе пришлось бы еще сутки отсиживаться в неприветливых холодных скалах, выжидая, когда снова стемнеет.

И тогда Вадим принял решение.

– Будем спускаться на своих двоих. Оля, – глянул он на меня с тревогой, – ты умеешь пользоваться ледорубом при спуске?

Я сердито фыркнула. За кого он меня принимает? Я шесть лет занималась альпинизмом!

На Вадима моя обиженная физиономия не произвела впечатления. Он заставил показать, как я буду держать ледоруб при торможении, предупредил об опасности залететь в камни. И мы заскользили вниз.

Сначала все шло хорошо. Я летела по склону, как на горных лыжах, оставляя за собой шлейф снежной пыли от ледоруба. Как мне пригодились навыки катания на трассах Чегета и Домбая! Работали те же мышцы – ноги, спина, плечи. Слева я заметила Шалико, справа Вадима. Они явно не выпускали меня из виду. Но, засмотревшись, как лихо завершил вираж Вадим и какой пируэт выполнил Шалико, я прозевала трещину в снежнике…

Доли секунды, поздно уходить в сторону: там краем глаза я рассмотрела нагромождение черных камней. «Нет, камни – верная гибель», – успела подумать я. И тут ледоруб выбило из рук. Он, кувыркаясь, взлетел в воздух и вонзился в снег далеко за моей спиной. Но я этого уже не видела…

Мгновение – и вспышка боли во всем теле чуть не погасила сознание. Боль, невыносимая вначале, вызвала новую вспышку – удивления, но не силе удара, а его одушевленной злости, непонятной жестокости. Вместе с толчком и болью я поняла, что перелетела через трещину, а не провалилась в нее, как ожидала. И тогда боль, как удар электрического разряда, оживила меня. Я почувствовала, что руками, ногами, животом и даже подбородком стараюсь зацепиться, втиснуться, удержаться на жестком, обжигающем, беспощадно рвущемся из-под меня снежном покрывале.

Меня несло вниз, крутило, бросало, вертело, сначала на животе, затем я изловчилась и перевернулась на спину. Лицо саднило, видно, ободрала о наст, острую ледяную терку. Потом скорость падения уменьшилась. Я уже могла в какой-то мере управлять своим телом. Теперь мне удавалось держаться в сидячем положении. Стараясь не налететь на обломки скал, я изо всех сил на ходу отгребала руками и тормозила ногами, моля бога, чтобы не кувыркнуться через голову.