Рождественские тайны - Донна Ванлир

я дома, и возникло у мены дурное предчувствие. Думаю, что-то здесь у вас пойдет не так. Теперь все ясно – Мириам на кухне!

Гретхен смеется и достает из шкафчика две большие миски для теста.

Глория широко раскрывает руки для объятий.

– Как вы, детка? – Она крепко прижимает меня к себе, и я, неожиданно для самой себя, обнимаю ее в ответ. – Тяжелая выдалась неделька?

Ловлю на себе взгляды всех присутствующих и ничего не отвечаю. Глория приобнимает меня за плечо.

– Все будет хорошо! Прямо с сегодняшнего дня! Гретхен, что печем?

– Торт «Колибри» и шоколадно-малиновый пирог.

Глория причмокивает, закатывает рукава и направляется к раковине.

– Что нужно делать, куколка?

– Значит, так, – объявляет Гретхен. – Вы помогите маме с пирогом, а мы с Мелиссой займемся тортом «Колибри».

Глория качает головой.

– Так и знала, что ты меня в пару к мамочке своей поставишь.

Мириам громко хохочет. Я и сама невольно улыбаюсь, слушая их. Гретхен наказывает мне отмерять нужное количество муки, сахара, соды и соли, а сама подготавливает противни.

– Мне приходилось печь торт только в детстве – я помогала миссис Швайгер, жившей по соседству, – рассказываю, вспоминая, как мы теснились с миссис Швайгер в ее малюсенькой кухоньке, ненароком рассыпая муку и сахар.

– Значит, вы все-таки уже когда-то пекли! – говорит Гретхен.

– Да нет, миссис Швайгер все делала сама, а я только облизывала венчики да пробовала глазурь.

Когда с сыпучими продуктами покончено, Гретхен просит меня растолочь вилкой бананы.

Я много бананов съела за свою жизнь, но вот толочь их мне не приходилось. Нажимаю вилкой.

– Не нежничайте, – смеется Гретхен. – Мните смелее.

Гретхен тем временем открывает банку консервированных ананасов и измельчает орехи.

– По-моему, эти ингредиенты совсем не сочетаются.

– Вы удивитесь, как хорошо сочетаются! – говорит Гретхен, мелко нарезая орехи пекан.

Самые простые действия – наливать масло, разбивать яйца, взбивать тесто миксером, которым мне никогда в жизни не приходилось пользоваться, буквально завораживают. С лица у меня не сходит широченная улыбка.

– Бог ты мой, Мириам! – возмущается Глория на другом конце стола. – Натирай шоколад по-человечески! Мне смотреть на тебя больно! Сердце кровью обливается!

Мириам тяжело вздыхает.

– Делаю, как умею, Глория!

– Он у тебя будто хрустальный! Возьми его крепче и поинтенсивней натирай.

– Я хочу в другую команду! – Мириам возмущенно размахивает теркой.

Смеюсь и вслух читаю указания, как размешивать остальные ингредиенты. Затем дрожащими руками выливаю взбитое тесто на противень. По краю миски сползает огромный ком, и Гретхен придерживает его лопаткой. Я склоняюсь над следующим противнем, и вдруг у Гретхен звонит телефон. Она просит прощения и уходит в гостиную. Глория с Мириам напряженно переглядываются.

– Сегодня он не просто встал! Он начал ходить! – кричит Гретхен, вбегая на кухню. Она еще не положила трубку. – Его переводят в Техас.

Она снова убегает в гостиную, а Глория обнимает Мириам, у которой глаза на мокром месте.

– Кто начал ходить? – спрашиваю я, опуская на стол свою перемазанную миску.

– Кайл, – отвечает Глория.

– А кто такой Кайл?

– Ее муж, – говорит Мириам и улыбается со слезами на глазах.

– Я думала, ее…

Гретхен кладет трубку, прибегает и бросается в объятья Мириам. Глория крепко обнимает их обеих. Только руки, волосы да мокрые лица мелькают. Гретхен отстраняется, смеясь, отирает рукавом слезы. Она смотрит на меня. Я застыла на месте, как каменная.

– Я думала, ваш муж… вы не упоминали, что он жив, – выдавливаю я из себя отчаянную глупость.

Гретхен берет салфетку.

– А вы и не спрашивали.

– Ты с Кайлом или с доктором говорила?

– С доктором Ларимером, – отвечает Гретхен, и ее глаза вновь наполняются слезами. – Кайл сегодня сел и передвинул ноги на край кровати, а потом попросил медсестру помочь ему встать. И встал! Они упрашивали его сесть, но он их не послушал, простоял целых девяносто секунд, а потом сделал несколько шагов!

Она радостно машет руками.

– Я думала, он… – умолкаю на полуслове.

Я ведь действительно не спрашивала. Меня накрывает жгучий стыд. Лицо горит, уши пылают. Я никогда не спрашивала Гретхен о ее муже. Итан сказал, что он подорвался, а я не удосужилась узнать подробности. Просто решила, что он погиб. С тех пор, как мы познакомились с Гретхен, я только и делала, что жаловалась ей на Рамону, и ни разу не поинтересовалась, что произошло с ее мужем, не поинтересовалась их семейной жизнью до трагедии. Я приходила к ней в гости, ела макароны и ничего не спрашивала, потому что боялась почувствовать себя неловко. Я даже про детей, которые сейчас сладко спят в своей комнате, не спрашивала. Она смотрит на меня, и я понимаю, что это единственный человек, который может стать моим настоящим другом, но даже сейчас не нахожу нужных слов.

– Я думала, он…

Гретхен протягивает маме салфетку.

– Оно и понятно. Я сначала тоже так думала.

В груди закипает ярость.

– Нет! Когда мы познакомились с вами и с Итаном, он рассказал мне про папу и про то, что бомба взорвалась. А я ничего не ответила. Просто стояла, как истукан.

Прямиком устремляюсь к выходу, где висит мое пальто.

– Я больше не могу здесь оставаться. Мне тут не место.

Гретхен идет следом.

– Вы куда?

Снимаю пальто с вешалки, засовываю руку в рукав.

– Вам сейчас нужно побыть с семьей и друзьями.

Она стягивает с меня пальто, крепко прижимает его к груди.

– Я уже с ними.

Она обращается ко мне мягко и приветливо, а Мириам с Глорией украдкой поглядывают в мою сторону из-за открытой кухонной двери.

– Я не друг, – отвечаю, стараясь говорить потише.

– А кто же?

Чувствую себя полной дурой.

– Я должна была спросить.

Гретхен протягивает мне пальто и удивленно поднимает брови.

– Мы еще не закончили с выпечкой, так что возвращайтесь и спрашивайте все, что хотите.

Растерянно мну пальто в руках. Я очень многое промотала в своей жизни. Еще никогда у меня не было такой связи – а как иначе назвать? – как с этими женщинами. Понятия не имею, как себя с ними вести. Я почти постоянно теряюсь и не знаю, что сказать, зато точно знаю одно: не хочу разрушить эти отношения. Вешаю пальто и иду обратно на кухню доделывать торт.

Глава десятая

«Каждое утро я просыпаюсь и говорю себе: «Я все еще жив! Какое чудо!» И это помогает мне двигаться вперед».

Жак-Ив Кусто

ГРЕТХЕН

В августе прошлого года восемьдесят вторую воздушно-десантную дивизию перебросили на юг Афганистана. Кайл служил там пехотинцем и к тому времени получил звание сержанта первого класса. Длившаяся больше года командировка (в Афганистан его посылали уже во второй раз) должна