Маркиз де Сад - Томас Дональд

Глава тринадцатая

Книги

Если отбросить в сторону работу Сада на должности политического секретаря в секции Пик, его церемонные поэмы и непоставленные драмы, то литературное творчество маркиза можно разделить на два вида.

Во-первых, общественности Сад известен как последователь Ричардсона и соперник Вольтера, написавший «Злоключения добродетели», или «французский Боккаччо», автор коротких рассказов. В глазах той же общественности маркиз предстает как создатель исторических романов, запечатлевший в них самые темные и кровавые страницы французской истории, хотя в этом жанре он достиг наименьших успехов. Несмотря на мрачную репутацию его моральных иронии и эротических жестокостей, Сад зачастую являлся проповедником традиционной нравственности, что в равной степени заметно с первых страниц «Жюстины» и с первых строк «Эжени де Франваль» из «Преступлений из-за любви», готического произведения об инцесте и возмездии.

Единственная цель урока, который мы преподаем в этом повествовании, состоит в том, чтобы просветить человечество и улучшить моральные качества людей. Возможно, читая его, мир поймет, как велика опасность, следующая по пятам тех, кто не останавливается ни перед чем во имя удовлетворения собственных желаний. Пусть узнают, что хорошее образование, богатство, таланты и природные дарования непременно уведут с пути истинного, если не получают должного внимания или поддержки со стороны благоразумия, достойного поведения, мудрости и скромности. Эту истину и собираемся мы явить миру. Надеемся, нам простится столь подробное обсуждение ужасных деталей злодейского преступления. Однако, как можно добиться отвращения к таким моральным отклонениям, если не представить правду такой, какая она есть?

Еще существовал Сад, который, несмотря на горячие заверения, что изображает порок лишь с целью защиты добродетели, словно выступал в качестве тайного летописца торжествующей жестокости. Та же история, которая, как было сказано, в «Злоключениях добродетели» выступала для оправдания в глазах человечества путей Провидения, с одинаковой легкостью применялась для демонстрации торжества тирании, преступления и изуверства над беззащитными и невинными. Несмотря на все моральные наставления маркиза, выступающего в роли рассказчика, развенчанный мир в «120 днях Содома» или «Жюльетте» лишен Бога, добра и нравственности. Предоставленный самому себе во мраке этой вселенной, где узаконено страдание, человек должен сам решать, какую ему выбрать роль — мучителя или жертвы. Согласно логике иного выбора не дано.

По иронии философии, именно в этих книгах, где герои наиболее рьяно клеймят предрассудки традиционного христианства, по мнению Флобера, Сад возродил муки ада, которые с таким мастерством описывались в эпоху Средневековья, но стали столь отвратительны в эпоху Просвещения. «Если бы Бога не существовало, — сказал Вольтер, — его следовало бы выдумать». Словно стремясь создать омерзительную пародию на это заявление, маркиз демонстрирует важность мук ада в более гуманном человеческом обществе. Он развлекает своих читателей рассказами о том, как его злодеи делают героине спринцевание или клизму из кипящего масла, вводят в ее тело раскаленные докрасна железные щипцы или заставляют ее глотать тлеющие угли. «С помощью хорошенько разогретых щипцов он щиплет ее тело, сосредоточивая главное внимание на ее заднице, груди и губах Венеры». Эти детали заимствованы из «120 дней Содома», но они вполне логично могли бы предстать на полотнах Иеронима Босха или в описаниях преисподней, получивших теологическое одобрение. В другом контексте и в другое время жестокости в прозе Сада могли бы предстать скорее как химерические, чем непристойные. С его стороны являлось безусловной логической ошибкой обращаться к теме вечного наказания, вводить его в светский мир и применять к тем, чья вина состоит в красоте и добропорядочности. Но сей просчет, в основном, проявляется в работах, которые он скрывал, от которых отрекался и которые не включал в библиографию своих трудов. Вероятно, самый свой значительный труд Сад признал бы, если бы его не пришлось «подогревать» и потом дополнять деталями, превратившими произведение в чудовищный плутовской роман.

Хотя значительная часть «Алины и Валькура» оказалась завершена к тому времени, когда автор закончил этот более короткий роман, «Злоключения добродетели» можно считать первым завершенным произведением, дошедшим до наших дней. Его 138 рукописных страниц были написаны за две недели творческого озарения во время заточения в Бастилии. Маркиз поставил последнюю точку 8 июля 1787 года. Его масштабность и сжатость создают ощущение соответствия тематики поэтичности философской притчи. Романы, оформленные таким образом, пишутся, как правило, без особых усилий, так как представляют собой поток мыслей автора, хотя Сад не обладал способностями Сэмюэля Джонсона, который, по словам Босуэлла, создал «Расселас» всего за одну неделю, работая вечерами, чтобы окупить расходы на похороны матери. Несмотря на дурную славу более поздних вариантов, «Злоключения добродетели» оставались неопубликованными до 1930 года.

В первых абзацах книги Сад объясняет мнимую цель книги, говоря о триумфе философии, который нужен, дабы развеять тьму, скрывающую средства, стоящие на вооружении Провидения, используемые им для завершения человеческой жизни. Это, в свою очередь закладывает основы поведения и раскрывает несчастному двуногому созданию, постоянно испытывающему на себе капризы судьбы, способ понимания законов Провидения и их использования себе во благо. Сие укажет путь, каким он должен следовать во избежании сурового диктата той судьбы, для которой у нас имеется с десяток имен, но которой мы не в силах дать ни одного точного определения.

Как и в последующих версиях, книга большей частью является повестью, рассказанной молодой красивой и добродетельной «Софи» (она же — Жюстина) своей сестре Жюльетте. Отвергнутая друзьями своей семьи и респектабельными работодателями после смерти родителей, она становится объектом ложного обвинения в воровстве. Софи сбегает из тюрьмы, когда преступница Дюбуа поджигает здание и, таким образом, становится непроизвольной сообщницей Дюбуа и ее дружков. Она покидает банду и прячется в лесу, где ее находят гомосексуалист Брессак и его партнер. Он вовлекает девушку в осуществление плана по отравлению своей матери, которая в более поздней версии превращается в его тетку. Добродетельная Софи пытается помешать его задумке. В отместку Брессак и его партнер секут ее плетьми и бросают на произвол судьбы. Преступление совершено, и Брессак становится богатым. Софи попадает в дом хирурга Родена, который продвигает медицинскую науку, занимаясь вивисекцией девушек и изучая их реакцию на боль. Когда Софи предпринимает попытку освободить одну из них, хирург каленым железом клеймит ее, как воровку, и прогоняет прочь.

Все еще оставаясь девственницей и не утратив добродетельных качеств, она находит приют у отцов Сент-Мари-де-Буа, близ Оксерра. Ее злоключения теперь приобретают оттенок комичный неизбежности, присутствующей в разочарованиях Кандида в романе Вольтера. Святые отца оказываются развратниками, собравшими из молодых невинных девушек настоящий гарем. Бедняжки подвергаются всем видам сексуального поругания и, как замечает одна из них, единственной форме наказания — бичеванию. Софи теряет невинность, но предварительно насилуется всеми иными способами. После этого ее освобождают. Гарем в Сент-Мари-Дю Буа распадается, так как двое из отцов получают должности, сулящие им богатство и влиятельное положение в Церкви. Далее Софи попадает руки в негодяев, среди которых находится Дальвилль. Его высшим достижением является умение убивать любовниц таким образом, чтобы, прежде чем умереть, они еще долго бились в агонии. Банду арестовывают, и добродетельную Софи тоже задерживают. После встречи с преступницей Дюбуа, а также одним из отцов Сент-Мари-де-Буа, обвиненная в краже, убийстве и поджоге, она прибывает в Лион. Вот тогда-то ее и замечает Жюльетта, графиня де Лорсанж, сама совершившая нераскрытое убийство. Заинтересованная девушкой, она просит ту поведать ей свою историю. Когда та заканчивает свой рассказ, Жюльетта признает в Софи свою сестру Жюстину. Все становится на свои места, и многострадальная героиня обретает свободу. Но радость ее преждевременна, так как вскоре она получает хорошо продуманный удар. Вопреки тяжким испытаниям, выпавшим на ее долю, вопреки страданиям и даже смерти, она остается добродетельной и вызывает восхищение.

Жюльетта, графиня де Лорсанж, тотчас выходит из дома, взяв с собой немного денег, и приказывает заложить карету. Остальное графиня предоставляет господину де Корвилю, намекнув, что хочет сделать благочестивый завещательный отказ. Стремглав полетев в Париж, Жюльетта вступает в монастырь кармелиток, где на протяжении последних нескольких лет слывет образцом и примером для всех и каждого, заслужив эту честь как своей большой набожностью, так и мудростью духа и пристойностью поведения… О вы, кто читает эти строки, смогли бы вы извлечь из этого такую выгоду, как эта земная, но исправившаяся женщина? Смогли бы вы подняться до того, дабы уверовать, что истинное счастье кроется в сердце добродетели? Выходит, если Господь позволяет, чтобы добродетель подвергалась на земле гонениям, это значит только одно: он готовит ее к славной награде на небесах.