Королевский дуб - Энн Риверс Сиддонс

Все волшебство рассеялось.

— Скажите, то, что завод находится там, тревожит вас? — спросила я у Тома, когда мы устраивали Хил в „тойоте".

— Нет, это не моя проблема.

Слова эти были так не похожи на него, что я остановилась и посмотрела в лицо Тома.

— Просто я хочу сказать, что есть люди, которые занимаются вопросами завода, люди из „Гринпис", специалисты из департамента по изучению энергии, которые наблюдают за производством, контролируют все чрезвычайные ситуации и заставляют руководство быть честным. Это их работа. Моя же работа — смотреть вот за всем этим: за лесами, животными.

Я не знала точно, что он имеет в виду. Что, он вообразил себя лесничим? Смотрителем лесов?

— Но ведь вы убиваете. Вы сами охотитесь.

— Когда-нибудь я расскажу вам об этом. Когда будет больше времени. И когда подойдет соответствующее время. Я хотел бы, чтобы вы знали об… убийстве животных.

— Я никогда не смогу этого сделать. Может быть, я смогу понять, почему вы это делаете, но никогда не смогу сама убить.

— Ну что ж, о'кей. Для вас достаточно только знать о лесах. Я покажу вам. И научу вас. Мы можем начать, когда вы захотите.

— Не теперь. Пока еще нет. Думаю, что захотела бы узнать, но… пока еще нет.

— Только дайте мне знать, — сказал Том Дэбни на прощание.

Глава 7

Через неделю после ночи Волчьей луны наступила холодная, сырая и ненастная погода. Сильный, что-то поющий ветер бродил среди верхушек деревьев и отправлял последние листья в кружащемся вихре на землю.

Было слишком ненастно, чтобы думать о набегах на болото Биг Сильвер, и я убедила Хилари отложить наш следующий визит до улучшения погоды. Но девочка была беспокойной и раздражительной и постоянно приставала с просьбой поехать проведать Тома и Мисси.

В конце концов в воскресенье, когда она, Картер и я в течение долгих часов оставались у камина в нашем коттедже, прислушиваясь к дождю, стучащему по оконным стеклам, и проигрывая Парчизи, приставания Хил обернулись небольшим взрывом.

— Почему ты не хочешь, чтобы я отвез тебя в конюшню, где ты можешь ездить на Питтипэт в манеже? — спросил Картер с терпением, которому я могла только позавидовать. — Я на днях видел Пэт, и она сказала, что уже прошло более двух недель с тех пор, как она тебя видела в последний раз. Питтипэт скучает по тебе. И ты не должна отставать — большая выездка состоится весной.

— Я не хочу ездить верхом, — заявила Хилари. — Я устала от лошадей. Я хочу поехать обратно к Тому. И хочу видеть Мисси и Эрла. Это можно сделать и внутри дома. Я не промокла бы.

— Но, возможно, у Тома найдется дело и поинтереснее, чем развлекать тебя, — кратко заметила я. В присутствии этого мужчины я находила привязанность моей дочери к нему трогательной и милой, но в его отсутствие подобное проявление чувств каким-то непонятным образом раздражало и беспокоило меня. Я чувствовала в Хил огромный запас преданности и понимала, ощущала собственным телом огромную пропасть, которая образовывалась на месте любви дочери к отцу. Кто бы ни занял это место, он станет ее полным и абсолютным властелином. И я удивлялась, что таковым еще не стал Картер. Но хотя он нравился Хилари и она доверяла ему, все же я знала, что потайную дверь своей души девочка держала запертой.

— У него нет более интересных дел, — вспыхнула Хил. — Ему нравится, когда я гощу у него, в любое время. Он так сказал мне. Это ты не хочешь везти меня туда. Не думаю, что Том тебе нравится. Мне кажется, ты боишься Козьего ручья. И олени, и большие деревья в ту ночь напугали тебя до смерти.

— Ну-ну, Хилари, — сказал Картер, — конечно, никто не принуждает тебя идти кататься на Питтипэт, если ты этого не хочешь. Но ты должна прекратить дерзить своей маме.

— Кто это говорит? — Хилари злобно взглянула на Картера.

— Я говорю! — ответил он ровно.

— Вы не мой отец, — закричала девочка. — И я не ваша собственность. Я не обязана делать все, что вы скажете.

Она расплакалась и убежала к себе в комнату. Я приподнялась, готовая пойти следом за ней, причем моя ладонь чесалась нашлепать ее по заднице. Картер остановил меня, положив свою руку поверх моей.

— Оставь. Уже давно пора было ей проявить свой характер в отношении меня. У нас не может быть взаимопонимания, пока она этого не сделает. И меня беспокоило, почему Хил была такой вежливой со мной. Я потеснил ее на ее же территории, и девочка дала мне это понять.

— К чертям ее территорию. — Мое лицо пылало. — Это сущее отродье! Я не допущу подобного. Она распустилась потому, что ни у кого не хватало духу ограничивать ее, пока она была такой хрупкой. Но теперь, когда она чувствует себя лучше, ей предстоит снова придерживаться правил.

— Чьих правил? — спросил Картер мягко.

— Моих, — отрезала я.

— Да, она чувствует себя лучше, в этом нет никакого сомнения, — заметил Картер. — Козий ручей, очевидно, совершает свое хорошо разрекламированное волшебство. А что это она говорила по поводу оленей и деревьев?

Я начала было отнекиваться, но потом, сочтя, что нет оснований скрывать правду, рассказала Картеру о нашем походе к сухой заводи, фантастических парящих воздушных опорах кипарисов и вызывающем суеверный страх шествии безмолвных оленей. Рассказывая, я умышленно все сократила и обесцветила, чувствуя странное недовольство от того, что Картер спросил об этой истории.

— Господи, — произнес он, когда я закончила, — как прекрасно это должно было быть! Почему ты мне сразу не рассказала?

— Думаю, что просто забыла, — соврала я, зная, что он мне не поверит. Можно, скорее, забыть землетрясение или цунами.

— Может быть, Хилари права, — решил Картер, серьезно глядя на меня. — Ты боишься Козьего ручья… или чего-то еще там, в лесу?

— Нет, — отмахнулась я раздраженно. — Ни Козьего ручья, ни леса, ни воды, ни Тома Дэбни, если ты это хочешь сказать.

— Да, именно это я и хочу сказать, — улыбнулся Картер. — И я не знаю, радоваться мне по этому поводу или сожалеть.

— Картер, мне безразличен Том Дэбни во всех отношениях, кроме одного: я рада, что его маленький лесок, кажется, приносит много пользы Хилари. И до тех пор, пока это будет продолжаться, я буду возить ее туда, и до тех пор, пока я буду это делать, я буду думать о Томе Дэбни так же, как думаю сейчас, — как о приятном, безвредном помешанном, который добр к моей дочери. Все. Точка. Конец истории. Мы уже обсуждали эти вопросы, и мне они изрядно надоели. Не хочу больше говорить об этом. Просто я хочу продолжать работать и растить свою дочь. И быть с тобой. Пусть все остается так, как сейчас. Мне хочется, чтобы мы были… просто продолжали быть самими собой. И я хочу, чтобы ты постарался сделать это и оставил в покое Тома Дэбни в его лесах.