Том 12. Матиас Шандор. ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ - Жюль Верн

Сава приникла к голове матери, а та прошептала:

- Дитя мое, я умираю!

- Мама! Мама!

- Тише! - прошептала госпожа Торонталь. - Тише! Чтобы нас никто не услышал!

Она продолжала с усилием:

- Сава, я должна вымолить у тебя прощение за все зло, которое я тебе причинила… у меня не хватило сил этому помешать...

- Что ты, мама! Ты никогда не причиняла мне зла. Тебе не за что просить у меня прощения.

- Поцелуй меня еще раз, Сава... в последний раз... в последний... В знак того, что ты прощаешь меня...

Девушка осторожно коснулась губами бледного лба умирающей.

У госпожи Торонталь хватило сил обвить рукою шею дочери. Приподнявшись и пристально всматриваясь в ее черты, она прошептала:

- Сава! Ты не дочь Силаса Торонталя! Ты мне не дочь! Твой отец...

Договорить она не смогла. Судорожным движением она вырвалась из рук Савы и испустила последний вздох.

Девушка склонилась над покойницей. Она попыталась вернуть ее к жизни, но тщетно.

Тогда она стала звать на помощь. На ее зов сбежались люди. Одним из первых появился Силас Торонталь.

При виде его Сава невольно отшатнулась, охваченная непреодолимым отвращением. Теперь она имела право презирать, ненавидеть его: ведь он ей не отец! Так сказала умирающая, а умирающие не лгут!

Сава вышла из комнаты; ее привело в ужас то, что открыла ей несчастная женщина, любившая ее, как родную дочь, и вместе с тем она была в отчаянии, что покойная не успела сказать ей всю правду до конца.

Через день состоялись пышные похороны. Банкира окружала толпа друзей, которых всегда много у богача. Рядом с ним за гробом шел Саркани, подчеркивая тем самым, что не произошло никаких изменений и что он намерен вскоре стать членом семьи Торонталей. Саркани твердо надеялся на это; но он прекрасно знал, что, если этому плану и суждено осуществиться, все же предстоит преодолеть еще немало препятствий, Впрочем, Саркани считал, что смерть госпожи Торонталь скорее ему на руку, ведь Сава лишилась теперь своей защитницы.

С другой стороны, в связи с кончиной госпожи Торонталь свадьба опять откладывалась. Пока семья будет в трауре, не может быть и речи о венчании. Приличия требовали, чтобы после смерти госпожи Торонталь прошло по крайней мере полгода.

Разумеется, это вызвало крайнюю досаду Саркани, - ему не терпелось добиться своего. Но делать нечего, приходилось считаться с общепринятыми обычаями. Между ним и Силасом Торонталем то и дело происходили бурные объяснения. И всякий раз банкир говорил:

- Я тут бессилен. Но вам нечего беспокоиться, - ведь месяцев через пять свадьба непременно состоится.

Как видно, негодяи прекрасно понимали друг друга. Саркани приходилось соглашаться с доводами банкира, и тем не менее он выражал свое неудовольствие.

Вдобавок оба они были встревожены странным поступком умирающей. Саркани даже пришло в голову, не собиралась ли умирающая тайком кому-то отправить по почте письмо.

Он поделился своими догадками с банкиром, которому это предположение показалось весьма правдоподобным.

- А если так, - твердил Саркани, - то это письмо грозит нам большими неприятностями. Ваша жена всегда была на стороне Савы и настроена против меня; более того - она поддерживала моего соперника. Что, если у нее накануне смерти хватило сил выдать наши тайны? В таком случае нам с вами, пожалуй, благоразумнее уехать из Рагузы - ведь оставаться здесь рискованно.

- Если бы это письмо было написано, - сказал ему несколько дней спустя Силас Торонталь, - на нас уже обрушились бы неприятности. А ведь до сих пор все идет попрежнему.

Саркани нечего было ему возразить. В самом деле, покамест все было спокойно, и казалось, им не грозит никакой беды.

Между тем беда надвигалась, но совсем иная, чем они предполагали. Произошло это через две недели после смерти госпожи Торонталь.

После кончины матери Сава стала уединяться и не покидала своей комнаты. Она не выходила даже к обеду. Банкир чувствовал себя в ее присутствии неловко и не искал случая остаться с нею с глазу на глаз. Он предоставлял ей полную свободу и жил своей жизнью на другой половине дома.

Саркани резко осуждал поведение Силаса Торонталя. Ведь при таком положении вещей ему уже совсем не удавалось видеть Саву. Поэтому он резко высказывал банкиру свое неудовольствие. Хотя в первые месяцы после похорон не могло быть и речи о свадьбе, Саркани не хотелось, чтобы Сава думала, будто он отказался от мысли об этом союзе.

В конце концов Саркани стал так настойчив, что Силасу Торонталю пришлось сдаться, и шестнадцатого августа он велел передать дочери, что хочет с нею переговорить в тот же вечер. Он предупредил ее, что при их разговоре будет присутствовать Саркани, а потому думал, что Сава откажется прийти. Но он ошибся. Девушка ответила, что готова исполнить его желание.

Вечером Силас Торонталь и Саркани, сидя в большой гостиной, с нетерпением ждали прихода Савы. Первый решил прибегнуть к своей отцовской власти и не идти ни на какие уступки. Второй намеревался быть сдержанным, больше слушать, чем говорить, и надеялся, что ему удастся разгадать тайные помыслы девушки. Он попрежнему опасался, что ей кое-что известно.

В указанное время Сава пришла в гостиную. При ее появлении Саркани встал, но на его поклон девушка не ответила, даже не кивнула головой. Она словно не замечала его, или, вернее, не хотела замечать.

По знаку Силаса Торонталя она села и с равнодушным видом стала ждать, когда с нею заговорят. В траурном платье она казалась еще бледнее.

- Сава, я вполне понимаю, что ты убита горем, и до сих пор не нарушал твоего уединения. Но после этого прискорбного события волей-неволей приходится решать кое-какие материальные вопросы. Хотя ты еще и не совершеннолетняя, надо поставить тебя в известность, какая часть наследства приходится на твою долю...

- Если речь идет только о моих материальных интересах, - ответила Сава, - то незачем продолжать этот разговор. Я не притязаю ни на какое наследство!

У Саркани вырвался жест удивления, и в глазах у него блеснула тревога.

- Мне кажется, Сава, ты сама не понимаешь, что говоришь, - продолжал Силас Торонталь. - Хочешь ты этого или нет - ты наследница своей матери, госпожи Торонталь, и по существующим законам в день твоего совершеннолетия я обязан дать тебе отчет...

- Если только я не откажусь от этого наследства, - спокойно возразила девушка.

- Откажешься? Но почему?

- Да потому, что не имею на него никакого права!

Банкира передернуло. Такого ответа он никак не ожидал. Саркани упорно молчал. Он решил, что Сава затеяла какую-то игру, и старался разгадать, в чем дело.

- Не понимаю, Сава, - продолжал Силас Торонталь, раздраженный холодным тоном девушки, - решительно не понимаю, что ты хочешь этим сказать. Я вовсе не собираюсь обсуждать с тобой юридические вопросы. Ты, как несовершеннолетняя, находишься под моей опекой и не имеешь права самостоятельно принимать какие-либо решения. Ты должна мне подчиняться; надеюсь, ты признаешь отцовскую власть?