Очаровательная сумасбродка - Эллисон Чейз

— Думаю, сейчас самое время взять меня на руки, — сказала она.

Подойдя к ней, Колин быстро поднял ее.

— Я боюсь повредить тебе, — вымолвил он. — Недавний несчастный случай…

— Да со мной все в порядке. — Холли обвила руками его шею. — Особенно после того, как я потолковала с очень мудрой герцогиней.

Крепко прижимая Холли к себе, он донес ее до кровати, положил на нее и расположился рядом. Губы Колина прижались к ее губам, и его ночные кошмары растаяли от тепла ее кожи и головокружительной мечты обладать ею.

Да, это всего лишь мечта, но ему нужно верить в реальность ее исполнения еще несколько часов. Он будет притворяться, что есть на свете сила, способная разрушить древнее проклятие.

А если кто и обладает этой силой, так это смелая и отважная Холли Сазерленд.

Уже во второй раз за день глаза Холли наполнились слезами. Она лежала на боку, уютно провалившись в глубокую вмятину на пуховом матрасе, к ее спине прижимался Колин, обхвативший ее за талию своими сильными руками. Его тело согревало ее сквозь несколько слоев одежды. От его ровного, глубокого дыхания у нее на затылке шевелились волоски. Биение его сердца у ее спины успокаивало Холли.

Она ощущала удивительный покой, и в то же время ее груди ныли от желания еще раз ощутить прикосновения его рук. Ее тело одновременно испытывало удовольствие и томилось от неутоленной страсти. Несмотря на то что он поднял ее сорочку и осмотрел ее всю с головы до пят — ну, или почти всю, она так и не лишилась невинности. Зная, что этому надо только радоваться, Холли тем не менее испытывала досаду и разочарование.

И даже подумала о том, что было бы неплохо, если бы Колин не был уж таким истинным джентльменом.

Не то чтобы галантность помешала ему получить удовольствие. Обняв Холли, он объяснил ей, где и как прикасаться к нему, как обнимать его, ласкать. Эти объяснения с демонстрацией того, что и как надо делать довели Колина до того, что его голова откинулась на подушки, шея напряглась, и он отдался ласкам Холли.

Закрыв глаза, девушка представила Колина таким, каким видела на вересковой пустоши, когда он скакал на своем коне в окружении табуна диких лошадей, как кельтский воин из древних времен. В порыве страсти она простонала, что не будет возражать, если он…

Ответ на свое предложение она прочла в его потемневшем взоре. Но он не стал делать этого, чтобы не погубить ее ради сиюминутного удовольствия. А потом Колин со смехом уложил ее поперек кровати и делал с ней невозможно приятные, но ужасно порочные вещи.

Однако при этом ее невинность не пострадала, так что у него не появилось перед ней никаких обязательств.

Запутавшись в собственных противоречивых чувствах, Холли почувствовала себя предательницей. Раньше она предала доверие Виктории, а теперь еще и доверие вдовствующей герцогини. Пожилая женщина явственно дала ей понять, чтобы она держалась подальше от Колина, и чуть раньше, в этой самой гостевой комнате, Холли твердо пообещала себе, что именно так и поступит. Так что, помахав ему в окно, она расценивала это всего лишь как дружеский жест…

Правда, он погубил ее тело, во всяком случае, в самом важном для нее смысле. Холли полагала, что Колин хоть и испытывает к ней определенное чувство, но интуиция подсказывает ему, что она для него неподходящая женщина. Он не может верить в ее силу, верность, ее решимость быть с ним. Да, он удовлетворил ее страсть, но после этого ей до безумия хотелось, чтобы это повторялось снова и снова…

Солнце уже покатилось вниз по небосводу над поместьем, когда Колин заворочался и прижал ее к себе. Окончательно проснувшись, он поцеловал Холли, но в нем произошла какая-то странная перемена. Его губы уже не дарили ей того наслаждения, как в те украденные часы страсти, что они провели вместе. Его прикосновения были короткими, почти торопливыми, а поцелуй… Это был поцелуй мужчины, прощающегося с женщиной, которую — уж так получилось — он, конечно, уважает, но не более того.

Быстро откатившись в сторону, Колин встал. Он обменялись всего несколькими словами — все больше о том, когда он будет ждать ее к ужину. Застегнув панталоны, заправив в них сорочку и надев остальные вещи — сапоги, жилет, галстук и камзол, Колин слегка приоткрыл дверь, чтобы убедиться, что его никто не увидит. А потом, как ночной грабитель, выскользнул из комнаты Холли, не зная, что, уходя, он забрал с собой часть ее существа.

Спустя полчаса кто-то тихо постучал в ее дверь. Через мгновение в комнату вошла горничная герцогини с переброшенным через руку роскошным платьем.

— Ее светлость послала меня узнать, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы спуститься к ужину, — сообщила она.

Тяжело вздохнув, Холли молча кивнула.

— Позволь мне поехать с тобой.

Холли шла следом за Колином по двору конюшни, где его уже ждал оседланный и готовый к отъезду из Бриарвью Кордельер. Солнце еще не поднялось над горизонтом, длинные серые тени окутывали сад и накрывали протянувшиеся за ним дорожки для верховой езды влажной чернильно-черной тьмой.

Холли подошла к Колину, когда он наклонился, чтобы проверить подпругу своего скакуна.

— Вдруг я окажусь тебе полезной? — сказала она, обращаясь к широкому развороту его плеч.

— Нет. — Выпрямившись, Колин обеими руками стал прощупывать веревку, которой к седлу была привязана его сумка. — Понятия не имею, куда могут завести меня поиски. Так что брать тебя с собой слишком опасно.

Ее руки, придерживающие уголки кашемировой шали, которую ей дала герцогиня, невольно сжались в кулаки.

— Ты же знаешь, из-за меня тебе не придется задерживаться в пути, — продолжала уговаривать Колина Холли.

— Я сказал — нет! — Колин резко развернулся, и его лицо оказалось так близко от Холли, что она невольно отпрянула. — Неужели поездка сюда тебя так ничему и не научила?

— В тебя, между прочим, тоже стреляли. Или… возможно, не стреляли ни в одного из нас. Ты же сам говорил, что это могли быть шальные пули какого-нибудь охотника.

— И ты считаешь, что я позволю тебе рисковать еще раз?

Черты его лица напряглись, губы плотно сжались, превратившись в тонкую линию.

Холли попятилась назад, но он с вызовом схватил ее за подбородок.

— Не надо быть таким суровым и… упрямым.

— Если меня ждет неудача, то это будет моя неудача, — ответил Колин. — Но мне будет легче, если я буду знать, что ты осталась здесь, с бабушкой. При первом же признаке того, что деревенские что-то замышляют, что их гнев снова направлен на Бриарвью, ты должна убедиться в том, что дом крепко заперт и никто — в прямом смысле никто! — не выскользнет из него.