Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро

Итак, итоги шторма весьма внушительны: Пири сместился на 23 мили на север и на 65 миль на восток.

Почему возник снос на север? В записях Пири, сделанных в Штормовом лагере 13 апреля, упоминается южная составляющая воздушных потоков:

Ветер, который был немного южнее от чистого запада, отклонялся все южнее…

Так что дрейф временами был не восточный, а восточный-северо-восточный.

От точки с координатами 85°12 с. ш., 62° з. д. до точки на широте 86°30′

По словам Пири, он шел на север 7,5 дня. Не так много. Записи Пири об этих днях не ежедневные и не подробные. Хейс: «…текст становится путаным и невразумительным. Это необходимо упомянуть, ибо трудно разгадать, что хочет сказать Пири».

Херберт таинственно сообщает, что в найденной им машинописной версии дневника выше записи «40-й день. Суббота. 14 апреля 1906 года» есть слова: «First day of “dark”» – «Первый день “темноты”». Исследователь продолжает: Только оригинал может разрешить вопрос – были ли эти слова добавлены позднее или нет. В этом примечании нет астрономического смысла. Так что же он имел в виду? Эта запись не появляется в опубликованном отчете… В самом деле, все путешествие начиная с этого момента становится загадочным. Его переходы намного превышают все, что он когда-либо делал до этого, но логика в записях отсутствует».

Херберту, видимо, нравятся слова “First day of dark” (dark без кавычек), и в книге “The Noose of Laurels…”, в 12-й главе, посвященной броску Пири к самой северной точке, исследователь использует их как подзаголовок. По-видимому, смысл такой: темное дело.

Сравним дневниковые записи Пири за 14–20 апреля, найденные Хербертом, и события тех же дней в книге Пири, более 110 лет уже убеждающей читателей, что в 1906 году коммандер «обошел» великолепных итальянцев из экспедиции герцога Абруццкого.

14 апреля

12 апреля, сразу после обсервации, в 2 часа дня, Пири послал Хенсона вперед прокладывать дорогу, а через 2 часа два инуита ушли на юг, чтобы установить контакт с Марвином или принести имущество из мини-склада. Пири рассуждает:

Очевидно, что больше я не могу нисколько рассчитывать на мои отряды поддержки, и что бы теперь ни предстояло сделать, это будет сделано с теми людьми, и тем снаряжением, и тем провиантом, которые есть в моем распоряжении. К сожалению, мой отряд был больше, чем нужно (нас восемь человек), а запасов гораздо меньше, чем я мог бы желать. Я дал своим людям ужин и вновь лег вздремнуть, пока у них оставалось несколько часов для сна. Мне не о чем было думать или беспокоиться. Я уже знал, что я должен делать в данной ситуации.

Через день в 9 утра[135] Пири выступил из Штормового лагеря по тропе, проложенной Хенсоном. Собаки были в весьма скверном состоянии. Через три дня коммандер образно сообщит:

Здесь мы убили шесть измученных собак и скормили их остальным, чтобы сохранить наш маленький запас пеммикана. Жуткая худоба этих собак, которая стала видна, когда с них сняли шкуру, вызвала у моих людей временную панику, поскольку они сказали, что все животные могут выйти из строя в любой момент и что здесь надо повернуть обратно…

Херберт: «…машинописная копия его дневника сообщает, что они шли только девять часов “почти по 3 мили в час”».

Стало быть, прошли почти 27 миль. Пусть 27. Это очень большое расстояние, но в книге Пири его увеличивает:

Первый марш в течение 10 часов, когда я шел впереди с компасом… дал нам 30 миль…

Видимо, чтобы казаться более убедительным, он добавляет:

…мои эскимосы сказали – 40 миль.

По сравнению с дневником возросли и скорость, и время в пути. 23–26 марта, когда собаки еще не превратились в скелеты, Пири ликовал по поводу 12 миль в день. Теперь он идет в 2,5 раза быстрее. Географ Хейс настроен скептически: «Поразительно, что как только Пири покинул своих белых компаньонов, скорость его передвижения вдруг увеличилась почти в 10 раз по сравнению с предшествующей средней скоростью; и что все препятствия полярного пака, которые, как он сам учил нас, были практически непреодолимыми, мигом исчезли…

Нас просят поверить в то, что эти восемь человек могли продвигаться за один час почти так же далеко, как недавно они продвигались в течение целого дня, и что они могли удерживать такой темп 10 часов».

Автор книги присоединяется к Хейсу. Невозможно поверить, что по льдам океана с изнуренными собаками можно идти 10 часов со скоростью 3 мили (5,4 километра) в час.

Любопытно, как Пири определяет пройденное расстояние. Ведь нет никаких приборов – только опыт и интуиция. Но опыт он приобрел на неподвижном покрове Гренландии. Интуиция же заинтересованного человека плюс ссылка на инуитов, которые всегда из вежливости скажут то, что от них хотят услышать, – сумма малоубедительная.

На пространстве между Пойнт-Мосс и Большой полыньей Пири столкнулся с западным дрейфом, затем во время шторма льды понесли его на восток, но белые обманчивые поля могут двигаться и в меридиональном направлении. Сотни раз в своих экспедициях я с тревогой ждал, когда штурман Хмелевский огласит расстояние, на которое за рабочий день – 8–10 ходовых часов, иногда 11–12 – мы переместились на север. Из-за дрейфа, бывало, это расстояние увеличивалось, а бывало – уменьшалось. «Вверх по эскалатору, который движется вниз», – слова, набившие оскомину. Можно с досады сжимать кулаки и лить слезы, когда узнаешь, что встречный дрейф съел