Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро

Цифру «пять» следует воспринимать как директиву, и запланированные пять дней – это 17, 18, 19, 20 и 21 апреля. Таким образом, 17 апреля – ходовой день.

2. По словам Пири, возвращаясь от рекордной точки на юг, отряды останавливались в семи лагерях, построенных по дороге на север, поэтому иглу, возведенные 16 апреля, и иглу от 17 апреля – две разные стоянки.

Итог. Дневник утверждает, что отряды стояли на месте, книжная версия – двигались и, стало быть, наскребли хотя бы 2–3 мили, иначе неразумно было бы переносить лагерь. Зачтем 2,5 мили.

18 апреля

Херберт: «В своей дневниковой записи за 18 апреля, в первый полностью тихий день с того момента, как они покинули Большую полынью, Пири заявляет, что они шли 10 часов с четвертью, и это дает

всего 36 часов от Штормового лагеря [137] , и если наша скорость 2,5 мили в час, то мы близки к рекорду Абруццкого.

Книга:

Ночью ветер утих… Вышли рано, и не возникло никаких серьезных затруднений при пересечении полыньи, как я ожидал. Сначала шли по крайне неровной поверхности, через нагромождения льда и большие наносы, затем до конца пути дорога была очень хорошей.

Это был первый полностью безветренный день с того момента, как мы покинули Большую полынью… Мы много раз пересекали однолетний лед и несколько раз совсем молодой, образовавшийся несколько дней назад. Не было старых льдин. Шли 10 часов. Сейчас мы должны быть близки к самому высокоширотному рекорду Абруццкого.

В книге Пири не указывает скорость движения, однако нарисована такая картина:

…в какой-то момент собаки сильно возбудились из-за какого-то запаха… и три или четыре мили задавали такую скорость, что мне, даже когда я бежал, было трудно держаться впереди, так что я отошел в сторону и пропустил их вперед.

Взяв скорость, названную в дневнике, – 2,5 мили в час и время – 10 часов, мы можем добавить в копилку Пири еще 25 миль. Таблица иллюстрирует, как Пири «улучшал» в книге свои дневниковые записи.

По дневнику – 90 миль, по книге – 104 мили. В первом случае рекорд Каньи превышен на 4 мили, во втором – на 18 миль. Но и в первичных записях, и в книге Пири прибедняется – дескать, он близок к рекорду Абруццкого. Объяснение парадокса, видимо, в том, что Пири вовсе не стремится к точности, а наоборот – заинтересован в приблизительности, размытости. «Близок к рекорду» – самые подходящие слова для такой тактики.

Однако книга, в отличие от эмоционального дневника, – итоговый материал, пишущийся post factum, все в нем должно быть продуманно, взвешенно и корректно. Так что в отчете «Вблизи полюса» имеется очевидный логический вполне курьезный провал: ради того чтобы превысить рекорд Каньи, исследователь мучает себя и своих спутников, рискует жизнью, а когда цель достигнута, не замечает этого. Никаких ура, никаких восклицаний. И это тот самый Пири, который всегда искал и находил повод, чтобы во всеуслышание заявить о своих потрясающих достижениях. Выходит, текст книги не только придуман, но и перед публикацией внимательно не прочитан.

И все же главное разоблачение впереди – это дневниковые записи путешественника за 19 и 20 апреля, находящиеся в вопиющем противоречии со страничкой в книге, повествующей об этих же двух днях.

19–20 апреля. Дневник

19 апреля:

Прекрасная тихая ночь и утро, обещавшее еще один хороший день. Я встал раньше пяти утра, приготовил чай, и в 6:45 мы были в пути. Примерно в миле от лагеря перешли через узкое разводье.

Снег мягче и глубже. Ноги тонут в нем на несколько дюймов при каждом шаге. Чуть позже наткнулись на разводья с обеих сторон, но надеялись, что они выклинятся. В 9:30 оказались в сети разводий между двумя крупными, и лед находился в движении. Как можно быстрее развернулись, в двух местах еле успели вовремя перетащить нарты, чтобы спастись с отдельной льдины. Потом я остановился, чтобы провести обсервацию прежде, чем надвигающаяся с севера гряда облаков закроет солнце. Установил теодолит и провел одно нечеткое дополуденное наблюдение, пока солнце не скрылось.

Затем мы пошли… вдоль большого разводья на юг примерно милю-две в поисках перехода, но заметили, что оно медленно расширяется, и расположились лагерем. В это время наполз густой туман и пошел легкий снег.

Увидели трех тюленей в разводье, и Сипсу одного подстрелил, но тюлень утонул. Это очень расстроило эскимосов.

Херберт замечает: «Из его дневниковых записей понятно, что люди и собаки почти обессилели, а условия для путешествия становились все более трудными».

20 апреля:

Встал рано и послал двух людей в разные стороны вдоль