Петр Столыпин. Революция сверху - Алексей Щербаков

(А. Аврех)

Крестьянин Герасименко (Волынская губерния):

«Нельзя умолчать о том, что много обвинялось здесь некоторыми ораторами крестьянское население, будто бы эти люди ни к чему не способные, ни к чему не годные и ни к чему вообще не подходящие, что насаждение у них культуры – работа тоже как будто излишняя и т. д. Но, господа, подумайте; на чем же это крестьяне должны применять культуру, если у них оказывается 1–2 десятины. Никогда никакой культуры не будет… Дальше здесь еще указывалось на то, что если, например, раздать крестьянам всю землю, они оголодают еще хуже. Я никогда не видел, чтобы помещичья земля обрабатывалась культурнее крестьянской… обработка помещичьей земли совершенно не отличалась от крестьянской, хотя у крестьян хозяйство ведется на 1 десятине, а у того господина велось на 1000 десятин, но она была по всей ее производительности, по всему ее вообще урожаю почти одна и та же. О законе 9 ноября я скажу, господа, так, что провести его существование действительно нужно… Но, господа, говорить о том, что проведением закона 9 ноября был бы разрешен общекрестьянский и общеземельный вопрос, мне кажется, утверждать нельзя». Крестьянин Сидоренко (Киевская губерния):

«Закон 9 ноября хорош, потому что як будет право собственности, так можно и одобрение получить, но что касается малоземелья и безземелья, то пока не будут удовлетворены безземельные, до тех пор не будет у нас по России спокойствия».

Депутат от Тверской губернии Дворянинов, волостной:

«Очень грустно было слышать, господа, что времени немного, что теперь уже браться не стоит. Ведь, господа, нам будет очень неприятно возвращаться ни с чем; как мы будем тогда возвращаться, как нас будут тогда спрашивать, как спрашивали, когда мы на каникулы приезжали, ко мне подходили с кольями к окнам, хотели стекла повыбить, это ужасно. Я знаю, многим крестьянским депутатам угрожающие письма с мест посылали, что вы за нас совсем не стоите, ничего не говорите ни о земле, ни о налоге, для чего вы посланы? Господа, когда разойдемся, тогда вы, интеллигенты, будете в городах, вас будет охранять полиция, а ведь мы должны опять в эту же самую страду ехать… Нам придется в ту же деревню ехать, к тем же соседям, и на нас будут смотреть с презрением, потому что вы, дескать, получаете жалованье, а ничего не делаете».

Крестьянин М. С. Андрейчук:

«Обсуждая закон, созданный указом 9 ноября, я его приветствую… Но я хочу обратить внимание на кое-что другое. Наш уважаемый докладчик в своем докладе подчеркнул, что если принять этот самый закон 9 ноября, то этим решится аграрный вопрос; по-моему, совсем не так. В аграрном вопросе должны быть разрешены еще многие другие стороны, так как не суть важно, что острота явилась в аграрном вопросе от 9 ноября, а суть важно и остро это безземелье и малоземелье крестьян. Если я голоден, все равно буду кричать: “Есть хочу”. Поэтому необходимо “частичное отчуждение”».

Крестьянин Никитюк:

«Этот закон я приветствую, но я еще больше его приветствовал бы, если бы у нас была правда, если бы с этим законом наделялись землей безземельные и малоземельные… Я не буду здесь много говорить, но скажу: пусть нам отдадут землю, ту землю, которой мы пользовались еще в 40–х годах. Нас обманули в 1861 году при наделении землею… Говорят: у вас есть земельные банки, пусть они вам помогают. Да, верно, есть. Кому же они помогают? Только богатым, у кого уже есть земля, а бедному даже ссуды не выдадут».

Депутат от Смоленской губернии Федоров:

«Закон 9 ноября вполне ясен и понятен. С одной стороны, нельзя не признать закона 9 ноября, но с другой – нельзя голосовать за этот закон, потому что в нем ничего не сказано о тех безземельных и малоземельных, которые в случае принятия указа 9 ноября останутся совершенно без земли и будут выброшены на произвол судьбы».

Крестьянин Могилевской губернии Шевцов:

«Но, господа, указом 9 ноября, опять я говорю, мы не ублаготворим народ. Он ожидал вовсе не указа 9 ноября, он его и не ожидает; он ожидает не разделения наших земель, которые у нас есть, он ожидает каких-либо источников наделения крестьян землею… Поэтому… про указ 9 ноября я упоминаю с болью сердца; он нужен и вовсе не нужен, он так, на воздухе… он идет сам по себе… дайте нам земли; я не говорю, на каких условиях, но дайте… Без этого, господа, никогда вы не дойдете до мирного и спокойного, так сказать, состояния (рукоплескания слева и голос: “Слушайте, господа правые”)».

Депутат-крестьянин от Витебской губернии В. Г. Амосенок:

«Я, господа, – заявил он, – соглашусь с речью господина Шингарева, за исключением слова “принудительный”. Даже я бы советовал предать забвению слово “принудительный”… Я скажу о своей Витебской губернии, там у нас сами уже поспешили перейти на хуторское хозяйство. И кто же? Поспешили Нестер, у которого 5 наделов земли, где 26 десятин при 5 наличных душах. Конечно, само собой разумеется, он уже не крестьянин, а мелкий помещик… А Андрей, у него один надел на 14 душ. Что ему остается делать, когда из общины Нестер уйдет? Или в батраки уйти, служить за кусок хлеба, или продать землю за ломаный грош и отправиться в Сибирь… Это просто разорение. Чем вперед нам торопиться к принудительным мерам прибегать, заставлять переходить на хутора, так лучше принять первую меру, наделить крестьян принудительно (ничего пассаж, а? – А. Щ.) землей. А раз этого нет, то предать забвению и то и другое… Восьмидесятимиллионное население ждет от нас хлеба, а не камня, и если мы ему дадим хлеб, то и перед Богом не будем отвечать, и батюшка государь возрадуется и скажет: действительные народные представители… Когда меня крестьяне посылали, так они сказали: поезжай проси, требуй, чтобы нас землей наделили. Мы не приехали для того, чтобы наши изрезанные клочки разрывать на мелкие кусочки. Пусть не думает правительство, что от этого страна усмирится и успокоится. Если мне придется десятина земли, все равно я буду кричать: дайте мне земли, мне есть нечего, я существовать не могу. А что нам член Думы Шидловский указывает, что наша культура пропадает, то я глубоко поклонился бы перед членом Думы Шидловским, если бы он мне эту культуру доказал на 1 десятине, чтобы с семьей можно было существовать. Я бы заплатил за нее с удовольствием. Господа, я не вижу культуры у тех людей, которые о ней кричат и загребают жар нашими руками».

То есть крестьяне-конформисты ритуально одобряют мудрость правительства, потом вылезает насущный вопрос: вы нам сперва дайте землю, а потом мы уж поглядим. Что вообще полностью противоречит самой сути реформы. Даже в тех местах, где община уже разваливалась сама по себе, например в Западном крае или на Юге, крестьяне все равно продолжали стоять на своем: они требовали передачи помещичьих земель.