Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

Некоторое время де Борд молчал. Затем вздохнул и покачал головой.

– Нет, дело не в этом. – Его лицо преисполнилось отвращения. – Несколько лет назад в Амбрене на одном из моих допросов был мужчина, которого обвинили в колдовстве. Его звали Филипп, и его допрашивали по всем правилам. И во время допроса… – де Борд снова поморщился: воспоминания казались ему весьма неприятными. – Во время допроса он продемонстрировал свое извращенное плотское желание. Словно сам сатана внушил ему ощущение удовольствия от происходящего…

Он не стал рассказывать дальше. Ренар остался бесстрастным к этому рассказу, однако понял, что после того случая де Борд, похоже, отдавал приказы не раздевать мужчин на допросах.

– Мерзость, – сказал архиепископ, буквально сплюнув это слово. Ренар промолчал, понимая, что может только гадать, отчего это произвело на видавшего виды инквизитора такое неизгладимое впечатление.

Некоторое время они провели в молчании. Затем Ренар прочистил горло и кивнул.

– Что же дальше? Бросим к Вивьену в камеру агента, изображающего катара? – хмыкнул он.

Де Борд махнул рукой.

– Наш обвиняемый непрост, он хорошо знаком с такого рода действиями, поэтому это будет бессмысленно. Возможно, увещевания кого-то близкого будут более эффективны.

«Элиза…» – вновь подумал Ренар, но промолчал. Учитывая нелюбовь де Борда к ведьмам, такой вариант лучше не предлагать.

– У Вивьена нет близких, кроме меня, а мои увещевания тщетны.

– Епископ Лоран иного мнения, – туманно ответил он.

– И кого же он хочет позвать для увещевания?

– Ты обо всем узнаешь, когда придет время, – уклонился архиепископ, и Ренар решил не наседать с вопросами, чтобы самому не попасть под подозрение. Вместо этого он сказал:

– Вивьена должен осмотреть врач. Три часа пытки водой… Когда ткань извлекли, она вся была в крови, он мог умереть. – Взгляд его, несмотря на мутную пелену, стал грозным и пронзительным. – Или в его случае и это будет исключено?

Де Борд спокойно выдержал его взгляд.

– Врачей Руана я к этому делу привлекать не хочу, – сказал он.

– То есть, врача не будет?

– Будет, – покачал головой де Борд. – Я отправил своих людей за врачом из Кана еще до начала допроса.

Ренар изумленно приподнял брови, постаравшись не выдать напряжения. Элиза жила в Кане, и она знакома с медициной.

Впрочем, вряд ли де Борд приведет сюда именно ее.

– Уже есть нужный человек на примете?

– Мои люди этим занимаются, – уклончиво ответил де Борд.

Ренар не стал расспрашивать дальше, вместо того он вздохнул и набрался смелости для следующего вопроса.

– Ваше Высокопреосвященство, я должен спросить, какой исход вы видите у этого дела? Я так понимаю, если выяснится, что Вивьен действительно еретик, его казнят?

Де Борд нахмурился.

– Это не исключено.

– А если он не сознается? Вы ведь понимаете, почему он молчит?

– Хочет доказать невиновность, это понятно. Но пока что он показывает лишь свою выдержку. Когда его воля даст трещину, он скажет нам правду.

– Или умрет, не выдержав пытки.

На это де Борд ничего отвечать не стал. Он молча развернулся и оставил Ренара наедине с его мыслями.

***

Вивьен пришел в себя, почувствовав холод. Он лежал в том же положении, в котором лишился чувств – на настиле, без рубашки.

Осторожно попробовав приподняться, он ощутил во всем теле ломоту, явившуюся последствием перенесенного напряжения. Первая же попытка проглотить слюну вызвала волну боли в поврежденном горле. Вивьен оттолкнулся от настила и заставил себя сесть, придержав горло рукой, невольно тихо застонав и поморщившись. Расцарапанные о скамью руки немного саднило, а в желудке ощущалась характерная пустота, однако Вивьен успокоил себя мыслью, что после пыток могло быть и хуже.

Теперь, когда мучительное удушье не ввергало его в панику, он понимал, что воля его не сломлена, и первый бой в допросной комнате остался за ним, хотя положение его все еще было незавидным. Он не знал, сколько ему предстоит выдержать допросов, но уповал на то, что в какой-то момент уверенность де Борда – и в особенности Лорана – в его виновности пошатнется. Надежду на то, чтобы обратиться напрямую к понтифику, он не питал: был уверен, что де Борд попросту не позволит этому прошению достичь адресата.

Неизвестность угнетала, но Вивьен продолжал храбриться.

Он заставил себя потянуться вперед, схватить грязную рубаху и надеть ее. Вынуждая работать ноющие мускулы, он успел отметить, что при пробуждении сумел издать стон, а значит, голос не покинул его. Это было хорошо. Заметил он и то, что после первой пытки кандалы на него надевать больше не стали. Пожалуй, это тоже был хороший знак.

***

Вопреки ожиданиям Вивьена, на следующий день де Борд не явился к нему. И потом – тоже. По-видимому, арестанту решили дать время на обдумывание своего признания, однако на деле они лишь давали ему время восстановиться после первой пытки.

Тюремный паек был мучительным испытанием для травмированного горла, но Вивьен заставлял себя медленно, старательно и осторожно разминать и размачивать во рту черствый хлеб. Вода поначалу вызывала у него приступ ужаса, однако жажда была сильнее.

На третий день в коридоре вновь послышались шаги. Вивьен напрягся и приготовился к следующей схватке. Скорее всего, сегодня допрос состоится и вряд ли он будет менее жестоким, чем в прошлый раз. Вивьен понимал, что пытке водой его в этот раз не подвергнут – в прошлый раз она не дала результатов, поэтому теперь де Борд подыщет что-то еще. Что это будет сегодня?

Стражник открыл дверь в камеру и впустил внутрь двоих палачей. Архиепископа при них не было. Они грубо схватили Вивьена под руки и потащили в организованную допросную комнату. Вивьен попробовал дернуться всего раз, но быстро оставил попытки и решил приберечь силы на будущее: в конце концов, он понимал, что его все равно приведут на допрос, а сопротивление лишь убедит инквизицию – он все еще привыкал больше не относить себя к ней – в его виновности.

Ренар и де Борд ожидали арестанта в допросной, расположившись у дальней стены. Вивьен приметил, что за время его отсутствия в стену успели вмонтировать ручные и ножные кандалы, которые, по-видимому, предназначались для него.

– Вивьен, – обратился к нему де Борд, переводя внимание на себя. – Я не желал этого, ты знаешь, но вот ты снова здесь. То, чему мы тебя подвергнем, если ты откажешься отвечать на вопросы, тебе хорошо известно, ты сам присутствовал при подобных допросах множество