Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

– Ты должен сознаться, Вивьен, – вторил ему Ренар, и отчего-то его слова ранили еще сильнее, хотя такого расклада стоило ожидать. Вивьен лишь со злостью выдохнул через нос. Он старался как можно плотнее сжимать челюсти, хотя и знал, что вскоре это ему не поможет.

– Палач! – Де Борд обратился к тому тюремщику, который до этого вязал ему ноги. Сейчас он как раз привязал конец веревки к ножке стола, чтобы удерживать ноги арестанта выше головы без собственных усилий. Он направился к столу, на котором лежала тряпица, и взял ее. Она и вправду оказалась влажной. – Начинайте.

Вивьен стиснул челюсти до боли в суставах. Сам он никогда не проводил подобных пыток, но изучал их по отчетам других отделений инквизиции и знал, как они проходят.

Второй палач обошел скамью, оказался у самой головы арестанта и зажал ему нос, лишив возможности дышать. Вивьен ощутил нехватку воздуха и невозможность дышать полной грудью, хотя и оскалил зубы, пропуская скудное количество воздуха через них, тем самым стараясь оттянуть момент истязания.

Де Борд нахмурился – почти сочувственно – и кивнул палачу, ожидавшему с тряпицей. Тот также отозвался кивком и нанес арестанту резкий, хотя и не слишком сильный удар в живот.

Рот невольно приоткрылся, когда из груди вылетел скудный запас воздуха, которого будто стало меньше в целом мире. Не имея возможности вдохнуть носом и повинуясь внутреннему желанию жить, Вивьен открыл рот сильнее, стараясь вдохнуть как можно глубже. Палач был ловок и проворен – он вмиг протолкнул мокрую тряпицу в глотку арестанта.

Жидкость с тряпки потекла в горло, почти сразу вызвав желание проглотить ее, чтобы не задохнуться. Палач последовал за реакцией заключенного и начал проталкивать тряпицу еще глубже. Вивьен ощутил резкий приступ дурноты, и скудный тюремный паек вознамерился выйти наружу. Тело его попыталось дернуться, но не смог. Содержимое желудка двинулось вверх, к горлу, но тряпица остановила его и заставила опуститься обратно. Горло горело огнем, пока по нему все глубже проталкивали влажную ткань. Внутри Вивьена зародилась паника – он даже не представлял, что можно так глубоко затолкать эту проклятую тряпицу в глотку. Чуждое, жуткое неприятное ощущение сковало его горло. Хотелось метаться и биться, но путы не позволяли. Приходилось глотать выделяющуюся с тряпки влагу и чередовать это с затрудненными вдохами, потому что вдыхать и сглатывать одновременно было невозможно.

Наконец, палач отошел.

Вивьен начал судорожно хватать воздух носом, будто старался надышаться впрок.

Де Борд больше не задавал вопросов. Он отстранился от пыточного агрегата, потянув Ренара за собой и предоставив всю работу палачам. Впрочем, сейчас арестантом был занят только один из них – все тот же, что заталкивал в горло тряпку. Теперь он вернулся к узнику, держа в руке кувшин с узким горлом.

Не дожидаясь команды от де Борда, палач начал тонкой струей лить воду из кувшина на ткань, чуть торчащую изо рта Вивьена. Мало-помалу вода стала проникать в горло, и едва налаженная система дыхания через нос тут же подвела. Вивьен ощутил панику, ему показалось, что он тонет, в легких не хватало воздуха, а по раздраженному тряпицей горлу текла вода. Он попытался дернуть головой, но тут в дело вступил второй палач, жестко зафиксировавший ее на месте.

Теперь от пытки не было никакого бегства. Паника нарастала, как и жжение в груди от нехватки воздуха. Вода стекала по набухающей тряпке, и ее приходилось постоянно сглатывать, толком не имея возможности вдохнуть. Из желудка то и дело пыталась вырваться муть, подступавшая к тряпке и отступавшая обратно.

Дыхание превратилось в агонию. Воздуха было катастрофически мало, в голове начинала пульсировать боль, Вивьен чувствовал, как нарастает напряжение в горле, а нос тем временем пересыхает от лихорадочных попыток дышать. Позывы кашля и тошноты затрудняли и без того нелегкий процесс дыхания. Руки резко дергались в попытке остановить эту жуткую процедуру, но лишь ударялись о скамью, оставляя ссадины на коже.

Струя воды была ничтожно тонкой, однако это нимало не уменьшало мучений. Вивьен пребывал в непрерывной близости к смерти и лихорадочно цеплялся за жизнь. Как ни странно, организм его все же находил возможность урвать драгоценный глоток воздуха, но каждый раз Вивьен опасался, что вздох этот станет последним. Голова пульсировала болью, тело напрягалось, как тетива лука, горло готово было лопнуть от напряжения, и каждый вздох обжигал пересохшие ноздри.

Струя воды все лилась и лилась. Неужели этот небольшой кувшин был дьявольски бесконечен?

Пытка длилась около часа, который растянулся на несколько агонизирующих вечностей. И вот в какой-то момент из горлышка кувшина вылилась последняя капля, упавшая на разбухшую от воды тряпицу.

Еще несколько болезненных минут Вивьен продолжал глотать воду, скопившуюся на ткани, пока она не позволила ему нормализовать дыхание.

Наконец, ему удалось сделать несколько более глубоких вдохов через нос. Вынимать тряпицу никто не спешил: все понимали, если сейчас Вивьен не согласится дать де Борду ответы, пытка продолжится.

Он ощутил, как все тело начинает бить мелкая дрожь. Из глаз лились слезы, что еще больше затрудняло дыхание: нос забился и, казалось, распух. Вивьен вообще чувствовал, что его лицо и горло стало одним распухшим комком.

Перед ним возникло лицо де Борда.

– Я надеюсь, это достаточно вразумило тебя, – с сочувствием произнес он, глядя на своего дрожащего арестанта. – Видит Бог, мне не хочется повторять это и продлевать твои мучения. – Он поджал губы. – Вивьен, ты должен сознаться в своих прегрешениях и ответить на наши вопросы. Кивни, если ты готов.

Вивьен даже задумался об этом, но тут же одернул себя.

«Ты не имеешь права ему поддаться!» – напомнил он себе, хотя сил на то, чтобы храбриться, осталось заметно меньше.

– Нет? – спросил де Борд. Ренар, державшийся подле него, молчал. Архиепископ скорбно покачал головой. – Мне очень, очень жаль, сын мой. Твоя жестокость к себе самому и к нам, похоже, гораздо сильнее совести. – Он вновь кивнул палачам. – Продолжайте.

И пытка продолжилась.

Еще один мучительный час показался длиннее предыдущего. А после, когда глаза Вивьена от напряжения налились кровью и сделались красными, словно у слуги сатаны, де Борд повторил свое предложение. И снова Вивьен заставил себя проигнорировать его.

– В таком случае… – начал архиепископ, но Ренар перебил его.

– Ваше Высокопреосвященство! – воскликнул он. Дождавшись, когда де Борд переведет на него взгляд, он продолжил: – Больше… нельзя. По правилам, мы не должны…

– О чем