Приходи в полночь - Сюзанна Форстер

Ее тело отреагировало очень болезненно, она судорожно вцепилась ему в плечи.

— Что ты делаешь?

— Хочу отвести тебя в дом.

— В дом? Зачем?

Он погладил ее по волосам и, прикоснувшись к ее губам поцелуем, улыбнулся ей сквозь боль своей собственной неудовлетворенности.

— Потому что ты шумная распутница, Ли, — моя сладкая, гордая Ли, — а в городской тюрьме нам не позволят закончить наши занятия любовью.

Теперь она уже открыто плакала, сама не зная почему. Сладкая и гордая? Шумная распутница? И это все она? Кто эта женщина, которую он довел до полубезумия? Кто такая Ли Рапаппорт? Она утирала обильные слезы, пока он заворачивал ее в свое пальто и вел в дом.

Но едва за ними закрылась дверь, пальто упало на пол, и она изогнулась в его руках.

— Закончи, — взмолилась она. — Закончи со мной, черт тебя возьми!

— Еще и нетерпеливая распутница, да?

Он подвел Ли к кофейному столику перед диваном, отпустив ее только для того, чтобы освободить его. Серебряный поднос и графины он снял и поставил на пол, но все остальное — журналы и какие-то мелочи — одним движением смахнул.

— Я схожу с ума из-за тебя. — Он посадил ее на отполированную до зеркального блеска поверхность стола. — Схожу с ума! Ты ведь знаешь об этом?

Рубашка Ли завернулась на влажных коленях, и он провел ладонями по ткани и по блестящим бедрам, прежде чем раздвинуть их. Его кожа казалась такой же темной на фоне ее кожи, как стволы платанов в лунном свете. В ее мозгу вспышкой высветился образ мужчины без лица, в черной одежде, стоящего перед ней на коленях и вводящего пальцы в ее тело, открывая ее для его прикосновений.

Ее окутал мускусный запах мужского тела и влажной одежды. Она хотела закрыть глаза, когда он наклонил голову к золоту у нее между ног, но контраст цвета их кожи вновь поразил ее. Его кожа была цвета бренди. Но когда он прикоснулся к Ли языком, когда провел им по поверхности средоточия ее желания, она забыла обо всех контрастах и вскрикнула:

— Нет, прошу тебя!.. — Она запустила пальцы в его волосы и попыталась отвести его голову. — Ты обещал!

Он поймал ее за запястья, крепко сжал их. Пронзительно-голубые глаза обжигали.

— Я ничего тебе не обещал…

— Обещал!

— Ничего не обещал. — Голос его сделался резким. — Но я дам все, что тебе нужно, Ли, все, что тебе нужно, и больше. А ты в ответ дашь мне одну вещь… всего одну.

Внезапно она поняла, и ее охватил ужас.

— Нет, — прошептала она. — Нет!

Его руки сжимали ее как стальными наручниками. Он так крепко держал ее за запястья, что она не могла даже двинуть руками, а когда она попыталась свести ноги, он раздвинул их плечами. Не обращая внимания на ее лихорадочные мольбы, он снова углубился в ее тайны, и она закричала от примитивного, первобытного наслаждения. Это действительно было безумие. Пытка! Он навязывал ей наслаждение. Если такова была его месть — довести обезумевшего врача до сумасшедшего дома, — она ему удавалась!

Его язык ласкал и гладил, как не смогли бы никакие пальцы. Ли только что не воспаряла в небеса. Ее тело напрягалось под нежными прикосновениями его губ, под сладкими, тягучими поцелуями. Обрушившаяся на нее мягкая, чувственная боль заставляла каменеть мышцы бедер и лишала сил. Она чувствовала, как внутри ее поднимается новый дикий крик, чувствовала, как нарастает волна наслаждения, но она так и не вырвалась наружу. Ли, дрожа всем телом, резко дернулась вперед, движимая смиренной покорностью, подчиняясь его власти над ней — желая дать ему то, что он хочет.

— Все, что угодно! — прорыдала она. — Я дам тебе все, что угодно…

Он так глубоко проник в нее языком, что она только взметнулась над столом в немом изумлении. Резкий укус заставил ее задохнуться. Он снова заклеймил ее. Даже там…

Через несколько секунд он довел ее до оргазма, взрыв которого был настолько прекрасен, что она отключилась от этого мира. Сладкая, гордая Ли Раппапорт, которая уже не сознавала, кто она и где находится, разлетелась на куски и снова соединилась в одно целое, как по волшебству. Где-то высоко небесный фокусник взмахивал рукой и щедро раскланивался перед космосом. Она не представляла, что существует такой накал чувств. В ее жизни такого никогда не было. Никогда. Только одно было не так, только одного не хватало. Его.

Ее тело снова задрожало, его снова свело судорогой желания.

— Ник…

Она потянулась к нему, он приподнял ее, и они соединились. Внезапно он оказался в ее объятиях, в ней, двигаясь внутри ее, проникая так глубоко и даря ей такое наслаждением, что она снова подошла к границе экстаза. Она обнимала его, и он был здесь — часть ее тела, голос ее разума, резкий крик ее сердца. Он был здесь, обнимал ее, любил ее, благоговейно шептал ее имя, вызывая у нее слезы. Он дал ей все, что обещал, все и больше. Он воплотил ее фантазии в реальность, а все, чего он хотел взамен, все, чего он хотел в своей жизни… была она.

Ли задрожала в его руках.

Где-то в глубине души она реагировала на него как на свою половину. Их союз был ее судьбой, вот только с кем она соединилась — с человеком или волшебником, темным охотником за душами? Но кем бы ни был Ник Монтера, он имел на нее все права, потому что она несла на себе знаки его нежности — внутри и снаружи.

Глава 20

В гостиной было почти темно, только ленивые оранжевые огни колыхались в газовом камине. Тишину нарушал мягкий стук дождя по крыше, а метавшиеся по стенам комнаты тени казались струями янтарных водопадов.

Они устроились на полу. Ник, обнаженный, с закрытыми глазами, лежал на спине, подставив лицо и тело теплу огня, а Ли, устроившись рядом с ним, рассматривала его кожу, следя, как она окрашивается густыми золотыми тенями. До этого она стащила с дивана плед, чтобы укрыть их обоих, но кончилось тем, что укрытой оказалась только она — наверное, она постепенно стащила плед с Ника.

Видимо, она излечилась от своего страха и презрения к обнаженному мужскому телу. И не только от этого — она ни разу не чихнула. Ее бывший жених гордился бы ею. Ну, может, и нет, мысленно признала она. В первый раз за все утро она вспомнила о Доусоне. И это было первым напоминанием о мире, который она хотела забыть.

Она по-прежнему не могла до конца осознать, что за последние несколько дней произошло в ее жизни — личной и профессиональной. Очень скоро она узнает, как это отразилось на ее карьере, хотя уже поступили два тревожных телефонных звонка — от ее издательницы, а также из Комитета по этике Ассоциации психологов, который уведомил, что на нее подана жалоба.

Она не ответила ни на тот, ни на другой. Ее мысли не шли дальше переворота в ее личной жизни. Неужели это правда, что у них с Доусоном отношения разорваны? А у них с Ником возникли? И что еще удивительнее, это казалось ей правильным. Как это может быть? Этого она не понимала. Конфликт нельзя отменить, как приглашение на ужин, даже после ночи поразительного секса. После суда население мира Ли сжалось до одного человека. Этой ночью она расширила этот узкий круг, включив туда Ника, но их соединение казалось скорее мечтой, чем реальностью, особенно сейчас, когда она лежала в освещенной пламенем комнате рядом с этим «темным принцем».