Шерлок Холмс против марсиан - Генри Олди

– Любого, – повторил я. – Любого возраста.

– Снегирь, – позвала Тюня. – Все пропало, Снегирь.

– Ерунда.

– Звони Гремучке, докладывай.

– Успеется.

– Программа готовится к аварийному отключению. Вот, уведомление. У нас пять минут. Максимум, десять. Звони Гремучке.

– У меня телефон бастует.

– Ну, тогда я звоню.

– Стоять! – велел я.

И исправился:

– В смысле, сидеть. Гордо сидеть, навытяжку!

– Время, Снегирь. Время на исходе.

– Неужели?

– Время на исходе, а ты дурак.

– Время? Ничего, у нас остался еще один союзник.

– Ты бредишь?

– Ты нашла книгу, послесловие к которой писал Биленкин?

– Нашла.

– Ты ее читала?

– Нет.

– Ну и правильно. Много знания – много печали.

– Зачем тебе этот фактор, Снегирь? Что он даст?

– Я хотел подтянуть его косвенным путем. Упоминание о Шерлоке Холмсе, кормильце для подражателей, в послесловии к книге, написанной по мотивам Уэллса. Действие разворачивается в Англии, в разгар войны миров. Я боялся, что для привлечения напрямую не хватит совпадений хронотопа.

– Время, Снегирь.

– Ничего, подруга. У нас еще осталось пространство.

Глава одиннадцатая

Кровать, гранаты, время и пространство

1. Том кричит с колокольни

– Гранаты! Гранаты здесь!

Том надрывался. Том орал во всю глотку. Том надсаживал грудь, понимая, что днем будет сипеть и булькать. Вот когда пригодился его замечательный голос, способный перекрыть рев бури, грохот лавины и артиллерийскую канонаду. Мистер Холмс сказал, что у Тома оперный бас. Мистер Холмс сказал, что впервые за все время существования оперы бас послужит такой благородной цели. Ну, Том и старался.

Зря, что ли, он вылез на колокольню?

– Здесь гранаты! Внизу!

В церковной двери, ведущей на улицу, было зарешеченное окошко. Сейчас, как знал Том, к нему, обдирая нос о решетку, прильнул мистер Холмс. Суссекский пасечник глядел на улицу из храма Святой Марии, словно беженец, укрывающийся от безжалостных бунтарей. Марсиан бы дверь не остановила, будь она хоть входом в Митрополитскую церковь Христа в Кентерберри, о которой Том слышал от матушки, а матушка ездила в Кентерберри, будучи еще незамужней.

– Гранаты! А кому гранаты!

За дровяным сараем, принадлежащем семейству Моэмов, прятались доктор Ватсон и профессор Ван Хелзинг, оба с револьверами наготове. Дальше по Чарч-стрит, в тени скобяной лавки, дежурил капитан Уоллес. Где он разместил солдат, Том и понятия не имел. По замыслу капитана, солдаты должны были отгонять зевак из числа молдонцев, кому взбредет в голову заинтересоваться поздним горлопаном. По мнению Тома, хорошо знавшего нрав земляков, солдаты в данный момент сидели без дела. После недавней дуэли артиллеристов с треножниками добрые молдонцы сидели по домам, как мыши, и не вышли бы на улицу посреди ночи, даже пообещай им Том с колокольни по золотому соверену на каждого, включая детей.

– Эге-гей! Хей-хо! Гранаты!

Ящики с гранатами стояли на маленькой площади, а верней, на перекрестке Чарч-стрит и Хай-стрит, более широкому, чем следует обыкновенному перекрестку. Вокруг, на безопасном расстоянии, по приказу капитана установили кольцо факелов. Том отлично видел это огненное кольцо и его начинку – ящики со смертью. Он очень боялся, что гранаты рванут от случайной искры. Свои опасения он сразу высказал капитану Уоллесу, но капитан успокоил Тома. Правда, Том мало что понял из объяснений и все равно боялся. Редкая сволочь эта ручная граната! Длиннющая рукоять из дерева, как у плотницкого молотка – хоть по голове врагов колоти! Если верить Уоллесу, в ручке скрывалось предохранительное устройство, именуемое шнур. Ты, значит, бросаешь гранату и держишь шнур за конец, а он как размотается ярдов на десять, так и выдернет чеку. Тогда ложись, молись или карабкайся на колокольню, поближе к Господу Богу.

Хорошо, подумал Том, что у меня бас.

– Гранаты! Фунтовые! Лучшие в мире!

Он вспомнил лица капитана, доктора, профессора – да все лица, какие ни были! – когда мистер Холмс объявил им свой план. Том еще никогда в жизни не видел, чтобы лица людей вытягивались, словно пустой бурдюк. Кажется, план никому не понравился. Профессор даже употребил такое сильное слово, как «безумие». И джентльмены посмотрели на Тома, кому отводилась в плане мистера Холмса главная роль: иерихонской трубы. Про трубу упомянул доктор Ватсон и сразу извинился. Ничего, отмахнулся Том. Всё в порядке. Он знать не знал, что это за труба, но был твердо уверен – доктор дурного не скажет.

«У них нет гранат, – объяснил мистер Холмс, не вдаваясь в подробности: кого он имеет в виду. – Или есть, но очень мало. Если мы предложим им оружие, они клюнут. Главное, войти в контакт, начать разговор. Будьте начеку, друзья мои! Подозреваю, что кое-кто очень постарается сорвать наш замысел.»

«Вы полагаете, они, – капитан заговорил напряженным шепотом, сам того не заметив, – опасны? Нам стоит принять дополнительные меры?»

«Что сейчас не опасно? – пожал плечами мистер Холмс. – Бывают времена, когда кипяченое молоко способно выпрыгнуть из кружки и напасть на тебя. Бдительность, капитан – вот наш девиз!»

И больше ничего объяснять не стал.

– Гра-а-а-анаты!!!

Зарево у Данбери улеглось. Местами к небу прорывались вялые язычки рыжего пламени, но быстро гасли. Стихли и пожары. Молчала артиллерия, бронированные колоссы марсиан опустили генераторы теплового луча. Под ними, в воронке, выбитой падением цилиндра, утонув во мраке, кипела работа. Новая бригада пришельцев готовилась приступить к захвату старушки Англии, а там и остального мира. «Бремя белого человека, – десятью минутами раньше сказал доктор Ватсон, глядя воспаленными глазами на штабель ящиков с гранатами. – Интересно, как называют свою экспансию наши осьминоги-кровопийцы? Бремя натруженных щупальцев?»

– Грана-а-а…

Внизу что-то блеснуло. Том сорвался на полуслове, дал петуха, едва не вывернув глотку наизнанку. Борясь с кашлем, вытирая рукавом слезы, он до половины высунулся в окно. Риск вывалиться наружу, разбиться о булыжник мостовой боролся с любопытством, и любопытство побеждало. Молодой Рэдклиф ждал чего угодно: марсиан-ренегатов, желающих выступить на стороне землян, ангелов небесных, Мерлина с горящим посохом. Но то, что увидел Том, поразило его в самое сердце.

В кольце факелов, на фут от земли, возникла кровать. Обычная двуспальная кровать – с грохотом она упала вниз, содрогнулась и прочно встала на все четыре ножки. На кровати, обнявшись, сидели двое: джентльмен одних лет с Томом – и молодая леди. Паре исключительно повезло – в конце концов, их кровать могла свалиться и на штабель с гранатными ящиками. А в этом случае Том, несмотря на уважение к капитану Уоллесу, и ломаного пенни не дал бы за благополучный исход событий.