Митридат - Полупуднев Виталий Максимович

– Да хранят тебя боги, великий! После купания выпей вот этого старого синопского вина!

– А, это ты, ясновидец и предсказатель! Ты что, пришел угостить меня хорошим вином и еще чем-то вкусным?

– Именно так! О преславный сын бога живого!

– Бога живого?.. Хотел бы я знать, увидел бы ты сейчас за его спиною то сияние победы, которое ослепило тебя когда-то?

– Ты намекаешь на временные неудачи великого государя?

– Временные?.. Гм…

Царевич повел глазами, Асандр сделал жест рукой. Евпория и Гиерон немедленно исчезли. Осталось лишь блюдо под салфеткой и открытый амфориск с елеем для натирания.

XII

Слуги остановились за колонной. Молча окинули друг друга взглядами.

– Ой, и разъелась ты, Евпория, отоспалась в царском дворце! – начал первый Гиерон, смотря с невольным восхищением на румяное лицо женщины, на ее белую шею и обнаженные руки. – Живешь в счастье и холе!

– А ты все такой же, – прищурилась Евпория, не разделяя его благодушного настроения.

– Какой?

– Все меришь сытной едой и возможностью поспать, когда другие работают!

Они прислушались к говору хозяев и, чтобы не быть обвиненными в подслушивании, удалились на цыпочках в чуланчик, где стояли глиняные горшки с мыльной глиной и амфориски с душистыми натираниями. Тут же грудой белели льняные покрывала. Пахло свежим бельем и лавандой. Гиерон покрутил носом, осмотрелся и протянул руку к амфоре с вином, которую заметил в углу. Евпория предупредила его, взяла сосуд и налила две плошки. Он выпил, она пригубила.

– Похоже, что ты недовольна? Видимо, жалеешь о том веселом времени, когда таскала камни и получала удары бича?

– Не жалею… Но и невелика радость натирать жирное тело хозяина, питаться его объедками и не видеть солнца иначе как в окно!.. А его ласки мало трогают мое сердце!

Гиерон вопросительно уставился на нее и покачал головой.

– Чего же ты хочешь, почтенная? Царской диадемы?

– Свободы хочу я, хотя и не ведаю, как обрести ее. Человеческой свободы!

– Человеческой? – озадаченно переспросил Гиерон. – А разве есть такая? Уж не бредишь ли ты?.. Я побывал за морем, получил свободу из рук царя, а какой ее вкус, так и не разобрал!

– Трус ты… Я всегда знала это! Ты променял звание свободного воина на место прислужника при хозяине! Потому и не разобрал!

– Свободного воина?.. Да думаешь ли ты, о чем говоришь? Я был воином, испытал голод и получал удары палкой от десятника! Делал то, что мне прикажут, лез в огонь, попал в пучину моря, чуть не захлебнулся в соленой воде! Сидел в трюме у пиратов, как черный раб, которого везут на продажу!.. Вот и вся моя свобода! Спасибо, Евлупор спас меня, и, слава богам, я опять дома!

– И опять слуга, тот же раб! А твой друг и спаситель Евлупор не вернулся же!.. Он храбр, как лев, и не страшится умереть с оружием в руках! Он отстаивает свободу мечом!.. Жаль, я его не видела!

– Муж достойный, это верно! Смерти не боится. Но заметь – он бежал от пиратов, не обрел среди них свободы. И сейчас он свободен, пока в бою. А после боя живет милостью царевича Фарнака. И лезет на рожон, только бы сохранить эту милость! Вам, бабам, куда лучше, вас господа любят, балуют!..

– Мне рассказывали о жене Митридата Мониме, которая потоптала диадему и хотела повеситься, сбежать в мир духов от постылой жизни взаперти! Разве это жизнь – сидеть в гинекее, как в тюрьме, всегда чувствовать, что за твоей спиной, как тень, везде и всегда ходит противный евнух?

– Я слышал больше!.. Монима умерла от руки евнуха по приказу самого Митридата! Царь боялся, что Лукулл ляжет спать с его женами!.. Но то – дело царское, не нам о нем судить! Чего же ты хочешь?

– Убежала бы, право! – вздохнула Евпория.

– Куда?.. В степи?.. Там тебя полонит грязный скиф и заставит сидеть в его юрте и отжимать кислый творог!

– Не знаю, куда бежать, так говорю!.. Но я хочу жить с человеком, которого любила бы, хочу иметь детей и чувствовать себя настоящей хозяйкой в доме!

Гиерон поднял нос и присвистнул.

– Понимаю: тебе хочется быть не только свободной, но и богачкой!.. И жить как богачка!.. Хотя и та жизнь, как мне кажется, не дала бы тебе полной радости: ведь в каждом доме хозяин тот же царь, а его жена сидит в гинекее!

– Я хочу жить не с повелителем, а с другом!

– Ай-ай! Странные слова говоришь ты, Евпория!.. Но все равно ты люба моему сердцу, хотя и считаешь меня трусом и обжорой!..

Женщина, смягчившись, улыбнулась и наполнила плошку вином.

– Выпей!.. И не обижайся на меня!

XIII

Оставшись без свидетелей, Махар и его гость продолжали разговор. Асандр услужливо раскупорил одну из принесенных амфор. Аромат старого вина ударил в нос.

Махар отведал прекрасного вина, удивляясь в душе, как сумел Асандр сохранить его со времени плавания в Синопу. Ему было неведомо, что вино это принесено из храмовых тайников.

– Ты говоришь – временные неудачи, – словно в раздумье, произнес он. – Нет, великий Митридат терпит самые настоящие поражения и покинул без славы уже не одно поле боя!

– Сейчас это так, – вздохнул Асандр, снимая салфетку с блюда. – Но, великий Махар, ведь и солнце не всегда сияет в безоблачном небе, его застилают тучи, и все же от этого божественное светило не становится менее ярким. Оно появляется вновь, такое же прекрасное, лучезарное!.. Так и в великих войнах! В борьбе с сильным врагом от побед до неудач совсем близко – как от Пирея до Афин!.. Зато для такого могущественного царя, как Митридат, достаточно сделать усилие – и поражения сменятся победами! Так оно бывало не однажды!.. Отведай этого кушанья, приготовленного искусным поваром!

– Что-то не верится в это усилие!.. А ты веришь?

Асандр молча пожал плечами и стал накладывать в тарелку царевича куски холодной стерляди с пряностями.

Уже то, что Махар так просто и без обычной заносчивости заговорил о разгроме Митридатовых ратей, означало многое. Ясно было, что он потрясен событиями, выбит из колеи, потерял самоуверенность. Асандр протянул ему второй наполненный ритон. Царевич рассеянно выпил его до дна и улегся на ложе, потный и тучный.

– Чтобы верить – нужно знать, – уклончиво ответил Асандр. – А я не оракул и не предсказываю судеб великим царям!