Шри Ауробиндо. О себе - Шри Ауробиндо

Я едва не привел в пример для иллюстрации своей мысли цитаты из «Савитри», но избежал соблазна, остановленный нахмурившимся ликом Времени – этого достаточно.

P. S. У меня нет возражений относительно пары: «свет» и «белый»[221] в конечных позициях в двух последних катренах, поскольку каждый из катренов – отдельное, законченное целое, потому я их не трогал; разумеется, если бы стих был длиннее, то возражения могли бы возникнуть.

Существуют две системы рифмовки в сонете: 1) шекспировская: ab ab cd cd ef ef gg – иначе говоря, три катрена с чередующейся рифмой и концевым двустишием; 2) мильтоновская: два катрена abba abba (как у вас во втором и третьем) и два терцета с произвольным рисунком рифм. Ритм шекспировского сонета больше подходит для лирики, мильтоновский – для оды, то есть для более крупной, серьезной формы. Мильтоновский сонет очень труден, поскольку требует либо четко выраженной, сильной мысли, либо такого тщательно проработанного единства построения, какого может достичь не всякий. Однако попытки создать новую систему рифмовки в сонете были. Сто лет назад к ним приложил руку Китс, а нынешние поэты, как мне кажется (хотя, возможно, это лишь иллюзия, Майя), изобретают сейчас фантастические ходы; но я мало знаком с современной поэзией. Однако я и сам когда-то написал ряд сонетов с самой неортодоксальной рифмовкой, так что не мне вас судить за то, что вы делаете то же самое. Тот, кто не раз совершал убийство, не может быть честным судьей тому, кто пошел на это парочку раз. Так или иначе, такая система – мильтоновские два катрена с шекспировским завершением – вполне допустима. По-моему, у меня вышло нечто подобное, причем вышло неплохо, но сейчас нет времени просмотреть свой архив, так что я не уверен. Что касается сонета, то здесь, наверное, вам следовало бы сначала овладеть техникой, а потом, когда вы будете уверены в том, что делаете, уже можно плясать и резвиться.

Вопрос: Мне хотелось бы знать точное значение слова «absolve»[222] в вашей «Любви и Смерти». Меня оно несколько сбило с толку, так как не укладывается в обычное словарное значение.

But if with price, ah God! what easier! TearsDreadful, innumerable I will absolve,Or pay with anguish through the centuries…

Но если цену заплатить, ах Господи!Чего же проще! СлезамиСтрашными без счета я отпущуИли оплачу столетиями мучений…Через несколько страниц есть еще одно место, где то же слово:

For lateI saw her mid those pale inhabitantsWhom bodily anguish visits not, but thoughtsSorrowful and dumb memories absolve,And martyrdom of scourged hearts quivering.

Ибо поздноЯ увидел ее среди тех бледных обитателей,Кого посещают не телесные муки, но мыслямиПечальными и тяжкими воспоминаниями им отпускается,И страданиями сердец дрожащих.

Ответ: Во втором отрывке оно употреблено в своем обычном смысле. «Absolution» означает «отпущение грехов или долгов – печальные мысли и воспоминания и есть наказание или расплата и в то же время отпущение долгов, то есть накопившихся за жизнь грехов и ошибок.

В первом отрывке «absolve» употреблено в его латинском, а не английском смысле – «to pay off a debt»[223] , однако значение это здесь немного притянуто. Вместо того чтобы сказать «I will pay off with tears»[224] , Руру говорит «I will pay off tears»[225] , как бы называя цену отпущения. Подобная латинизация значения и синтаксическая инверсия в английской поэзии вполне допустимы – разумеется, это неправильность, но неправильность сознательная, намеренное искажение языка ради достижения определенной поэтической задачи. Английский язык, как говаривал Стивен Филипс, в отличие от французского и некоторых других, любит, когда с ним вольничают. Но, разумеется, чтобы позволять себе подобные вольности, нужно в первую очередь знать язык – в данном случае в том числе и латинский.

Вопрос: У меня в строчках:

This heart grew brighter when your breath’s proud chillFlung my disperse life-blood more richly in —

Это сердце сияло ярче, когда холодок твоего гордого дыханияГнал мою распыленную (=легкую) живую кровь…

заключительное английское «d» стоит близко от латинских в «dispersed», но так ли уж это вызывает возражения? Сначала я написал было «drove», а потом заменил на «flung», чтобы снизить резкость дентального ряда, но если оно слабее, чем его английский двойник, его можно легко опустить.[226]

Ответ: Не думаю, что «disperse» в качестве прилагательного здесь пройдет – дентальные здесь, безусловно, вызывают возражение и не оправдывают вашего латинско-английского неологизма.

Вопрос: Почему это несчастное «dispersed» неприемлемо, если в английском много подобных производных от латинских – например, «консекрация», «специализация», «интоксикация»? Мне казалось, что это естественная производная форма, которая не противоречит духу языка, а в Стандартном Словаре[227] я нашел, что это даже не неологизм – это просто малоупотребимое слово. Но у меня всё равно есть замена:

Flung my diffuse life-blood more richly in.[228]

Хотя разве «disperse» получилось не по тому же принципу, что «diffuse»? Кстати, перегружает ли «dispersed» строчку дентальными теперь, когда вместо «drove» стоит «flung»?

Ответ: Не думаю, что современный язык использует прилагательные от «консекрации», «интоксикации» и так далее – в любом случае, на мой вкус это слишком recherché[229] . Конечно, если хочется, можно и согрешить:

O wretched man intoxicate,Let not thy life be consecrateTo wine’s red yell (spell, if you want to be «poetic»).Else will thy soul be dedicateTo Hell —

О несчастный человек в интоксикации,Не допусти своей жизни консекрацииЗову красного вина («чарам», если хотите, чтобы было «поэтичнее»),Иначе подвергнешь душу свою специализацииАдского дна.

Но лучше этого не делать. Неважно, есть ли в языке другие подобные слова, вроде «diffuse», которое заимствовано из французского (не из латыни) и имеет форму прилагательного. Логика не единственная основа языка. Я сначала решил было, что это архаизм и что такое использование можно отыскать у старых поэтов, но не сумел найти даже в Оксфордском словаре, который себя считает всеобъемлющим и исчерпывающим, и потому принял за ваш неологизм. Однако неважно, архаизм это или неологизм. Во фразе «dispersed life-blood» три «d» стоят слишком близко, так что приходят в некоторое столкновение друг с другом – если бы они стояли дальше друг от друга, то это не имело бы значения, или если бы они создавали какой-то заметный или уместный эффект. «Diffuse», думаю, пройдет.

Вопрос: Знаете, что я сегодня нашел? Вот прочтите:

SuddenlyFrom motionless battalions as outrideA speed disperse of horsemen, from that massOf livid menace went a frail light cloudRushing through heaven, and behind it streamedThe downpour all in wet and greenish lines.

ВнезапноОт недвижных батальонов, опережаяСкорость, рассеивающую всадников, от этой массыУгрожающей, серо-лиловой оторвалось легкое, светлое облако,Пронесшееся по небесам, а за ним устремилсяЛивень линий влажных и зеленоватых.

Это из вашей собственной «Урваши», написанной в середине девяностых годов прошлого века! Конечно, может быть, что «d» в «dispersed» выпало при печати, но разве это объяснение?

Ответ: Смею заметить, что лично я употребил слово в латинском значении. Однако это не сделало его употребимым. Если слово малоупотребимо, так пусть таким и остается. Поначалу мне показалось, что здесь у вас архаизм – что-то такое вертелось в голове, но, так как я нигде его не нашел, я бросил это занятие – вероятно, я как раз и силился вспомнить свое собственное преступление против этого слова.

Вопрос: Английский читатель переварил Карлайля[230] и проглотил Мередита, а теперь не прочь попробовать на зубок еще Джойса со всеми его странными вывертами современного языка. Вывернется ли читательский желудок от такой новаторской фразы, какую вы не одобряете: «the voice of a devouring eye»[231] ? «The voice of an eye»[232] звучит довольно нелепо, но прилагательное «devouring» придает ему нечто такое, отчего создается образ. «Devouring eye» – это уже синекдоха, тот самый прием, выделяющий словосочетание в тексте, который считается самым замечательным свойством Шекспира, передающим его живое, многомерное зрение, и этот эпитет, относящийся ко рту, связывает образ глаза с голосом, оправдывая катахрезу[233] . Если Мильтон мог написать «blind mouths»[234] , а Вордсворт: