Правонарушения в финансовой сфере России. Угрозы финансовой безопасности и пути противодействия - Елена Кондрат

Хотя при обсуждении проекта Закона звучали предложения о конфискации имущества, принадлежащего только политически значимым лицам, Закон в окончательном виде был сформулирован с ориентацией на распорядительную власть не только таких лиц, но и их окружения, поскольку, по мнению авторов Закона, неправомерно приобретенные имущественные ценности в значительном числе случаев находятся в распорядительной власти не политически значимых лиц, а их окружения (иностранных физических лиц, зарубежных или швейцарских компаний)60.

Закон устанавливает возможность блокирования и последующей конфискации имущественных ценностей, которые «приобретены неправомерно». Закон определяет, что имущественные ценности приобретены неправомерно (ст. 6 (1) Закона), если присутствуют одновременно два признака: (1) имущество, находящееся в распорядительной власти политически значимого лица или его окружения, чрезвычайно сильно выросло в связи с исполнением официальной должности таким лицом и (2) уровень коррумпированности государства происхождения или такого лица во время исполнения им официальной должности был высок. Аутентичное толкование Закона подчеркивает, что под чрезвычайно сильным ростом имущества понимается положение, когда между вознаграждением, установленным за исполнение официальной должности, и соответствующим имуществом существует несоответствие в том смысле, как это трактуется ст. 20 Конвенции ООН против коррупции (принята Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г.), которая устанавливает, что коррупцией является «значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать». При этом данная правовая позиция распространена Законом не только на политически значимых лиц, но и на их окружение.

Статья 6 (1) Закона устанавливает презумпцию неправомерности приобретения имущества, которое имеет описанные Законом признаки. Установление данной презумпции объясняется тем, что предусмотренная Законом процедура блокирования и конфискации применяется только после того, как запросы Швейцарии в рамках международной правовой помощи по уголовным делам не дали результата, и таким образом, возможности швейцарских правоохранительных органов по доказыванию неправомерности приобретения имущественных ценностей существенно ограниченны или отсутствуют. В связи с этим швейцарские законодатели сочли возможным установить в данном случае презумпцию по той же модели, которая используется в отношении организованной преступности, правомерность чего уже была подтверждена судебной практикой федерального суда (BGE 131 II 169)61.

Таким образом, если на территории Швейцарии в распорядительной власти политически значимых лиц или их окружения находятся неправомерно приобретенные имущественные ценности, такие ценности подлежат блокированию и конфискации в соответствии со следующей процедурой. В случае отказа иностранного государства, отвечающего признакам «государства происхождения», удовлетворить запрос, сделанный Швейцарией в процессе международной правовой помощи по уголовным делам и касающийся указанных лиц или указанного имущества, Бундесрат принимает распоряжение о блокировании таких имущественных ценностей и поручает конфедеративному департаменту финансов подать в федеральный административный суд иск о конфискации таких имущественных ценностей, указанный суд рассматривает иск и выносит решение по существу. Тем самым, Закон установил специальную норму о праве Бундесрата выносить распоряжение о блокировании имущественных ценностей политически значимых лиц или их окружения, поскольку ранее такое правомочие Бундесрата основывалось лишь на расширительном толковании ст. 184, абзац 3, Федеральной Конституции, согласно которой Бундесрат может издавать постановления и распоряжения, если того «требует обеспечение интересов страны». При этом предполагается, что данное конституционное правомочие Бундесрата будет продолжать свое юридическое существование и после вступления в силу Закона и будет применяться для случаев, которые выходят за рамки Закона.

Закон (ст. 5–3)) устанавливает, что при конфискации неправомерно приобретенных имущественных ценностей не применяются сроки давности уголовного преследования или наказания. Это объясняется тем, что, хотя предусмотренная Законом конфискация не является уголовной санкцией в формальном смысле, владение неправомерно приобретенным имуществом рассматривается как публичный деликт, который имеет длящийся характер: он возникает с момента неправомерного приобретения имущества и продолжает существовать на момент возбуждения процесса блокирования и конфискации, что позволяет не применять сроки давности62.

В качестве исключения Закон (ст. 7 «b») устанавливает, что неправомерно приобретенные имущественные ценности не могут быть предметом конфискации, если на них по тем или иным основаниям заявлены требования швейцарских официальных учреждений, либо если вещные права на это имущество третьими лицами, не входящими в окружение политически значимого лица, были добросовестно приобретены в Швейцарии или за ее пределами, но на основании судебного решения, пригодного для признания в Швейцарии. Согласно аутентичному толкованию, используемая нормой формулировка «в Швейцарии» означает не территориальную привязку в смысле физического нахождения имущества или места совершения сделки, а два вида «связи со Швейцарией»: местом жительства (нахождения) субъекта права является Швейцария либо заявляемое право было приобретено в Швейцарии. Кроме того, такое правовое притязание должно признаваться швейцарским судом. При этом установленное Законом исключение распространяется только на имущество, в отношении которого у третьего лица имеются вещные права, обязательственные права в отношении такого имущества не могут быть основанием для возражений против конфискации. Поэтому, например, банк может требовать неприменения конфискации в отношении имущества, которое является предметом залога по кредиту, но не может возражать против конфискации на основании какого-либо обязательства (в том числе в связи с наличием у банка денежного требования о возврате кредита, которое носит обязательственный характер).

Этот пример свидетельствует о пробеле в праве, созданном Законом: в случае блокирования и конфискации имущества политически значимых лиц или их окружения (каковое имущество формально-юридически может принадлежать, например, компании, имеющей обязательства) судьба таких обязательств и, соответственно, вытекающих из них требований третьих лиц Законом не регулируется и остается юридически неясной. Следует заметить, что ст. 74 «а» федерального закона «О международной правовой помощи по уголовным делам», на которую аутентичное толкование ссылается как на источник, из которого была заимствована норма ст. 7 «b» Закона, не ограничивает право третьих лиц на истребование арестованного имущества принадлежностью исключительно вещных прав, в связи с чем закон о правовой помощи пробел в праве не создавал, но на основании комментируемого Закона такой пробел возник63.

Ссылка аутентичного толкования на то, что швейцарская и международная судебная практика признает право истребовать арестованное имущество (заявлять иск об освобождении имущества от ареста) только за лицами, имеющими на вещь титул собственника или обладателя ограниченных вещных прав, в данном случае не является корректной. Такое толкование совершенно не учитывает, что ст. 7 «b» Закона является абсолютной новеллой, поскольку регулирует случаи, когда в связи с блокированием всего имущества субъекта права, по сути, прекращаются все имеющие обязательственный характер требования, принадлежащие всем кредиторам этого субъекта. Такие недопустимо жесткие правовые последствия не порождает даже конкурсный процесс (банкротство), в рамках которого кредиторы имеют пусть не всегда реальную возможность, но формально признаваемое право заявить свои требования. Установленная Законом модель удовлетворения требований третьих лиц, по сути, превращает имущество политически значимых лиц и их окружения в юридическую ловушку для добросовестных кредиторов. Не случайно, что при обсуждении законопроекта ст. 7 Закона вызвала резкую критику (в частности, один из депутатов охарактеризовал ее как «основанную на произволе и чуждую сути вещей»), однако эта позиция не была поддержана большинством при принятии Закона.

Термины (политически значимые лица, государственные предприятия), которые содержит Закон, свидетельствуют о том, что при разработке Закона были приняты во внимание опыт швейцарского агентства по надзору за финансовыми рынками (FINMA), акты общеевропейского права, а также материалы целого ряда авторитетных международных институтов, которые, несмотря на разнообразие терминологии, часто используют точно такие же, как и Закон, или сходные термины. В частности, термин «политически значимые лица» (Politisch exponierte Personen) используется в директиве Европейского парламента и совета 2005/60/ EG от 26 октября 2005 г. «О предотвращении использования финансовой системы в целях отмывания денег и финансирования терроризма». Также этот термин (Politically Exposed Persons) применяется в докладах и иных материалах Global Financial Integrity (GFI). Термин «государственные предприятия» (или компании, находящиеся в государственном владении) применяется в материалах Transparency International, в частности, в одном из докладов в качестве таковых (State-owned Companies) фигурируют две крупнейшие российские компании, формально являющиеся акционерными обществами. Поэтому вполне вероятным представляется, что для установления содержания оценочных понятий, которые содержит Закон (уровень коррупции, принадлежность компании государству и т. д.), судом в конкретных делах могут быть использованы данные указанных или иных авторитетных институтов, чтобы определить, являлось ли конкретное лицо или государство высококоррумпированным или является ли конкретная (в том числе частная по своей организационно-правовой форме) компания «государственным предприятием». Подтверждением этого может служить аутентичное толкование Закона, которое в части определения уровня коррупции в качестве примера отсылает к данным Всемирного банка и Transparency International.