Ректор на выданье - Лидия Миленина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не можешь – что? – резко спросил он. В темно-синих глазах сверкнула боль, досада… много разного.
– Быть с тобой, – мертвым голосом ответила я. – Послушай, пока мы не победили, я буду делать все что нужно. Как и сказала прежде. Все, что нужно, чтобы ты был сильным, как дракон. Даже спать с тобой буду снова, если потребуется. Это мой долг перед страной и миром. Но потом, когда все закончится, мы не будем вместе. Я не выйду за тебя замуж. Я не могу…
– Можешь не утруждать себя! С этой ночи я ощущаю эту силу постоянно! Новый «сеанс» может и не понадобиться! – бросил он резко, и я ощутила, как боль с нем смешивается с гневом.
Он сжал ладонью одной руки локоть другой так, что побелели костяшки пальцев. И резким движением отвернулся от меня.
Несколько минут мы молчали. Я так и сидела в кресле, ощущая себя живой куклой, мертвым человеком, отрешенным от всего. Даже боль не могла в полной мере достучаться до моего сердца. Видимо, она была столь убийственной, что моя душа не находила сил ее чувствовать.
Неожиданно Родвер обернулся, сделал два больших резких шага ко мне, взял меня за плечи, словно хотел потрясти. Лицо его было перекошено. Даже страшновато как-то… Прежде я не видела в нем таких сильных эмоций. Они волной ударили и в меня.
– Ты не понимаешь?! Ты правда не понимаешь? – в какой-то момент мне показалось, что сейчас он пальцами сломает мне ключицы. Но я терпела. Так быстрее отпустит. – Я не тот человек, что убил твоего мужа! Я не помню этого. Я – другая личность. Я даже не ощущаю ее в себе в отличие от дракона! Да и что это было за убийство? Честный поединок, какие бывают на войне и даже в мирное время. Выходит, тот маг сумел выжить! Судить меня за это? За то, что я жив? Не находишь, что это… жестоко?!
– Нахожу, – сказала я тихо. Положила ладонь на его руку и мягко отвела ее от себя.
Родвер отпустил меня, отстранился. Опять отвернулся, потом повернулся обратно и почти прокричал:
– Тогда в чем дело, Магрит?! Что изменилось?! Назови хоть одну разумную причину! Что тебя смущает? Хочешь сказать, я недостаточно люблю тебя или ты меня?! В конце концов, ты моя истинная пара!
– Да нет же, не в этом дело! – Я не выдержала, вскочила на ноги и, тяжело дыша, встала перед ним. – Я люблю тебя! Очень! Просто… – вспышка схлынула так же быстро, как и началась, у меня вдруг закружилась голова. Видимо, слишком много потрясений за последние дни. Я ведь не железная, хоть и пытаюсь такой стать. Похоже, я пошатнулась, потому что в глазах Родвера вдруг мелькнула тревога, он приобнял меня за плечи и усадил обратно в кресло.
– Я не хотел на тебя орать. Прости, – сказал он как можно спокойнее.
– Я на тебя тоже, – устало ответила я.
Несколько мгновений мы молчали, каждый погруженный в свою боль. И ощущали боль друг друга не хуже своей собственной. Ведь границ между нами так и не появилось.
– И это ты хочешь резать по живому, – наконец произнес Родвер. Я поняла, что он об этом. О том, что существовало между нами – острое, сильное, непобедимое. – Мне ведь не нужен никто другой…
Я помолчала, теребя краешек рубашки. Потом медленно подняла на него глаза:
– Родвер, послушай, я ведь все понимаю. И прошу простить за мою… слабость.
– И что же ты понимаешь? – резко спросил он.
– Все. Я понимаю, что судить тебя за то, чего ты не помнишь, – жестоко. Понимаю, что ты стал другой личностью. Хотя, конечно, мы не знаем, насколько ты похож на того себя, прежнего. Но мне кажется – ты другой теперь. Понимаю это. Понимаю, что даже если бы ты помнил, то это не было убийством. Вы с Роджером были на войне – каждый на своей стороне – и дрались на поединке. Мужчины вообще любят драки и называют их красивыми словами… На честном поединке. И, опять же, не твоя вина, что ты выжил, а он – нет. Понимаю я и то, что нет рациональных причин отказываться друг от друга. Я… просто не могу. Не могу! Понимаешь ты это?! – Я не удержалась, заплакала.
– Нет, не понимаю, – отрицательно покачал головой Родвер. – Не понимаю, что за чувство движет тобой, хоть и ощущаю его. Объясни.
Я помолчала.
– Может быть… Мы просто живем не в те времена, когда красавица достается победителю. Может, как-то так.
– Боишься предать светлую память своего мужа? – он не удержался от резкости.
– Нет, не совсем так, – тихо ответила я. – Похоже, но другое. У меня нет для этого названия. Но, мне кажется, каждый человек может понять это ощущение. Оно убивает все. – Я опять с мольбой посмотрела на него, сглатывая слезы. – Да, нам будет больно обоим. Мое сердце разбито – навсегда. И да… мы с тобой что-то вроде истинной пары. Я умру, скучая по тебе. Буду сходить с ума от своей и твоей боли, которую тоже чувствую! Но я… не могу иначе. Не могу!
Плотину прорвало, я зарыдала в голос. От всего. От этой проклятой «невозможности», от своей глупости или что там у меня… Уткнулась в руки лицом и рыдала, вдвойне ощущая, как рву этим сердце и Родверу.
Потом остро почувствовала его рядом, он поднял меня на руки, сел в кресло сам, усадил меня на колени и, прижимая мою голову к своей груди, накрыл ее ладонью.
– Я люблю тебя, Магрит. И я не откажусь от тебя. Не проси. Ты просто не в себе от всего происходящего. Тихо, тихо… Нужно успокоиться. А то не пущу тебя в Лабиринт!
– Ты не можешь не пустить меня! – всхлипнула я.
О господи! Как же сложно! Как устоять против него, такого вот… невероятного. Надежного, не сдающегося.
И в этот момент в кабинет вошел Бар.
– Маг, твой па… Что тут происходит? Послушайте, дети, – видимо, Бар решил вести себя с нами как умудренный опытом старший товарищ. По-отечески. Наверно, так ему самому легче. – Я не для того оставил вас вчера, чтобы вы ссорились и рыдали. Что случилось?
– Ничего, – хлюпнув носом, ответила я и оторвала голову от
