Междуречье - Гарри Тертлдав

— Наверное, ты прав, — промолвил Шарур.

Крестьянин, через которого говорил Энимхурсаг, важно кивнул, а Шаруру потребовалось усилие, что не пасть на колени перед немытым проводником божественной воли. Бог снова заговорил:

— Ну, и чего ты хочешь от меня? Что мне делать с безумием Энгибил?

— Спасти нас, конечно! — Шарур чуть не заплакал, но вовремя решил, что он не на торгах, и слезы могут оказаться перебором. — Собери своих доблестных воинов. Прогони бога, который губит свой город. Жители Гибила примут тебя как хозяина, как освободителя, а то мы больше не можем полагаться на такого бога.

Если Энимхурсаг решит пораскинуть мозгами, Шаруру конец. Но его расчет оказался правильным. Глаза крестьянина, через которого вещал бог, засверкали, как солнце.

— Месть моя Гибилу будет страшна! — вскричал бог громовым голосом. — Я отомщу Энгибилу! Земля, которую он украл у меня, вернется ко мне, и все земли Гибила тоже станут моими.

Крестьяне, окружавшие Шарура, попадали на землю перед тем, кто в настоящий момент олицетворял их бога. Они громко одобряли решение, принятое богом. Да и как они могли поступить иначе в стране, где бог в любой миг мог заглянуть в их сердца, посмотреть через их глаза, как, собственно, он и делал довольно часто?

Один из местных спросил:

— Великий бог, источник нашей жизни, что нам делать с этим гибильцем, принесшим новость, которая тебе так понравилась? Если бы его вести огорчили тебя, мы бы его убили, а теперь что? Что ты велишь с ним делать?

Энимхурсаг задумался ненадолго, а потом ответил все через того же мужика:

— Возьмите его в свою деревню. Накормите. Дайте ему пива, и вина дайте. А еще какую-нибудь девицу для удовольствия. Он достоин щедрой награды, и он ее получит, когда Гибил окажется у меня в руках.

Шарур критически осмотрел крестьян. Ну, накормить — это понятно. А вот насчет девицы… бог же так и сказал: «девицу», не просто какую-нибудь женщину… Кто их знает, как они к этому отнесутся?

— Повинуемся, всегда и во всем, — пробормотал один из них, а остальные истово закивали. Никто и не подумал возражать. Раз бог приказал — так тому и быть. Хорошо, что Энимхурсаг сейчас не контролирует его мысли, подумал Шарур.

Бог и не ждал от своих подопечных ничего другого.

— Да, я вознагражу этого гибильца, когда захвачу его город. Я не стану им править, как правлю здесь, во всяком случае, не сразу. Мне не добраться до их сердец, их там слишком много.

— А зачем же тебе тогда наш город? — Шаруру и в самом деле стало интересно, что собирается делать Энимхурсаг, если все пойдет по его плану.

— Понадобится время, чтобы укротить этих диких людей в Гибиле, — рассуждал сам с собой бог. Планы теснились в его голове, и он не стеснялся делиться ими с пришельцем. Он говорил о том, чего хотел сам, и ему было наплевать на то, чего хочет Шарур, и поэтому продолжал: — Дикие люди Гибила слишком долго жили под властью дикого бога Энгибила. Глупый бог позволил им разбрестись, куда попало, как разбредаются козы, как только пастух уснет. Сразу их не переучишь, они все равно не будут слушать, как следует.

Шарур кивнул. С точки зрения бога, все это имело смысл. Если бы Шарур сам был богом, планирующим покорить беспокойный людской город, он подходил бы к проблеме так же.

Энимхурсаг продолжал: — А раз так, значит, надо ставить над ними человека. Я буду наставлять его, а он — остальных людей. Он будет моим энси. Может, и его сын тоже станет энси. А вот его внук будет у меня уже нормальным рабом. Как и все прочие люди в Гибиле! К тому времени они забудут про свою дикость.

На этот раз Шаруру потребовалось изрядное усилие, чтобы кивнуть. Если Энимхурсаг действительно завоюет Гибил, как бы гибильцам и в самом деле не стать рабами. Шарур подумал, что затеял опасную игру.

Крестьянин, чьими устами говорил бог, назидательно поднял указательный палец.

— Я решил! Ты, человек из Гибила, станешь моим первым энси в вашем городе. Будешь выполнять мои поручения. Будешь людей учить. Городская казна будет у тебя в руках. И все женщины Гибила будут твоими. Я же сказал, что щедро вознагражу тебя!

— О, господин мой бог, ты это сделал, — ответил слегка ошарашенный Шарур. Кимаш-лугал предложил ему дочь, и такой брак связал бы его с правящим домом Гибила. А теперь Энимхурсаг пообещал сделать его главой правящего дома Гибила — главным рабом в большом городе рабов, и это не было притворством. Бог просто не понимал, зачем бы ему притворяться.

— Ты заслужил эту награду, — снисходительно молвил Энимхурсаг, и по-прежнему пребывая в теле крестьянина, обратился к прочим: — Он заслужил эту награду. Отведите его в свою деревню и порадуйте его.

В землях, которыми правил Энимхурсаг, люди безоговорочно подчинялись своему богу. Так говорили, так видел и сам Шарур, когда приходил в Имхурсаг под личиной торговца из Зуаба. Поэтому он не удивился, когда крестьяне, следуя повелению, отвели его в свою деревню и принялись радовать, как они это понимали.

А ведь совсем недавно они собирались растерзать его. Но раз их бог решил иначе, они приняли его без колебаний. По пути в деревню они беззаботно болтали и подшучивали над ним, как будто он был одним из односельчан. Да так оно и было. Раз Энимхурсаг принял его, он теперь стал одним из них.

Деревня оказалась обычной деревней, точно такой же, какие располагались вокруг Гибила: некоторые дома из кирпича-сырца, остальные — из тростника и веток. Утки, свиньи, куры и голые дети бродили по улицам, и шуму от них хватало.

Женщины выходили из домов поглазеть, с чего это их мужчины вернулись с поля раньше времени. Завидев Шарура, они начали тревожно перешептываться. «Пришелец! С ними кто-то чужой!». Некоторые хозяйки побыстрее юркнули в дома, другие так и остались у порогов, стояли, смотрели. Шарур задумался, как давно в их деревне видели последнего незнакомца. Да и были ли они вообще?

Крестьянин, через которого вещал Энимхурсаг, провозгласил:

— Энимхурсаг почтил этого незнакомца. Великий бог хочет щедро наградить его. Он велел взять его