Добыча - Дэниел Ергин

Деятельность Мерсье осложнялось лишь тем обстоятельством, что французские компании и банки не торопились инвестировать средства в ФНК. Они не проявляли энтузиазма по отношению к нефтяным предприятиям, популярным у инвесторов Великобритании и Америки, даже несмотря на поддержку государства. «В Месопотамии было столько международных проблем, — говорил позднее Мерсье. — Никто из первоначальных инвесторов не молил о чести быть допущенным в ФНК». Но, как бы то ни было, Мерсье удалось в конце концов найти достаточные инвестиции — 90 банков и компаний вложили-таки деньги в этот проект. В 1924 году проект «Французской нефтяной компании» стартовал. Новой фирме была передана французская доля в активах «Турецкой нефтяной компании».

Однако правительство Франции оставалось неудовлетворенным степенью защиты национальных целей и интересов. В1928 году специальная комиссия парламента подготовила доклад об организации местного нефтяного рынка, крупнейшего в Европе после британского. Она выступила как против «свободного рынка», так и против государственной монополии. Взамен комиссия предложила некий гибрид — систему квотирования, по которой правительство распределяло бы доли рынка среди различных частных нефтеперерабатывающих компаний, стремясь тем самым диверсифицировать поставки и гарантировать жизнеспособность французских компаний этого профиля. В дополнение предлагалось защитить их от иностранной конкуренции тарифами и прочими законодательными препонами. Законодательство марта 1928 года вычертило основные цели новой «конституции французской нефти»: следует ограничить деятельность «англосаксонских нефтяных трестов», построить национальную индустрию нефтепереработки, установить порядок на рынке и уже на этой основе разрабатывать французскую долю нефти в Ираке. Чтобы быть уверенным в том, что ФНК будет активно проводить в жизнь интересы Франции в соответствии с новой системой, государство приобрело в прямую собственность 25 процентов ее акций и увеличило количество директоров от правительства. Доля иностранного капитала резко уменьшилась. По словам французского депутата, ФНК готова была стать «промышленной рукой правительства». Теперь правительство Франции стало ведущим участником борьбы за нефтяные богатства Ближнего Востока.

Ход событий не был столь гладким для правительства Великобритании, которое продолжило начатые во время войны попытки нарушить голландско-британское соотношение 60:40. Необходимо было поставить «Ройял Датч/Шелл» под контроль, увеличив британскую долю в компании против голландской. Такой поворот вполне устраивал Маркуса Сэмюеля. Но Генри Детердинг интересовался только бизнесом. Британские протекция и спонсорство стоили куда больше голландских в послевоенном мире, сотрясаемом революциями, дипломатическим соперничеством и националистическими движениями. Существовал более заманчивый «приз», привлекавший «Шелл» и побуждавший отказаться от превалирования голландской доли: нефть Месопотамии и «Турецкая нефтяная компания». Перейдя под британский контроль, «Шелл» могла обеспечить свои права на месопотамскую нефть.

С точки зрения правительства Великобритании, переход «Шелл» под его контроль чрезвычайно усиливал британские нефтяные позиции. Однако правительство хотело иметь возможность назначать в совет директоров «Шелл» как минимум одного своего члена и получить право утверждать всех остальных, аналогично тому, как это было в «Англо-персидской компании». Детердинг просто не мог такого допустить. Кроме того, он видел в слишком близком сотрудничестве с британским правительством и недостатки, особенно там, где это касалось вопросов приобретения земель в Северной и Южной Америке. В Америке «Ройял Датч/Шелл» постоянно подвергалась нападкам, поскольку ошибочно воспринималась как «рука правительства Великобритании». Это обстоятельство было достаточно серьезным, чтобы у Детердинга отпало желание переходить под британский контроль.

Тем не менее, несмотря на все задержки и разочарования, Детердинг и «Шелл» сохраняли заинтересованность в слиянии с «Англо-персидской компанией». Если бы им удалось получить контроль над ней прежде, чем она станет грозным прямым конкурентом, они посчитали бы это большим достижением. Слияние усилило бы позиции «Шелл» в мировом соперничестве со «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и другими американскими компаниями. Кроме того, оно положило бы конец преимущественному положению «Англо-персидской компании» как поставщика королевского флота Великобритании. Детердинга всегда раздражали избыточные затраты и неоправданное дублирование в промышленности. «Мир, — писал он вскоре президенту „Стандард ойл“, — страдает от избыточной добычи нефти, избыточной переработки, избыточной доставки и избыточных продаж, последним по порядку, но не по своему значению».

К тому времени «Англо-персидская компания» со своей стороны успела столкнуться с трудностями, связанными с правительственным контролем. Во многих странах, как сообщало официальное лицо в МИД Великобритании, считали, что «каждое действие компании… прямо инспирировалось правительством». Такая ситуация мешала и компании, и правительству. Под давлением США страны Латинской Америки запретили передачу концессий нефтяным компаниям, контролируемым правительствами — прежде всего имелась в виду «Англо-персидская компания». Ее связь с британским правительством могла оказаться особенно опасной на ее «родине» — в Персии. По мнению Шаха Реза Пехлеви, в прошлом вое чальника, а теперь правителя страны, компания стояла слишком близко к правительству Великобритании. Насколько надежными будут положение компании и позиции Великобритании при новом шахе? Положение компании было весьма уязвимым, по словам одного британского чиновника, «в настоящее время весь доход идет от области в Персии величиной в несколько квадратных миль. Любое прекращение добычи на этом пятачке в силу естественных причин либо в результате враждебных действий имело бы катастрофические последствия».

Некоторые из членов правительства были убеждены, что слияние с «Шелл» диверсифицировало бы интересы «Англо-персидской компании» и тем самым уменьшило бы риск. Попутно правительство приобрело бы вожделенный контроль над «Шелл».

Что касается «Шелл», ее намерения не претерпели изменений. «Сам вопрос контроля, — говорил в 1923 году Роберт Уэйли Коэн из „Шелл“, — являлся по большей части бессмысленным. Это вопрос чувств, однако если бы с передачей контроля готтентотам мы могли увеличить дивиденды и укрепить надежность, не думаю, что кто-либо из нас долго колебался бы».

Разумеется, противников слияния было предостаточно во всех сферах, в том числе и политических. Массовая враждебность к «нефтяным трестам» была в Великобритании не менее заметна, чем в США. Однако наиболее сильное противодействие пришло из Адмиралтейства. «Здравый смысл по-флотски» был весьма оригинален: правительство, по словам «морского чиновника», «вошло в „Англо-персидскую компанию“ не для того, чтобы делать деньги, но чтобы создать независимую компанию для служения национальным интересам». Кроме того, Адмиралтейство уже привыкло к своему праву получать топливо от «Англо-персидской компании» со значительной скидкой, что было особенно важно перед лицом постоянной угрозы сокращения бюджета Адмиралтейства. И, конечно, слиянию горячо противилась сама компания. Чарльз Гринуэй вряд ли стал бы вести столь тяжелую борьбу за превращение предприятия в комплексную нефтяную компанию для того, чтобы сделать ее впоследствии лишь довеском к ненавистной «Шелл».

Как поступить «Шелл», чтобы при столь сильной оппозиции завладеть «Англоперсидской компанией»? Идея пришла Роберту Уэйли Коэну. Во время одного из обедов он обратился к Уинстону Черчиллю с весьма интересным предложением. Не рассмотрит ли бывший парламентарий и популярный член кабинета возможность самому взяться за проект со стороны «Шелл»? В чем состоит миссия? Лоббировать слияние «Шелл» как с «Англо-персидской компанией», так и с «Берма ойл». «Шелл» в свою очередь прекратила бы приобретать доли правительства в «Англо-персидской компании». «Берма ойл» не была против слияния. Черчилль на самом деле работал бы в интересах Великобритании, подчеркнул Коэн, поскольку в случае удачи проекта стране был бы гарантирован контроль над всемирной нефтяной системой.

Предложение не могло быть более своевременным, поскольку летом 1923 года «нефтяной воитель» Черчилль был без работы. Он проиграл выборы в парламент в своем избирательном округе на востоке Данди, только что приобрелзагородное имение и занимался писательством, чтобы свести концы с концами. «Мы не умрем с голоду», — обещал он жене. «Уинстон сразу понял всю картину», — сказал Коэн после разговора с Черчиллем, несмотря на то, что последний попросил время на размышления. Ему не хотелось портить свою политическую карьеру, ведь он посвятил ей всю жизнь. Кроме того, ему приходилось зарабатывать на «хлеб насущный», и четвертый том его работы о Великой войне — «Мировой Кризис» — требовал завершения. Конечно же, существенным моментом была оплата услуг.