Презумпция невиновности - Екатерина Орлова

— Ты больше никогда им не будешь, — говорю я, глядя вниз.

Богомолов молчит, а потом кладет руку на мой живот, который вздрагивает от прикосновения.

— Точно. Теперь эта фасолинка станет центром нашей общей вселенной.

Я вздыхаю и, сделав шаг назад, опираюсь спиной о стену. Мне нужно сейчас почувствовать эту опору, потому что я пока не ощущаю ее от своего мужа. Окидываю Витю взглядом и говорю тихо:

— Я ненавижу розы, Богомолов.

— Ир, я забыл, как называются твои любимые, — произносит он виноватым голосом.

— Эустомы, Витя, — отвечаю я и выхожу из гардеробной.

Я тащусь на кухню, чтобы… да, чтобы снова сбежать. В моем представлении Богомолов должен сейчас остаться в комнате переваривать этот скандал-вспышку, но я слышу шаги за своей спиной. Ускоряю шаг, чтобы сбежать от него, хоть и понимаю, что мне вряд ли удастся. Меня начинает забавлять эта ситуация. Я ведь уже простила. Я внутренне радуюсь, что сегодня он мне не изменил. И все же держу марку до последнего. Точнее до расстояния в метр, оставшегося до кухни, как Витя перехватывает меня за талию, разворачивает лицом к себе и поднимает. Мои ноги сами обнимают Витину талию, как уже привыкли за много лет. Богомолов, слегка подбросив меня вверх, спускает ниже так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Я люблю тебя, — говорит он просто, но в этих словах именно сегодня столько смысла. – И я купил тебе булочки с корицей.

Я хмуро изучаю его глаза на предмет неискренности, но там вся его душа наизнанку. Это вызывает улыбку. И все же я считаю нужным его предупредить.

— Вить, я тебе могу пообещать только одно: если ты еще раз изменишь – я уйду. Я не шучу. И чтобы ты понимал, каждый раз, когда ты возвращался от своих блядей, я знала, где ты был. Ты можешь сколько угодно тешить себя иллюзиями, что ты хитер настолько, что мог скрывать от меня факт измены, но это не так. Женщины чувствуют такие вещи и всегда знают, когда муж загулял.

— Мышка, я абсолютно серьезно пообещал тебе, что это не повторится. Раньше я никогда такого не обещал, потому что мы никогда это не обсуждали.

— И потому что ты вряд ли перестал бы гулять.

— Я не буду оправдываться за прошлые грехи.

— Я и не прошу.

— Но могу сказать о будущем.

— Никто из нас не знает, что будет в будущем.

— По крайней мере, ты должна знать, что я принял твердое решение.

— Это последний раз, когда я верю твоему слову.

— Ты несправедлива, я всегда сдерживаю обещания.

Продолжать этот диалог не вижу смысла. Сегодня Богомолов и так в очередной раз убедился, что я буду решать вопрос измены кардинальным способом. Теперь, когда я осознаю свою ценность и дорожу своим будущим ребенком, я не стану терпеть и прощать. Или он со мной на одной волне, или катится к черту со своими потребностями.

— Хочу чай с булочками, — надуваю губы, когда чувствую запах, исходящий из прихожей.

Витя широко улыбается и несет меня на кухню. Усаживает на кухонный островок и приказывает сидеть, пока сам готовит чай и складывает булочки на тарелку, попутно подкармливая меня ими из своих рук. Люблю этого мужчину. Люблю и ненавижу! Так может быть?

Глава 41

Ирина

Я захожу в дом и кладу сумку на банкетку, а потом сбрасываю обувь. Шевелю пальцами, чтобы снять напряжение, и делаю себе мысленную пометку купить босоножки без каблуков. Целый день выходить в этих просто невозможно.

Витю застаю в душе в нашей спальне. Даже когда он слышит, как я захожу, не оборачивается. Злится. Сегодня я поехала к врачу без него. Но меня правда слегка достала его опека. И все же мириться надо, так что я сбрасываю одежду и захожу в просторную кабинку. Обнимаю мужа со спины, а он замирает.

— Я все еще злюсь на тебя, — бурчит он.

— Я в курсе.

Целую его между лопаток, глажу напряженный, твердый пресс и внезапно осознаю, что внизу живота растекается горячая магма.

Две недели после прошлого раза я не могла заниматься сексом. Хотела, но чертовски сильно боялась. К тому же, меня бесило, что я каждый раз прислушивалась к своему телу, пытаясь выяснить, напряжен ли у меня живот. Сейчас я знаю, что он расслаблен, к тому же, сегодня врач подтвердила, что тонуса нет. И еще добавила, что полное отсутствие секса — это тоже не очень хорошо. Но самое главное — я чертовски хочу мужа. Прямо до дрожи. Последние несколько дней я буквально роняла за ним слюни. А Богомолов, как назло, постоянно ходит по дому без футболки или вообще в одних боксерах, потому что жарко. Спит голый, упираясь мне в попку своим горячим членом. Как правило твердым, да. Ему тоже хочется, но он стойко держится, чтобы не обижать меня. Если судить по старым приметам, то он не вернулся к изменам, что, конечно, повышает его рейтинг в моих глазах.

Спускаюсь ладонью ниже, и Витя еще раз вздрагивает, но отнимает мою руку от члена.

— Что такое? — говорю негромко, слизывая капли с его затылка.

— Мышка не дразни, и так больно.

Я обхожу его и становлюсь лицом к лицу. Смотрю так выразительно, что только дурак не понял бы, на что я намекаю. А уличить Витю в глупости точно невозможно. Скольжу ладонями по его груди, ниже к животу, а потом начинаю опускаться, пока не становлюсь на колени. Витя шумно втягивает ноздрями воздух за мгновение до того, как я всасываю в рот головку.

— Блядь, — шипит он, зажмуриваясь, затем зарывается пальцами в мои волосы и пристально наблюдает за тем, как его член погружается в мой рот и снова показывается снаружи, оставляя внутри только напряженную головку. — Мышка, — тихий выдох, едва слышный за шумом воды.

Тогда я, царапая его бедра, ускоряю движения головой, стараясь вобрать в себя как можно глубже. Еще и еще. Быстрее и немного жестче. Замедляюсь, проводя зубами по чувствительной коже, испещренной венами, а потом снова всасываю.

Мне нравится слышать стоны Вити, его несдержанные ругательства, шумное дыхание.