Специальность – хирург - Яков Цивьян

Этап «тотальной дискэктомии» завершился. Оставалось осуществить «расклинивающий корпородез». Для этого мне было необходимо заполнить пустоту, образовавшуюся после удаления больного диска, костным саженцем, соответствовавшим по высоте нормальному, не пораженному дистрофическим процессом межпозвонковому диску. Только тогда смежные удаленному диску позвонки – четвертый и пятый поясничные – заняли бы по отношению друг к другу нормальное положение.

А их правильное взаиморасположение привело бы к увеличению до нормальных размеров величины уменьшенных межпозвонковых отверстий, устранило бы сдавление сосудов и нервных корешков в этих отверстиях и все прочие ненормальности, возникшие при инклинации.

Отдельным небольшим разрезом я рассек кожу и подлежащие мягкие ткани над гребнем тазовой кости. Выделил этот гребень и при помощи долот выкроил костные саженцы – кусочки кости нужной формы и размеров. Вот они изъяты и лежат на столе операционной сестры в специальном сосуде. Точно измерены линейкой необходимые размеры саженцев – высота, ширина, глубина, на которую они уйдут в просвет межпозвонкового дефекта. Искусственно увеличена межпозвонковая щель между четвертым и пятым поясничными позвонками за счет переразгибания поясничного отдела позвоночника, для этого приподнят валик операционного стола. Это необходимо, чтобы в просвет пространства можно было внедрить саженец по высоте несколько больший, чем межпозвонковый дефект. Только при соблюдении этих технических условий после устранения переразгибания поясничного отдела позвоночника наступит необходимое расклинивание.

А потом была тщательная ревизия всего операционного поля. Пока я не убедился в том, что кровеносные сосуды, ранее смещенные вправо и кпереди, заняли свое естественное положение и ничто им не угрожает, что мочеточник проходим и содержимое почечной лоханки свободно оттекает по нему в мочевой пузырь, что брюшинный мешок заполнил положенное ему место, что в месте бывшего оперативного вмешательства все в полном порядке, я не ушел из раны. А затем были наложены послойные швы и повязка – свидетельство завершения операции…

Скоро больная очнется от наркозного сна. Проснется, чтобы ощутить блаженство и покой. Покой и блаженство от внезапного исчезновения болей, мучительных и длительных, которые много дней ей сопутствовали.

Вот уже сколько лет я сталкиваюсь с этим удивительным и, казалось бы, парадоксальным феноменом и не устаю поражаться и восхищаться ему. Человек перенес тяжелейшую многочасовую операцию под наркозом.

Он уложен в строго заданное положение и не может самостоятельно, по своей воле изменить это положение. В вены его рук и ног через специальные иглы вводятся лекарства и питательные растворы. А он улыбается. Проснувшись от наркозного сна, мои пациенты сразу же «теряют» ставшие привычными им боли. И несмотря на то, что появились другие ощущения – от наркоза, от операции, от вводившихся и вводимых лекарств, – человек блаженствует.

Эти покой и блаженство пациента – высокая награда врачу за его тяжкий труд.

Текли один за другим послеоперационные дни. Первый и второй – легкие от исчезновения болей. Третий, четвертый – потяжелее от более реального восприятия последствий бывшей операции. Пятый-десятый, принесшие усталость, утомление и раздражение от запретов – нельзя того, другого, третьего. А в последующие дни в обиход шли книги, телевидение. Иногда раздавался смех, иногда разговоры с соседями. А потом жизнь в коллективе целой палаты – целой группы людей, в сердцах которых поселилась надежда на выздоровление и последующее благополучие, людей, жаждущих как можно быстрее вернуться в круг родных, вернуться в свои семьи, к себе домой. Месяц. Второй. Третий. Четвертый. А потом была контрольная спондилография. Мои пациенты – большие специалисты во всех вопросах, касающихся спондилографии. Они знают друг от друга, что контрольная спондилография – преддверие выписки. От нее, от этой контрольной спондилографии, многое зависит – и время выписки, и характер иммобилизации – онеподвиживания позвоночника при помощи гипсового корсета, и сроки ношения корсета, и наставления о поведении дома, и многое другое. Все зависит от контрольной спондилограммы – рентгеновской пленки, на которой отображены воочию те изменения, которые проистекали в месте бывшей операции за эти долгие послеоперационные месяцы, спондилограммы, которая на ближайшие месяцы определит образ жизни.

…Контрольное рентгеновское исследование показало, что процессы «вживления» саженцев в оперированном позвоночнике жены художника идут должным образом, эти саженцы в нужном положении удерживают позвонки. Все эти данные соответствовали и общему состоянию бывшей больной. Кроме исчезновения болей, был и другой положительный симптом: у нее полностью восстановились утраченные подвижность и чувствительность в ноге. В большом гипсовом корсете, не дававшем возможности туловищу, а следовательно, и позвоночнику, совершать даже минимальные движения, пациентка ушла домой. Прошли долгие шесть месяцев. Опять клиника. Опять гипсовая комната, где был снят ставший столь привычным, обыденным и даже немножко желанным корсет, без которого она почувствовала себя неуверенно: беззащитной и уязвимой. Опять контрольная спондилография, которая, в сопоставлении с данными клинического обследования, позволила вынести столь желанный приговор к здоровью, к жизни. И она ушла в жизнь…

С тех пор я больше ни разу не встречался с нею как врач с пациенткой. Она полностью избавилась от своего недуга и стала здоровым человеком. Прошло уже более шестнадцати лет. Порой я встречаюсь с этой женщиной. Меня радует ее жизнелюбие, ее энергия, ее интерес к людям, к своему искусству. Я радуюсь ее фигуре подростка, ее лучистым глазам, обворожительной улыбке, звонкому серебристому голосу. Я радуюсь, что на земле живет такой человек, что судьба свела меня с нею.

Я радуюсь, что в трудные минуты жизни этой женщины своими знаниями и своими руками я смог отвести от нее грозившую ей беду…

Ему было пятьдесят пять лет, когда он впервые обратился ко мне. Он жаловался на некоторое похудание правой кисти и медленно нарастающую слабость в ней. Все в этом крепко сложенном мужчине среднего роста было обычным. Разве только глаза. Пожалуй, они останавливали на себе внимание и запомнились мне какой-то особой, не свойственной мужчине бархатистостью, мягкостью.

При первой нашей встрече Михаил Николаевич рассказал, что тридцать четыре года тому назад на одном из фронтов Великой Отечественной войны, будучи молодым офицером, он вел в атаку свою роту. Пуля обожгла внезапно. Он почувствовал удар в левое надплечье и тут же потерял сознание. Очнувшись через несколько часов в медсанбате, понял, что плохо владеет своими руками и ногами. Часть его тела плохо подчинялась ему, на руках были участки с «мертвой», нечувствительной кожей. Трудно было глотать. Ему сказали, что в результате слепого пулевого ранения ушиблены позвоночник и спинной мозг, что пуля, пройдя левое надплечье и переднюю часть шеи вблизи тел позвонков, чуть задев их, остановилась в тканях правого надплечья кпереди от лопатки, у ее верхнего края. Врачи надеялись, что наступившая недеятельность рук и ног, а также нарушения чувствительности – явления временные и постепенно пройдут. Так оно и случилось. Вскоре рана зажила. Движения в руках и ногах увеличивались и крепли. Исчезли участки «омертвевшей» кожи. Потом он вернулся в свою часть добивать врага…

После демобилизации учился, работал, обзавелся семьей. Считал себя здоровым. Регулярно занимался гимнастикой. Бывшее ранение, казалось, было забыто.

Впервые где-то в возрасте сорока восьми лет – через двадцать пять лет после ранения – он обратил внимание на слабость в правой кисти. Слабость эта была мимолетной – появилась и прошла. И опять все было забыто. А потом эти приступы слабости в кисти и во всей руке стали чаще, длительнее. Вспомнилось ранение, неудаленная пуля в области правой лопатки, бывшая после ранения слабость в руках и ногах. Логика подсказывала, что все дело в пуле. Он обратился к врачу. Рентгеновский снимок подтвердил наличие пули в области правой лопатки, после чего Михаил Николаевич и был направлен ко мне для удаления пули из области нервного плечевого сплетения, как предполагал наблюдавший его в поликлинике врач.

Осмотр пациента не подтвердил предположение направившего врача. Действительно, имело место ранение. Действительно, в правом надплечье «сидит» пуля, в мышцах, а не в нервном сплетении. Однако ведь очень много лет он чувствовал себя хорошо. А тут вдруг – слабость в руке и похудание ее мускулатуры! Я встревожился, так как заподозрил плохое – постепенное перерождение ткани спинного мозга вследствие развившегося шейного межпозвонкового остеохондроза.