Специальность – хирург - Яков Цивьян

Мои руки вымыты и высушены стерильной марлевой салфеткой. Дважды я обработал их спиртом, а кончики пальцев и ногтевые ложа смазал настойкой йода. На меня надели стерильные халат, маску, резиновые перчатки. Я облачен к операции. Именно так можно назвать эту весьма ответственную и, я бы сказал, торжественную процедуру. Облачены и мои помощники.

А жена художника уже на операционном столе. Она спит, но еще не тем сном, который нужен мне для операции. Пока мои помощники и я готовимся к операции, врач-анестезиолог готовит больную. Еще накануне вечером она получила медикаменты, которые снизили возбудимость и вызвали желание спать. Сейчас, на операционном столе, ей в вену ввели лекарство, которое почти моментально погрузило ее в сон – осуществлен так называемый вводный наркоз, чтобы больная не ощущала и не осознавала всего последующего, чтобы она «не присутствовала» на своей операции. После того, как больная заснула, в вену через ту же иглу ей ввели так называемые релаксанты – лекарственные вещества, вызывающие паралич поперечнополосатой мускулатуры, в том числе и дыхательной. Этим самым было выключено собственное дыхание больной – теперь без помощи анестезиолога дышать она не может. В трахею пациентки анестезиолог ввел специальную дыхательную резиновую трубку, которая соединена с автоматически работающим дыхательным аппаратом. Теперь лежащая на операционном столе пациентка дышит только за счет работы аппарата. Его механизмы подают в легкие больной смесь кислорода с эфиром и закисью азота. Эта смесь и обеспечивает хороший сон и доставку кислорода, необходимого для поддержания жизни в тканях организма.

Я готовлю операционное поле. Обкладываю его стерильными простынями, которые прикрепляю специальными цапками к коже живота. Хотя боль локализуется в позвоночнике, операционное поле сейчас – стенка живота. К позвоночнику, к больному межпозвонковому диску я подойду спереди, так как этот диск находится в передних отделах позвоночного столба, кпереди от спинного мозга. Только из переднего оперативного доступа я сумею полностью удалить диск, причинивший столько бед жене художника, и осуществить расклинивание смежных позвонков.

Рассечены кожа с подкожной клетчаткой и тоненький прозрачный листок поверхностной фасции – ткани, отграничивающей подкожную клетчатку от глубжележащих тканей. Этот разрез я произвел несколько левее средней, или, как ее называют, белой, линии живота, на которой расположен пупок. Вот засеребрилась передняя стенка влагалища – футляра, в котором расположена левая прямая мышца живота -очень сильная и крепкая мышца, которая спереди прикрывает органы брюшной полости и формирует красивую брюшную стенку нормально сложенного человека. Рассекаю эту переднюю стенку продольным разрезом, аналогичным кожному. Вот показался в глубине раны чудесный рисунок мышечных волокон – этого совершенного двигателя человеческого тела. Вот мышца выделена на всем протяжении своего внутреннего края и специальными хирургическими крючками оттянута кнаружи. Обнажена задняя стенка влагалища. И она рассечена продольно. Эта манипуляция требует осторожности и повышенного внимания, чтобы не рассечь вместе с задней стенкой влагалища прилежащей к ней брюшины – тонкого полупрозрачного пленчатого образования, в котором заключены все органы живота. Осторожными движениями плотно скатанного марлевого шарика, зажатого в корнцанг – специальные хирургические щипцы-держалки, миллиметр за миллиметром отдаляется подлежащая брюшина до тех пор, пока задняя стенка не освобождена на всем протяжении предполагавшегося разреза Таким образом, «пройдена» передняя стенка живота, и я оказался в предбрюшинном пространстве, в пространстве, расположенном кпереди от брюшинного мешка. Сильным винтовым ранорасширителем операционная рана передней брюшной стенки расширена. На моем пути к передним отделам позвоночника лежали брюшина с ее содержимым, левый мочеточник – тонкая мышечная трубка, идущая от левой почки к мочевому пузырю, и крупные предпозвоночные сосуды. Осторожно я отделил боковую и заднюю стенку брюшины от подлежащих тканей поясничной области и вместе с мочеточником отвел их вправо и кпереди. Передо мною предстали во всей своей красе мощные подвздошные артерии и вены, которые в направлении кверху как бы складывались вместе, удваивали свой диаметр и превращались в мощные кровеносные магистрали, всегда вызывающие почтение и трепет даже у очень опытных хирургов. Я бы сказал даже так: чем опытнее хирург, чем больше он имел дело с этими кровеносными сосудами, тем больший трепет и почтение они вызывают у него. И расположены-то они своеобразно: чуть поверхностнее и левее – розоватые эластичные артерии, исходящие из брюшной аорты в месте ее деления; чуть глубже и правее – вишнево-сизые тонкостенные вены, сливающиеся в нижнюю полую вену. А слева вдоль тел позвонков тянется сероватой цепочкой с перехватами пограничный симпатический ствол, заведующий автономной иннервацией многих анатомических образований, в том числе и упомянутых выше артериальных сосудов. Под всеми этими весьма важными анатомическими образованиями и расположен больной диск, к которому я держал путь. Чтобы подойти к этому диску, мне следовало сместить сосуды вправо и освободить переднюю поверхность позвоночника. И я приступил к этой весьма ответственной и, пожалуй, самой сложной манипуляции. Я мог сместить эти сосуды только в том случае, если бы мне удалось освободить их от связей с вытекающими из них и впадающими в них более мелкими сосудами, которые благодаря своему натяжению «привязывали» их к месту. Вены человеческого тела – что речка, текущая к морю – сердцу. Вот появилось несколько тоненьких, величиной с волосок, вен. И текут они, играючи, между тканей. А в них впадают еще более мелкие венозные стволики, делая их уже более объемными. А в эти последние впадают еще более крупные венозные стволы, и эти стволы придают венам, в которые они впадают, большую силу и мощь, пока не образуется крупный магистральный венозный ствол. А артерии, наоборот, текут от сердца к периферии и так же, по описанному выше принципу, делятся на все более мелкие сосуды, пока не превратятся в мельчайшие артериальные разветвления. Вот эти впадающие в вены и исходящие из более крупных артерий стволы и стволики и удерживают на месте, определенном природой, магистральные артерии и вены. Подвздошные сосуды и определены прикрывать переднюю поверхность нижних поясничных дисков и тел нижних позвонков, добраться к которым мне крайне нужно, чтобы вновь вернуть жене художника здоровье. Кропотливая, тонкая работа, работа, которая всегда держит хирурга в повышенном напряжении. Осторожно, педантично, миллиметр за миллиметром я освобождал сегментарные сосуды, впадавшие в магистрали Мне было важно освободить их на протяжении, достаточном для наложения двух нитяных перехватов, завязанных прочным хирургическим узлом. А между этими нитяными перехватами – лигатурами, полностью перекрывавшими просвет кровеносных сосудов, я рассекал сосуды где ножницами, а где и тончайшим глазным скальпелем – столь незначительным по величине было между лигатурами расстояние. Вот выделена, перевязана и рассечена одна веточка, вот вторая, вот третья…

И так до тех пор, пока основные стволы, прикрывавшие диск, стали подвижными, относительно свободными, что позволило сместить их в сторону на один-полтора сантиметра. Этого мне достаточно, чтобы подойти к больному диску.

Сместив сосуды, я сразу увидел его, этот больной диск, угадал по дряблому, запавшему желтоватому фиброзному кольцу, которое отличало его от выше- и нижележащих дисков. При касании пальцами, в отличие от здоровых дисков, отвечавших на это касание упругим сопротивлением, в этом определялось аморфное, мягкое, сминающееся образование. Я помню, что когда были рассечены передняя продольная связка и фиброзное кольцо больного диска, то я провалился в пустоту – в центре диска на месте его мякотного ядра была полость. Так бывает при крайне выраженных степенях дистрофического процесса. Содержимым диска была сминающаяся ватообразная масса, частично заполнявшая межпозвонковое пространство. А большая часть этой массы выпала кзади в разрыв поврежденного фиброзного кольца. Широко раскрыв межпозвонковое пространство, я вычерпал эти выпавшие массы до последней капельки. Работал, пока не удостоверился, что там ничего не осталось. Последние порции тканей оказались как бы окутанными тонкой соединительнотканной оболочкой – своеобразным грыжевым мешком, это доказывало, что выпавшие массы удалены полностью. Затем со смежных поверхностей тел четвертого и пятого поясничных позвонков я удалил гиалиновые и замыкательные пластинки, на всем протяжении открыл губчатую кость тел позвонков. Гиалиновые пластинки, обычно прочные и упругие, надежно связанные с подлежащим костным веществом, легко слущивались большими тусклыми лоскутами, что тоже свидетельствовало о далеко зашедшем болезненном процесее.