Подвиг живет вечно (сборник) - Иван Василевич

Ян Петрович не спешит с ответом. Потом замечает:

— Очень мне нравился Гриша. Гриша Сыроежкин. Он не раз проходил через мою корчму под видом курьера ЛД. И всегда возвращался обратно с важными вестями, а иногда и с деньгами в твердой валюте, которыми его вознаграждали савинковцы «за верную службу».

— Как сложилась дальнейшая судьба Сыроежкина?

— За операцию по вызову Савинкова Гриша получил орден Красного Знамени. В дальнейшем он выполнял ответственные задания по борьбе с антисоветскими бандами на Северном Кавказе и Дальнем Востоке. Работал он по ликвидации бандитов очень успешно, награждался именным оружием, получил знак «Почетный чекист». В 1937 году он уехал в Испанию, где воевал в составе интернациональной бригады. И там Григорий проявил себя отважным бойцом. За храбрость был удостоен высшей награды — ордена Ленина…

— И наконец, последний вопрос: ЦИК СССР заменил Савинкову высшую меру наказания лишением свободы на 10 лет. Чем это было продиктовано?

— Я высказываю свою личную точку зрения. Во время судебного процесса Савинков настолько разоблачил себя как преступника, настолько скомпрометировал своих хозяев, что как личность практически перестал существовать. Ну и как социально опасный враг — тоже. Впрочем, лучшее объяснение вы можете найти в официальных документах по делу Савинкова.

Мы обратились к этим документам. Там говорилось о том, что Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Савинкова к высшей мере наказания — расстрелу. «Принимая, однако, во внимание, что Савинков признал на суде всю свою политическую деятельность с момента Октябрьского переворота ошибкой и заблуждением, приведшим его к ряду преступлений и изменнических действий против трудовых масс СССР; принимая, далее, во внимание проявленное Савинковым полное отречение и от целей, и от методов контрреволюционного антисоветского движения, его разоблачение интервенционистов и вдохновителей террористических актов против деятелей Советской власти и признание их полного краха всех попыток свержения Советской власти, принимая, далее, во внимание заявление Савинкова о его готовности загладить свои преступления перед трудящимися массами на службе трудовым массам СССР, — Верховный суд постановил ходатайствовать перед Президиумом ЦИК СССР о смягчении настоящего приговора».

Президиум ЦИК СССР рассмотрел ходатайство Военной коллегии Верховного суда и пришел к выводу, что «применение высшей меры наказания не вызывается интересами охранения революционного правопорядка, а мотивы мести не могут руководить правосознанием пролетариата». Это была гуманная акция Советской власти.

Наша беседа с Яном Петровичем подошла к концу. Что сказать в заключение? Наверное, прав Крикман: несостоявшийся «вождь» контрреволюции Савинков и сам понял, что перестал существовать как личность. В тюрьме в мае 1925 года он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна.

Незадолго до этого Савинков писал своим родственникам из тюрьмы: «Те чекисты, с которыми я имел и имею дело… честные и искренние революционеры».

Наша предвоенная история была сложной. Еще не разразилась гроза Великой Отечественной войны, еще Адольф Гитлер пытался уверить простодушных, что он не «пойдет на Восток», что его главный противник — на Британских островах, а против Советского Союза уже все активнее работали шпионы третьего рейха.

В предвоенные годы гитлеровцы широко практиковали систему тотального шпионажа — от Турции до мыса Доброй Надежды, от Панамы до Шанхая. Под видом туристов, ученых, археологов, торговцев, артистов немецкие шпионы проникали в каждый стратегически важный уголок земного шара. Немецкие посольства превращались в центры разветвленной шпионской сети. Раскрывать, срывать коварные замыслы и планы иностранных разведок, и в первую очередь гитлеровской и японской, помогали многие советские патриоты. Среди них был и Рощин.

Долгой и интересной оказалась наша беседа с Василием Петровичем Рощиным… Лет прожито немало, и ему есть что вспомнить.

Москвич Василий Петрович вполне правомерно считает себя коренным дальневосточником. Родился в крестьянской семье, в деревне Жариково, там же в церковно-приходской школе постигал азы грамоты. О дальнейшей учебе нечего было и мечтать. Революция открыла Василию дорогу в учительскую семинарию Спасска. С гордостью крестьянский сын надел форменную фуражку семинарии с эмблемой «СУС». Однако на Дальнем Востоке развернулась кровопролитная борьба за утверждение власти Советов. Учиться или воевать? Для Василия Рощина такого вопроса не было. Он сразу же включился в борьбу против колчаковцев и японских интервентов.

В те горячие дни пополнился добровольцами из числа учащихся Спасской учительской семинарии 4-й сводный партизанский отряд. Возглавлял добровольцев Рощин. Отряд доставлял много неприятностей японцам и белогвардейцам. Летели под откос поезда, устраивались засады, внезапные налеты на посты. И вот в середине января 1920 года белогвардейское командование спасского гарнизона было вынуждено предложить командованию партизанских отрядов вступить в переговоры, которые закончились неожиданно: белогвардейский гарнизон перешел на сторону партизан, а 31 января они вошли в Спасск.

По инициативе тех, кто уже прошел нелегкую школу подпольной работы, а также ветеранов партизанских отрядов в отряде родилась коммунистическая ячейка. В марте в нее приняли и Рощина. Вскоре на базе 4-го сводного партизанского отряда был сформирован 1-й Дальневосточный коммунистический отряд, который возглавил А. П. Баранов. Ему было суждено сыграть важную роль по реорганизации партизанских частей в регулярные полки, «перековывать» перешедших на сторону партизан колчаковцев, а затем стойко прикрывать отступление и выход из Спасска частей всего гарнизона. Японцы неожиданно напали утром 5 апреля 1920 года. Бои с интервентами продолжались до 12 апреля.

— В этом сражении, — говорит Василий Петрович, — мне и пришлось принять свое боевое крещение. Невеселое, правда. У японцев сказывалось большое преимущество. И нам пришлось отступить… Многодневный изнурительный марш через тайгу…

Пройдет время, и части народно-революционной армии под командованием И. П. Уборевича 9 октября 1922 года сломят сопротивление противника и вновь овладеют Спасском, разобьют вражьи полчища в других районах Дальнего Востока. Никогда не забыть Владивосток, Волочаевку и Хабаровск! Были сочтены дни марионеточного правителя Приморья Меркулова, но ему на смену пришел ярый монархист генерал Дитерихс, который, как и Меркулов, помышлял «въехать на белом коне» в Московский Кремль. Оба просчитались! 7 ноября 1922 года во Владивостоке была провозглашена Советская власть.

Но японские империалисты, которые потерпели сокрушительное поражение на Дальнем Востоке, не собирались отказываться от своих замыслов по захвату советских территорий. Они втихомолку готовились к новому захватническому рейду. Для этой цели интервенты стремились прежде всего сохранить кадры белогвардейцев. Часть разбитой армии Дитерихса японцы перебросили в Маньчжурию. Белое воинство разместилось в казармах города Гирина. Другие отряды белогвардейцев эвакуировались в Корею, в порт Гензен. Под руководством японской военщины в Маньчжурии плодились антисоветские общества и организации. Ими руководили Семенов, Бакшеев и другие недобитые атаманы.

Ну а чем занимался в это время Василий Петрович Рощин?

— Меня, — рассказывает он, — сперва направили в Хабаровск на комсомольскую работу, потом перевели в Никольск-Уссурийский и, наконец, во Владивосток. Находился на разных должностях, но характер, их направление оставались все теми же — политработа среди масс. Однажды мне сказали: «Явиться на улицу Светланскую к товарищу Заколодкину». Я отправился без промедления, хотя и не знал, в какую организацию и для чего вызван…

Разговор оказался недолгим, но конкретным, обстоятельным. Сводился он вот к чему. Дальний Восток освобожден от интервентов и белогвардейцев. Однако враг затаился и здесь и за рубежом — в Маньчжурии. Там ведут активную антисоветскую деятельность белогвардейские офицеры и генералы, которые по указке японцев формируют диверсионные отряды, засылают на нашу территорию лазутчиков, натаскивают убийц для физического уничтожения партийных и советских работников. Родине нужны верные чекисты — люди, которые, не жалея себя, могли бы противодействовать этим подрывным планам, могли бы обеспечить безопасность и спокойствие тех, кто ныне строит социализм. Дело, конечно, очень нелегкое и опасное, но оно необходимо народу. По биографическим данным, по всем другим качествам Василий Рощин, подпольщик, партизан, большевик, подходит для такой работы, и если у него нет возражений, то надо срочно заполнить анкету, чтобы оформить визу для выезда в Харбин. У Василия Рощина возражений не было.