Подвиг живет вечно (сборник) - Иван Василевич

…Самолет вылетел без минуты опоздания, по пути особых страхов не было; а вот десант разбросал — потом дней десять собирали. Всякое случалось в войну: и под огонь попадали, и непогода свои коррективы вносила, тут же ничем не оправданная оплошность, просто потеря ответственности. Взять Ксению Абалову и Шуру Полякову — они приземлились в ста метрах от казармы карателей. Напиши об этом в художественном рассказе, скажут: ну и мастера выдумывать. Тут же документальный очерк, к тому же действующие лица живы, при необходимости поправят.

Когда осмотрелись, поняли: чуть ли не рядом гитлеровцы! Как спаслись, как не погибли, и сами по сей день объяснить не могут. То ли густой моросящий туман, затянувший все вокруг, то ли господин случай — ничего иного не придумать.

В других же местах, удаленных друг от друга на двадцать — тридцать километров, эсэсовцы засекли момент выброски десанта. На прочесывание были брошены не только сами эсэсовцы с собаками, но и местная жандармерия. Разведчики, где по одному, где небольшими группами, все же просачивались через заслоны и держались курса, определенного по карте: вот лесное урочище, восточнее города Табор, куда во что бы то ни стало нужно прибыть. Николай Масленников — руководитель, где он? Как потом выяснится, с большей частью десанта. Где Ваня Кухаренко из Сталинграда? Алихан Котиков — узбек? Два Вани — Ваня Узкий и Ваня Ковальчук — земляки, с Черниговщины, где они? Как чувствует себя Габит Жданов, башкир? Ведь в первый раз во вражеский тыл полетел…

Да, начало невеселое… Подруги разговаривали тихо, пытаясь отвлечься, успокоиться. Теперь они были просто подруги — не мать и дочь, как прежде. Теперь они в составе десанта — в легенде нужды нет.

Беда одна не приходит: Шура при падении ногу сильно ушибла, как мама Лиза тогда, под Пятигорском. Ксения Николаевна стащила с больной ноги сапог, осмотрела: «Слава богу, перелома нет, ничего страшного!» В этот момент в стороне за Мнихом, судя по карте, у Мелиховского леса, завязалась ожесточенная перестрелка, значит, наши прорываются, лес — единственное спасение. Уже немного развиднелось, распределен поровну груз с бесценной рацией и всем остальным, надо двигаться: отсюда деревня — как на ладони. Эсэсовцы, лай собак. Наверняка готовится облава. Надо уходить, уходить, пока не поздно!

— Сюда, Шура, сюда! — Абалова, как солдат солдата, поддерживала Полякову, чтобы смягчить боль в ноге, дать привыкнуть к этой боли. Перед ними — вот напасть! — овраг, внизу, уже слышно, ожил весенний ручей; бережок, желтевший глиняным срезом, без деревца, без кустарника. Прижались к мокрой, пахнущей прелью земле, осмотрелись, правее чернела тропинка, вскочили — и на нее. Нельзя терять ни секунды, облава — не шутка, тем более с выдрессированными волкодавами. Полякова призналась: «Сердце колотится вот здесь, у горла, готово выскочить!» Оглянулись затравленно. Пошли, пошли! Тропинка незаметно прыгнула через овраг. Деревьев все больше, больше, теперь от казарм, если и погонятся, ничего не видно.

— Но-о-о! — раздалось неподалеку. Раздвинув ветки кустарника, увидели метрах в пятидесяти от себя двух волов, телегу, старика. — Но-о-о! — Торопил он худых, облезлых своих помощников. На телеге, низкой, широкой, не похожей на наши, лежал внаброс, кучей, навоз. Значит, где-то находится делянка, отвоеванная у леса. Вот и решил старик удобрить ее перед севом. Полякова приняла решение. Выдвинувшись вперед, окликнула неожиданного встречного. К удивлению, он не испугался, слез с телеги, с готовностью двинулся к ним, снимая на ходу рукавицы.

— Наздар, соодружки! — поприветствовал старик. В голосе — дружелюбие, во взгляде — теплота. Не дав им ответить, спросил: — Вы русские падалки? Как это по-вашему — парашютистки? — Крепко пожал девушкам руки. — Уходите отсюда быстрее, здесь опасно, — посоветовал он. Потом, уже от повозки, окликнул, взял что-то, подошел снова. — Возьмите, в дороге пригодится, тут хлеб, кусок сала, луковица.

Под отцовским добрым взглядом легко зашагалось — в глубину леса, прочь от вражеских автоматов и овчарок. Шли быстро. Иногда вдали маячили какие-то подозрительные тени, приходилось соблюдать крайнюю осторожность, запутывать следы.

Вечером, укрывшись в лесной чаще, вышли на связь, доложили, где они и что с ними, получили советы, как успешнее добраться до базового лагеря. Снова в путь, пока совсем не стемнело. Вновь нашли укрытие, полулежа-полусидя, спина к спине, провели ночь, отдохнули и, только рассвело, вновь — по невидимой глазу дороге — вперед, вперед. Плечи оттягивали тяжелые мешки, намокшие лямки впивались в тело, но подруги подбадривали себя: скоро дойдем!

Шли проселочными дорогами, избегая населенных пунктов. Силы были на исходе, но времени для отдыха не оставалось. Наконец достигли места, указанного разведотделом. Но, осмотрев район, с горечью поняли: отряда здесь нет…

Обстановка прояснилась только после очередного сеанса связи: Центр сообщил, что партизаны ушли на новое место. Было указано предположительно, куда направиться.

И снова в путь…

И опять, прибыв в указанный пункт, не обнаружили отряда… Трижды, уходя от карателей, партизаны меняли район расположения. Вот пришлось и разведчицам мотаться по незнакомым лесам.

Делали все, чтобы не дать закрасться в сердце отчаянию. Восемнадцать суток длился их поход. Они мокли под проливным дождем, пробирались через топкие болота. К физической усталости, когда иссяк запас продуктов, добавилось чувство голода. Несколько суток, почти без движения, они пролежали, затаившись в крохотной рощице вблизи шоссейной дороги. И терпенье вознаградило разведчиц. По шоссе потянулась техника. Наглухо закрытые грузовые автомашины, следом — танки, за танками — артиллерия. Когда появилась возможность, найдя безопасное место, включили рацию. Шура быстро передала донесение: сколько, чего, куда перебрасывает противник.

Потом вышли к железной дороге, вновь увидели усиленную охрану. Мучились сознанием близкой опасности и… радовались: эшелоны шли интенсивно, все с техникой, с техникой. Вскоре Центр узнавал о передвижениях вражеских войск. И тут Абалова, как никогда, оценила Полякову: в труднейших условиях Шура делала все, чтобы связь действовала бесперебойно. Ей приходилось и устранять неполадки в рации, и просушивать у костра, паять радиодетали — все она успевала, все умела.

И вот наконец многодневный переход позади. Разведчицы вышли к своим. В партизанском лагере их первым встретил Николай Масленников. Бросился обнимать: «Живы, живы!» Отвел в шалаш, оборудованный загодя персонально для них. Рассказал, что в отряде «За Прагу» действуют плечом к плечу русские, украинцы, чехи, словаки, дружно выполняя общую задачу. Потом — обед, потом — отдых, который, если честно, не получился. Едва руководитель группы отошел, как ввалились партизаны и — «Наздар!», и расспросы, как идет война, здорово ли всыпает Руда Армада фашистам; один же, по имени Тишл, кажется самый молодой, протянул стеснительно цветы, похожие на подснежники. В общем, на территории, контролируемой отрядом, они сразу почувствовали себя как на родной земле, уверенно и спокойно. После всего пережитого в пути условия походного лагеря представились верхом возможного комфорта. В тот день даже баня была для них организована: русская — с парком и веником.

Поздним вечером десантники услышали: «К старшему!» И вот уже группа обсуждает разработанный Николаем Масленниковым план выполнения задания. Внимательно слушая его, Ксения Абалова и Александра Полякова скоро убедились, что времени даром он не терял. Решен ряд важных организационных вопросов. В этом большую помощь ему оказало руководство отряда: командир — капитан Иванов Иван Иванович и комиссар — чехословацкий коммунист Иржи Незвал.

— Теперь, — сказал Николай Масленников, — напомню еще раз то, о чем говорили нам перед вылетом в разведотделе. Военно-политическая обстановка в Чехословакии быстро меняется не в пользу немецко-фашистских оккупантов. Нарастает национально-освободительное, демократическое движение. Под ударами войск 2-го и нашего — 4-го Украинского фронтов, поддержанных действиями местных партизан, гитлеровцы вынуждены оставить половину территории Словакии. Однако они, как вы уже почувствовали, продолжают оказывать яростное сопротивление. В Чехословакии еще сохраняется сильная группировка вермахта численностью около 900 тысяч человек. Готовя наступление на главном направлении Варшава — Берлин, советское командование стремится сковать действия этой группировки, не допустить переброски части сил отсюда в район фашистской столицы. Держать под неослабным контролем планы и действия немцев на чехословацкой территории — вот важнейшая задача советской военной разведки!

Масленников оглядел собравшихся — своих друзей, своих побратимов, улыбнулся, чтобы поднять настроение, ведь настроение, знал он по опыту, усиливает духовно разведчика, прибавляет уверенности.