Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков - Александр Амфитеатров

Здесь мы сталкиваемся с качеством, которое делает Александра Валентиновича нашим современником. Он куда лучше старика Суворина понял, что такое самореклама. Или, говоря на нынешнем «птичьем русском», — пиар. И в самом деле: с этого момента начинается подлинный успех Амфитеатрова, писателя и журналиста. Расцвет карьеры.

Новосозданная газета «Россия», в которую перешел Амфитеатров, оказалась весьма успешным изданием. Тому способствовало участие в ней другого одаренного пиарщика и действительно талантливого журналиста, «короля репортажей» Власа Дорошевича. Собственно, на сих двух столпах, Амфитеатрове и Дорошевиче (в дополнение к мамонтовско-морозовскому начальному капиталу), все и держалось.

Но — вспомним «Сказку о рыбаке и рыбке». Уже через пару лет беспокойного Амфитеатрова перестала удовлетворять роль (и заработок) вождя одной из известнейших газет империи. И он осуществляет самый смелый, рискованный и успешный пиар-ход в своей жизни. 13 января 1902 года публикует (без ведома Дорошевича) в «России» фельетон «Господа Обмановы». Обмановы — конечно же, Романовы, императорская семья. Все персонажи фельетона, прозрачно скрытые за инициалами (Александр III — «Алексей Алексеевич», Николай II — «Ника Милуша» и т. п.), выставлены в гротескном, глупом, намеренно оскорбительном виде. Публичная пощечина самодержцу всея Руси.

Наш старый знакомый Суворин фиксирует события в своем дневнике: «Сегодня переполох в редакции „России“. Говорят, Амфитеатров сослан в Иркутск… Все дело в фельетоне „Господа Обмановы“… Точно человек старался, чтобы непременно узнали, что именно скрывается под этими именами. Разумеется, номера были расхватаны публикой. Говорят, что цена дошла до нескольких рублей (вместо обычных пяти копеек. — А.И.-Г.)… Непонятно, почему Амфитеатров это сделал… В квартире был обыск, потом его увезли в осеннем пальто, так как шуба была заложена…» И добавляет, что автор скандального фельетона «был все время весел и доволен». И что NN был у ММ, который был у государя, «и государь, подавая ему „Россию“, сказал: „Прочтите, как о нас пишут“».

Далее Суворин изумляется: для чего это было нужно благополучному редактору преуспевающей газеты? Не был ли он пьян? (В развитие темы Буренин прямо высказал предположение, что все это Амфитеатров наделал в белой горячке…) Или он болезненно завидовал славе Дорошевича? Или решил, как Тарас Бульба, уничтожить собственное детище — газету? Или хотел на себя обратить внимание? «Я не могу объяснить этого поступка, — разводит руками Суворин, — тем более что Амфитеатров ни в каких неблагонадежностях не был замешан, что в политическом отношении он так же корректен, как я».

Однако мотивы поступка становятся понятными в свете наступивших последствий. Первым делом по Петербургу и Москве поползли невероятные слухи про Амфитеатрова. О нем заговорили на всех углах. Уверяли, что он умер, что он отравился, что его застрелили. Тут же толковали о том, что теперь будет с газетой. Оштрафуют? Остановят? Закроют насовсем? Даже московские извозчики судили и рядили о том, как Амфитеатров насмеялся над государем и как его за это накажут. На самом деле ничего страшного не произошло. «Россию», точно, сначала приостановили, а потом и закрыли, но вместо нее стала выходить газета «Русь», и писал для нее тот же Амфитеатров, только подписывался псевдонимами. Самого Александра Валентиновича в административном порядке сослали, правда не в Иркутск, а чуть ближе — в Минусинск. Занятно: всего за несколько месяцев до этого свое место ссылки — село Шушенское Минусинского уезда — покинул куда более серьезный враг режима, Владимир Ульянов. Будущий глава Советского правительства и будущий белоэмигрант не пересеклись в Сибири, а жаль — им нашлось бы о чем поговорить. Впрочем, вынужденное жительство на юге Енисейской губернии — в благословенных местах (скажу я вам как человек, многократно там бывавший), в милом, приятном городке Минусинске — для Амфитеатрова оказалось недолгим. Сибирь ему заменили Вологдой, а в скором времени и вовсе позволили вернуться в столицу. Конечно, вернулся он триумфатором. В те времена в глазах «передовой» общественности побывать в ссылке было все равно что орден заслужить. О безмерно возросшей популярности Амфитеатрова свидетельствует взрывной рост количества наименований и тиражей его книг, изданных в России и за рубежом за последующие десять лет. Вот их далеко не полный перечень:

«Виктория Павловна» (1903), «В моих скитаниях» (1903), «Литературный альбом» (1904 и 1907), «Марья Лусьева» и «Марья Лусьева за границей» (1904, 1908), «Житейская накипь» (1904), «Сибирские рассказы» (1904 и 1907), «Легенды публициста» (1905), «Курганы» (1905), «Контуры» (1906), «Сказочные были» (1907), «Страна раздора. Балканские впечатления» (1907), «Сказания времени» (1907), «Македонские евреи» (1907), «Покаяние Филиберта» (1907), «Бабы и дамы» (1908), «Издали» (1908), «Красивые сказки» (1908), «Против течения. Литературные статьи» (1908), «Женское настроение» (1908), «Притчи скептика» (1908), «Современники» (1908), «Фантастические правды» (1908), «Восьмидесятники» (1907 и 1908; 2 тома), «Пять пьес» (1908), «Антики» (1909), «Сумерки божков» (1909), «Девятидесятники» (1910), «Жар-цвет» (1911), «Зверь из бездны» (1911)… Тут и романы, и путевые заметки, и сборники рассказов, и драматургические произведения… Из журналиста с сомнительной репутацией Амфитеатров превратился в одного из самых издаваемых и продаваемых писателей России. По отчетам библиотечной выставки 1911 года, его книги заняли по востребованности второе место после сочинений Вербицкой. Другое дело, что сейчас никто не помнит, кто такая эта Вербицкая, опередившая нашего героя на полкорпуса. И что клеймо сочинителя бульварных романов все бесспорнее и глубже въедалось в литературный образ Амфитеатрова с каждым новым успехом. Но каков пиар!

Разумеется, интерес к своему имени надо было подогревать. Амфитеатров время от времени делает это. Весной 1904 года в Горном институте вспыхнул конфликт между студентами и ректором Коноваловым. По условиям эпохи, конфликт принял идейный характер и разросся до политических масштабов. Амфитеатров тут же публикует по этому поводу статью, за которую ему не может не зааплодировать «передовая» общественность и не может не погрозить пальчиком власть. В результате издание газеты «Русь» остановлено, а Амфитеатров опять сослан в Вологду с запретом заниматься литературной деятельностью. Разумеется, и ссылка и запрет были недолгими — несколько месяцев. В России началась революция, властям стало не до бульварных фельетонистов. Эсеровские бомбы взрываются одна за другой, повсюду только и разговоров, что об очередных жертвах революционного террора. Амфитеатров заявляет о своем единомыслии с организаторами кровавых терактов: «Считаю себя… не записанным эсером. Но в хороших отношениях со всеми другими левыми партиями, борющимися с монархизмом».

Революция идет на спад. Революционеры от арестов спасаются в эмиграции. Амфитеатров тоже покидает Российскую империю. И его тоже награждают почетным титулом эмигранта. На самом деле Амфитеатрову никто не запрещал жить в России, никто не собирался его арестовывать, казнить, заковывать в кандалы… Но с точки зрения саморекламы, конечно, выгоднее взирать на родину «из чудного далека». С 1905 по 1916 год Амфитеатров обитает по большей части в Италии. Пишет для многих российских газет. Сам издает и редактирует эмигрантский журнал «Красное знамя» (какое привычное советскому уху название!). Его плодовитость не снижается, а нарастает, достигнув пика к началу Мировой войны. Он уже настолько солиден, что переходит к созданию целых эпопей, «грандиозных историко-художественных полотен» (выражаясь языком некрологов Союза советских писателей): «Восьмидесятники», «Девятидесятники», «Зверь из бездны»… Его романы из жизни проституток и бандерш («Марья Лусьева», «Виктория Павловна») разрастаются в многотомные эпопеи… Все это — мыльные оперы, бесконечные печатные сериалы, которые можно начинать читать с любого места. Они помогают скоротать время и не заставляют думать. Поэтому они востребованы. Поэтому они — хороший товар на рынке.

Вот здесь — вторая причина того, что Амфитеатров стал созвучен нашей эпохе. Он, безусловно, наиболее успешный коммерческий литератор предреволюционной России. Все его книги (их в каталоге Российской национальной библиотеки числится около двухсот пятидесяти!) построены исключительно на принципах рыночной привлекательности. А эти принципы мало меняются в течение столетий. Несчастные Изауры, легкомысленные, но обаятельные мачо, любовь-страсть, дикая ревность, пикантный эротизм «с грязнотцой», кр-ровавые образы злодеев прошлого, поданные в манере устных рассказов Эдварда Радзинского… Все это, написанное бесхитростным языком все тех же переводов «со шведского», бывает востребовано в разные времена. Поэтому и тематически, и стилистически романы и повести Амфитеатрова вполне съедобны для современного потребителя «мыльной» литературы. В постсоветские годы было переиздано около десятка книжек Александра Валентиновича. Это ли не второе рождение?